Больница… Место, которое у любого вызывает дискомфорт. Наверное, никогда не смогу полюбить такие места. Нервно ерзаю на пластиковом сиденье, ожидая возвращения Елизаветы Николаевны из палаты Артема.
Всю неделю, семь чертовых дней я, как послушный пес, неслась после работы в больницу, и каждый раз меня встречает лишь холодное монотонное: «Вход только для родственников».
Может, я здесь лишняя? Плотнее кутаюсь в пальто. Коридоры больницы пронизаны запахом дезинфицирующих средств, и воздух за столько лет пропитался тоской и страхом.
В тот ужасный день «скорая помощь» приехала сразу же. Они увезли Артема, оставив меня звонить семье Мартыновых и объяснять, в меру моих ограниченных знаний, что произошло. Едва помню, как набирала номера.
Врачи успокоили, что пули не зацепили жизненно важные органы, но потребуется время, прежде чем Артем восстановится и вернется к обычному состоянию.
— Артем хочет поговорить с тобой, — Елизавета Николаевна легко касается моего плеча.
Слегка улыбаюсь ей в ответ, на что она, конечно же, не отвечает. Хотелось бы сказать, что происшествие нас сблизило, но нет… Опустив голову, иду по больничному коридору. Сердце стучит так сильно… Готово бежать впереди меня. Глубокий вдох и осторожно толкаю дверь палаты.
Глаза мгновенно вылавливают Артема внутри. Сказать, что даже после ранения Артем хорош собой — преуменьшение. На контрасте с белоснежными стенами больничной палаты демонстрирует загорелую грудь, челюсть плотно сжата, пока прижимает телефон к уху. Лишь трубки и катетеры, которые змеятся по туловищу, и бинты, плотно затянутые вокруг ребер, указывают на то, что он был ранен.
Так сильно хочется обнять Артема, сказать, что все будет хорошо, но слова теряются где-то глубоко внутри. Вместо этого застываю на месте. Карие глаза останавливаются на мне, поджимает губы.
— Я перезвоню, — бормочет человеку на другом конце, сбрасывая звонок.
Наконец, не выдержав, я решаю задать вопрос, который терзает с самого начала.
— Почему такое чувство, что ты недоволен мной? — голос дрожит.
— Потому что ты вечно перечишь и не способна следовать простым инструкциям.
Ну, конечно. Я не ушла, когда он просил. Мы оба пережили страшный момент. Но уйди я, как он и просил, что если Артем не остался бы жив? Смаргиваю ужасающие мысли. Он здесь и все позади.
— Ты все еще расстроен именно этим? Разве пребывание в больнице не сделало тебя милее? Спокойнее?
— Проявление заботы делает меня ужасным человеком?
Прикрываю глаза и тру их. Я начинаю вести себя как полная дура. Сейчас нахожусь в той точке, где даже простое слово вызывает бурю. Уязвимо и нелепо.
— Но я ведь в порядке, — заверяю больше себя, чем Артема.
— Ты уверена?
— Не в меня нахрен стреляли три гребаных раза.
— Учитывая, что ты смогла совместить «нахрен» и «гребаных», с тобой точно все окей, — саркастически протягивает Артем и усмехается.
— Большое спасибо. Ты высокого мнения обо мне, — отбиваюсь с таким же сарказмом.
— Это не так.
Рука машинально движется в сторону, готовлюсь ударить Артема за его слова, кулаки дрожат от непроизносимой злости, но вовремя сдерживаюсь. Артем ведь ранен.
— Ты козел, Артем, но у меня есть для тебя подарок, — ворчу и лезу в сумочку. — Отдала бы раньше, но твоя мама сказала, что посетить могут только близкие родственники.
— Чего?
В замешательстве поднимаю глаза, не сразу понимая, о чем он говорит.
— Что «чего»? Ты и слух потерял?
— Блядь, нет, — Артем хмурится. — Ты сказала, что только близкие родственники.
— Да. И?
— Как Анна прошла?
— Чертова пластиковая змея. Почему твоя мама врет мне?
— Я не знаю. Мне мама сказала, что ты занята работой и просила не звонить.
— Она ненавидит меня, — Артем лишь кивает, не утруждая себя отрицаем всем известного факта. Вкладываю ему в руки подарок. — Вот. Вдруг пригодится для следующего раза с Анной.
— Ты… Что… Мила, что за хрень?
— Знала, что тебе понравится, — бормочу с искусственной улыбкой, будто все в порядке, хотя это далеко от истины.
Будь проклята Анна…
— Есть проблемы, о которых не говорят, да, Мила? Можешь оставить их себе.
— У меня нет члена. Только фальшивый парень.
Артем, однако, не находит мою «шутку смешной» и отбрасывает коробочку на прикроватную тумбу.
— Когда я должен пользоваться ими, если «встречаюсь» с тобой?
— Ну… — стук в дверь прерывает меня.
Дверь приоткрывается, и в комнату входит медсестра, слегка улыбаясь. Она обращается к Артему с вежливым приветствием и объясняет, что ей нужно проверить его состояние.
— Что-нибудь болит? — девушка делает записи в карту.
— Нет.
— Это хорошо. Так, теперь нужно… О… — ее щеки краснеют от одного взгляда на презервативы. — Вам действительно не следует… Еще слишком рано и…
— Мы не собирались, — перебивает Артем, тяжело выдыхая.
Не могу сдержаться и хихикаю, понимая как смешно выглядит ситуация со стороны.
— Хорошо… Я зайду чуть позже.
— Бедная девушка, — откашливаюсь, присаживаясь на кровать, рядом с Артемом. Его пальцы почти неощутимо касаются моей ладони. — Почему у тебя такая мягкая больничная койка?
— Потому что…
— Не говори! Эта больница тоже твоя? — догадываюсь сама. Артем улыбается и качает головой.
— Нет, но одна из больниц, которым я помогаю.
— Одна из…? Скольким ты помогаешь? — невольно восклицаю, удивляясь его благотворительности.
— Не знаю. Последний раз, когда проверял отчеты, было почти сто.
— Черт возьми! Сколько у тебя денег?
— Деньги есть деньги, Мила, — Артем пожимает плечами. — Это просто цифра.
И вот для меня открывается еще одна сторона Артема, о которой даже не догадывалась. Вглядываюсь в его глаза, где вечная тайна. Я нашла кого-то особенного, кого не встретить на каждом шагу. С Артемом я чувствую себя живой.
— Хотела бы и я быть такой богатой.
— Ну, у тебя есть богатый «парень». Ты всегда можешь прийти ко мне и попросить какую-нибудь модную сумочку.
— Ничего себе! — наклоняюсь вплотную к Артему. — Что ты сделал с вечно недовольным Мартыновым? Ты кто? Где настоящий Артем?
В глубине глаз мелькает легкое недоумение, но затем его смех звучит мягко и искренне, мелодией летнего дождя.
— Наверное, ответы нужно спросить у тебя, — Артем приподнимает бровь и игриво улыбается. — Что сделала со злым Артемом, а, Милка?
Ва-ау…
— Черт, Мартынов, — и мои губы накрывают его.
«Поспешные решения, Мила! Поспешные!» — кричит мне сознание. Честно говоря, сама не знаю, как противостоять этому.
Аккуратно, чтоб не сделать больно, скольжу по его плечам, касаюсь кожи. Артем медлит, дает право выбора. А я не хочу выбирать. Хочу его, и точка. Мы целуемся, как безумные, не в силах оторваться друг от друга.
— Ты не знаешь, что со мной делаешь… — шепчу, а он лишь улыбается.
Артем, как контрольный выстрел, сводит с ума и убивает. Ладонями крепко сжимает бедра, кусает мои губы, языком скользит по подбородку к шее.
— Артем Сергеевич? — резко отстраняюсь, отпрыгивая от Артема. В палату снова просовывается голова медсестры. — К вам посетитель, — девушка тупит глаза в пол, но, кажется, не замечает, от чего именно отвлекла нас. — Скорее всего, ваш брат? Он выглядит точь-в-точь как вы.
Чувствую, как Артем напрягается, лицо сразу же теряет прежнюю радость. Вот так быстро вся эйфория испаряется, как туман, рассеивающийся на ветру.
— Впустите его.
Медсестра кивает и выходит из палаты, а Артем спешно вытаскивает катетеры из своего тела. Я не могу понять, что происходит, руки сами собой тянутся к нему, останавливая.
— Артем… — прошу с предупреждением, обхватываю его щеки ладонями, заставляя смотреть точно на меня, — не психуй и не причиняй ему вреда.
— Я бы никогда.
По какой-то причине я не верю ему.
— Пожалуйста, подумай об этом хорошенько. Он твой брат.
— Именно так.
Когда я вижу голубые глаза Александра, сердце сжимает от тревоги. Хочу предупредить о его возможной смерти, которая надвигается, но с момента появления Александра в палате до момента, когда кулак Артема врезается ему в челюсть, проходит всего доля секунды.
Брат-близнец с силой ударяется о стену позади, но Артем, видимо, заканчивать не собирается. Он безжалостно обхватывает ладонью шею Александра, перекрывая любые попытки вдохнуть воздух. Руки Александра взлетают к шее, он пытается оторвать пальцы своего брата.
— Артем! Ты сказал, что не будешь психовать! — ноги несут меня ближе к ним.
— А я ничего не делаю. Не так ли, братец? — Артем рычит брату на ухо, пока тот медленно отъезжает.
Я не видела его таким, полным бешенства и боли. Однако слова не достигают Артема, он словно окаменел, погружен в свою гневную ярость. Видя, что Александр едва держится, собираю все силы и не думая, бросаюсь к Артему, схватив его за плечо.
— Он, блин, дышать не может. Как, по-твоему, ему ответить?
Артем отступает назад, ослабляя хватку. Александр сразу же оседает на пол, выхватывая ртом воздух с прерывистыми всхлипами. Но даже в этот момент от меня не ускользает его ухмылка, как и от Артема, который сразу пинает его в живот.
— Тебе лучше начать говорить.
— Дай мне минуту прийти в себя, — сплевывает Александр.
— У тебя нет минуты. Так что начинай нахрен говорить. Или тебе помочь? — Артем надрывно подчеркивает последнее, и я вижу — он серьезен. Артем готов к действию, и ситуация может выйти из-под контроля в любую секунду.
— Значит, эта баба еще здесь, — матово-голубые глаза встречаются с моими.
Ладно, в следующий раз я сто раз подумаю, прежде чем спасти этого мудака. Артем наклоняется, теперь пару раз приложившись кулаком по ребрам брата.
— Хочешь жить? Объясняй, почему, блядь, в меня стреляли и как ты узнал об этом, вместо того, чтобы обращать внимание на мою девушку. Она не твоя забота.
— А она реально твоя девушка? — Александр прижимает руки к животу, защищаясь, когда Артем снова двигается ближе к нему. — Хорошо-хорошо, я расскажу.
— Десять секунд.
— С чего бы начать? Я могу с…
— Восемь.
— Да пошел ты. Я едва могу дышать, не говоря уже о том, чтобы нормально говорить.
— Четыре, — продолжает свой мрачный отсчет.
— Ты даже считать нормально не можешь.
— Заткнись нахрен! — кричит Артем, и это крик проходит сквозь меня леденящим дождем.
— Я по уши в долгах. Огромный долг. А люди, которые стреляли в вас? Ну…
— Ну…?
— Они пришли, чтобы убить меня.
Тишина… стоит такая давящая, что можно почувствовать, как она сжимает грудь, нависает тягучим облаком.
— Думаю… — начинает Артем, протирая глаза. Он борется со своими эмоциями. — Я закончу их работу.
Последовавший за этим шум разносится по палате, а я бросаюсь к Артему, пытаясь остановить его. Но я слишком мала и слаба, чтобы сдержать его ярость. Мой визг настолько пронзительный, что сама пугаюсь. Медсестры и охранники прибегают на помощь, разделяя их и останавливая драку.
Напряжение в палате можно потрогать. Невидимой стеной разделяет комнату на две части: с одной стороны — Артем, с другой — Александр. Несмотря на то, что над Артемом до сих пор суетятся медсестры, которые возвращают на место катетеры, я беспокоюсь о том, что он снова попытается прибить брата. Его гнев все еще тлеет и в любой момент может вспыхнуть с новой силой.
— Отличная работа, брат. Ты чуть не убил меня, — Александр прижимает пакет со льдом к скуле и кроваво насмехается.
— В следующий раз я буду стараться усерднее.
— Пустые угрозы, — из меня вырывается полустон. Зачем он опять провоцирует? — Так о чем я говорил до того, как ты попытался покончить с моей жизнью?
— Собирался объяснить, как, нахрен, оказался в долгах.
— Ну, все началось с тебя, — Александр невесело хмыкает. — Я никогда не хотел компанию отца, и никто не соглашался с моей идеей продать ее.
— Интересно, почему? — саркастически бормочет Артем.
— Поэтому я делал свои собственные вложения, то тут, то там, ждал, когда что-то стрельнет. Я вложил бабки в ювелирную компанию, которой управляет уважаемый Васильев. Жаль, что на самом деле он кусок дерьма. Он просил еще и еще, обещал великие дела, а я давал ему бабки, начал занимать у него же. Короче, когда требования стали заоблачными, я оборвал любые связи с ним. Посыпались угрозы, он типо поставил меня на процент. Я никогда не смог бы их выплатить эти долги сам.
— Если только не получил бы компанию отца, — заканчивает за брата Артем.
— Да, и все, что мне было нужно — чтобы ты остался холостяком, чтобы компания перешла ко мне. Но ты притаскиваешь эту суку…
— Александр…
— Твоя Мила, — он фальшиво кривит губы в улыбке, — рядом и лишает всех возможных шансов на компанию. Когда Васильев узнал, что компанию я не получу, только грозился пристрелить меня. Я не думал, что мужик перейдет к действиям! Меня не было в стране, поэтому я знал, что он собирается убить именно тебя. Так что, даже тот факт, что твоя смерть мало что значила бы для меня, я все равно предупредил, и вот мы здесь сегодня.
После слов Александра следует молчание, и оно кажется более неприятным, чем громкие словесные перебранки. Я пытаюсь проглотить ком в горле и нервно откашливаюсь, словно это поможет справиться.
— Свали, — Артем первым приходит в себя и бесстрастно кивает на дверь.
— Что?
— Свали.
— И это все? Ты не собираешься помочь?
— Как ты и сказал: «Твоя смерть мало что значила бы для меня».
— Пошел ты… — Александр яростно реагирует. — Пошел ты нахер!
— С таким отношением я вообще не стану тебе помогать.
— Говорить мне, чтобы я свалил, не равно помогать!
— Сколько долг?
— Сто миллионов.
Артем прищуривается, изучая брата. Он задумывается над своим следующим шагом, и я не могу предугадать, что он решит.
— Теперь ты должен мне именно эту сумму, — звучит твердо, как будто это окончательное решение.
— Из одного долга в другой? Какого хрена? И как ты собираешься платить Васильеву? Он только попросит еще.
— Я позвоню тебе позже, — карие глаза Артема коротко мажут по мне. — А теперь убирайся.
И на этот раз Александр уходит. К моему счастью. Раздраженно скрещиваю руки на груди и откидываюсь на спинку стула.
— Что ты планируешь, Артем?
— Это не имеет к тебе никакого отношения.
— О, это имеет ко мне самое прямое отношение.
— Почему?
— Ты мой «парень».
— И что?
— Если ты умрешь, то я проиграю.
— И какое это имеет отношение к тому, что ты узнаешь?
— Я только что объяснила!
— Я не скажу тебе, — Артем просто прикрывает глаза.
— Разве такое законно? Артем! Ради всего святого.
— Почему это должно быть незаконно? — он отвечает, не открывая глаз.
— Не знаю. Ничто из того, что ты делаешь, не является нормальным.
— Пожалуйста, Мила, не выноси мозг.
Окей… Я, подчиняясь бессознательному импульсу, хватаю стакан с водой с прикроватной тумбы, и решительно выливаю его содержимое на голову Артема.
— Освежись. Сильно, наверное, головой ударился.
— Значит, твой выбор облить меня водой?
— Я заеду за тобой завтра.