Нависла угрожающая, тяжелая тишина. Джерри предложил ученикам спеть национальный гимн, но так как никто не знал ни слов, ни мелодии, то он согласился на собственный выбор класса: спели хором известный боевик Рубена Вильямса "Я у входа в храм в глаза твои влюбился", а затем танго Джин Отри "Беспечный любовник". Ученики еще долго раскачивались на партах в такт танго после того, как пение было окончено. Джерри постучал указкой по столу и попросил тишины, но дети подумали, что он отбивает такт, и снова спели "Беспечного любовника", правда, на этот раз помедленнее. Таким образом, урок начался под знаком медленного, шаркающего танго. После этого пошло шушуканье и громкий шелест бумаги, порожденный развертыванием жевательных резинок. Тридцать пар челюстей одновременно занялись национальным американским спортом. Джерри смотрел на класс, ожидая тишины, но шум усиливался. Какой-то паренек положил ноги на парту и развалился в директорской позе.
- Убери ноги с парты! - прикрикнул Джерри.
Паренек как будто не слыхал.
- Убери ноги! - повторил Джерри громче прежнего.
- Это вы мне? - удивленно спросил мальчик.
- Да, тебе. Неужели тебя не учили хоть немного хорошим манерам?
- В свободной школе манеры не нужны.
- Ишь ты, какой разговорчивый! Встань. Как тебя зовут?
Мальчик поднялся, не спеша вышел из-за парты и стал, засунув руки в карманы. Это был высокий, темноволосый подросток, верхнюю губу которого украшали первые всходы усиков. На нем была школьная форма: синие фермерские штаны и клетчатая рубашка.
Джерри нашел фамилию мальчика на схеме, лежавшей на столе, но, не будучи в состоянии прочесть ее, повторил вопрос:
- Как тебя зовут?
- Станислав Валентин Дренцкевдодевицкевич, - ответил молодой человек.
- Назови по буквам.
Паренек перечислил кучу гласных и согласных с такой скоростью, что Джерри невольно проникся уважением к его языку.
- Хорошо, садись. Так ты, значит, поляк?
- Нет, я настоящий американец. Я приехал в Америку, когда мне было полгода.
- И все равно ты поляк. Настоящие американцы - это индейцы.
Класс ответил взрывом протеста. Какой-то белобрысый мальчишка энергично замахал рукой, требуя слова.
- Пожалуйста, что ты хочешь? - спросил его Джерри.
- Я только хотел заметить профессору...
- Встань, когда говоришь! - потребовал Джерри.
- У нас не встают, - отбрил мальчишка. - Я хочу только заметить, что все американцы - белокожие, негры и индейцы - чужие.
- Кто тебя учил этому?
- Я это и так знаю, - ответил мальчик.
- Как твое имя?
- Уэсли Кэтзервуд. Я родился в этой стране, и мною не командуют.
- Вот как, - проговорил Джерри сухо. - Теперь ты школьник и должен выполнять требования учителей.
Класс ответил новым взрывом протеста. Слова потребовала сидевшая рядом с Уэсли маленькая барышня, волосы которой были добела выкрашены перекисью водорода, а ресницы - дочерна сапожным гуталином. Класс стих. Маленькая Мэрилин попробовала отодрать жевательную резинку от своих новеньких искусственных зубов, растянув клейкую жвачку в длинную тонкую нить и сказала:
- Профессор, должно быть, не знает, что отец Уэсли - владелец большого универмага в Пэйнсвилле?
- Нет, этого я, к сожалению, не знал, - удивленно ответил учитель. - Но какое это имеет отношение к делам школы?
- Отец Уэсли - один из учредителей ОСВ и больше всех жертвует для нашей школы.
На лице Уэсли Кэтзервуда появилась надменная улыбка победителя. Он достал из кармана пригоршню жевательных резинок в красивых обертках и начал разбрасывать их по всему классу. Маленькая Мэрилин старательно пудрилась и уже превратилась в совершенное подобие Марлей Дитрих: она казалась такой же томной и усталой. Джерри Финн прикусил губу, чувствуя, что проиграл первый раунд схватки. Он стал поправлять очки и решил изменить педагогическую тактику.
- Дорогие друзья! По расписанию теперь у нас должен быть урок истории литературы.
- Аааэээоооххх! - послышался дружный зевок класса.
- Из классного журнала я узнал, что на последнем уроке вам с помощью учебного фильма было рассказано о сущности литературы. Может ли кто-нибудь из вас теперь коротко ответить, что такое литература в широком смысле слова?
Никто не выразил желания. Джерри спокойно ждал некоторое время, но наконец решил пойти классу еще немного навстречу:
- Все письменные и печатные творения человеческого духа вообще называются литературой...
- Сухо! - простонала какая-то утонченная душа на задней парте.
Джерри постучал указкой по краю стола и продолжал:
- Однако возьмем теперь литературу в ее более узком значении и рассмотрим ту ее часть, которая называется художественной литературой.
- Мура! - раздалось на задней парте.
- Старомодно! - заметил Станислав Валентин Дренцке... и т.д.
- Давайте смотреть кино - предложил кто-то.
- Кино! - закричал весь класс. - Давайте нам кино!
- Стереоскопическое! - заметил Уэсли Кэтзервуд. Мой папаша заплатит.
Джерри ждал тишины. Но наконец он стал бить кулаками по столу и закричал:
- Тихо!!
- Мы имеем право говорить! - крикнул какой-то круглощекий, упитанный мальчуган в первом ряду.
- Я прошу тишины! - повторил учитель. - Это не кинотеатр, а школа.