Место, где укрывалась Нисар, мы нашли быстро, в тот же вечер. Это оказалась небольшая гостиница на шесть номеров, с консьержкой — классической тёткой времён Совка. Классическим у неё было всё: лицо, причёска, размеры, прикид…
И беседа наша тоже проходила по классическому сценарию. Это было примерно так:
— Здрасьти… Нет, мы не даём информацию о своих постояльцах. Нет. Нет, я сказала. Ну, ладно… Вот. Двуспальный номер на неделю. Тут написано — один ребенок, один взрослый. Нет, ребенка я не видела… Сегодня в обед, кажется. Как одета? Ну, как сейчас молодежь одевается? Куртка, штаны, кроссовки. Ключи на месте, значит, еще не вернулась… Нет, это не моя работа, за это мне не платят… Нет, я не могу впустить вас в номер, не положено… Ждите на улице, у нас тут не зал ожидания… Эй, вы куда, мужчина? Я сейчас полицию вызову!.. У меня тоже такая корочка есть! И дети есть!.. Я тоже сейчас орать начну!.. Ой, он мне сейчас всю гостиницу разгромит! Хулиган!.. Да, хорошо, хорошо, только успокойте своего товарища! Сейчас открою… Да не тащите Вы меня так, дайте я хоть ключи возьму… Псих ненормальный… Папа? Ну, ладно, раз папа…
**
Сидим в номере. Вернее, Аркадий сидит, с телефоном не расстаётся: кому-то звонит, даёт распоряжения, читает сообщения, отвечает. А я как зверь в клетке мечусь из угла в угол. Перед нами на полу развороченный чемодан каких-то совершенно невероятных размеров, у стены кровать разобранная, на тумбочке пачка сигарет и окурки россыпью.
Разминаю ладонью задеревеневшую шею. После четырёх часов ожидания, приходит осознание очевидного:
— Она не придёт, верно?
— Не придёт, — соглашается Зотов, продолжая что-то тыкать на экране.
— Рита спугнула её всё-таки. Так и знал!
— Дело не в этом. Боюсь, Нисар просто водит нас за нос.
— Что? Да отклейся ты от этого телефона! — срываюсь я.
Меня уже всё бесит: спокойствие Аркадия, тусклая лампочка под потолком, духота. И больше всего — это бесполезное ожидание. Мой НачБез, наконец, соизволил отложить гаджет.
— Объясни, что ты имеешь в виду?
— Посмотри вокруг, ничего не смущает?
Оглядываюсь. Раздраженно пожимаю плечами.
— Ну, бардак. Вещи разбросаны, и что?
— Чьи вещи?
— Нисар, разумеется, и… — я присматриваюсь более внимательно. Всюду женские тряпки: платья, свитера, нижнее бельё, всё комом. Взгляд натыкается на маленького плюшевого медведя Аськи, одиноко валяющегося в углу. Морщусь, будто горького чего съел, чувствую, что в груди ныть начинает, дурное навевает. Нет-нет, не может этого быть…
Но Аркадий уже дерёт по живому:
— Детские колготки, плюшевый медведь и две кофточки, вот и все Асины вещи. Даже детской зубной щетки в ванной нет. И ведь не сразу разберёшь в этом бардаке, правда? А ещё личные документы отсутствуют, одно барахло. Твоя жена сделала финт ушами: она нас отвлекает, а мы ведёмся.
— Что значит «отвлекает»? От чего?
— От главного.
И меня, наконец, накрывает:
— Ася?!
— Верно. Смотри: никто её не видел после Шереметьево, так? Ни мы, ни Рита, ни консьержка, никто. Но твоя жена для чего-то очень хочет убедить нас, что девочка с ней: она засвечивается в Игровом Центре — причём знает, что Рита там каждое воскресенье бывает, а, значит, нарвётся на неё. А регистрация в гостинице ребенка, который так ни разу и не появился здесь?
— Это значит, что Нисар держит Аську где-то в другом месте?
— Или её уже нет в Москве. И кто-то другой сопровождает девочку, пока твоя жена перетягивает на себя наше внимание, выигрывая для них время.
Мне показалось, что у меня сердце остановилось — в глазах потемнело, во рту сухо стало.
— Эта сука что, отдала кому-то Аську? Чужому человеку?!
— Чужому вряд ли. Это должен быть кто-то, кого она хорошо знает. Естественно, женщина. Родственница или подруга. Вероятно, живущая в Москве или в пригороде. Достаточно близкая, чтобы можно было доверить ей девочку. И она, скорее всего, не в курсе истинного положения вещей, иначе не стала бы помогать Нисар, скорее, обратилась бы в полицию. Значит, они давно не контактировали. Подумай, Заир. Есть такие на примете?
— Не знаю, Аркадий, — я морщу в напряге лоб, стараюсь собрать мозги в кучу, заставить себя рационально мыслить, но в голове стучит одно — мой ребёнок сейчас там, в ночи, непонятно с кем, неизвестно где. Может, ей страшно, может она голодная, где она сейчас спит, кто заботится о ней? Нисар, ну какая же ты дура, дура! Ничем не гнушаешься, да?! Сука, из-за своей упёртости играешь жизнью дочери!
— Заир?
Дёргаю головой.
— Чёрт, не соображу сразу, погоди. Подруга, говоришь? Мм… Марина тогда бы точно уже вычислила — у них там птичник настоящий, ни один секрет не держится больше пятнадцати секунд — ровно столько, сколько нужно, чтобы набрать номер на смартфоне и дождаться ответа. Да и нет у Нисар настолько близких подруг.
— Тогда родственница?
— С моей стороны однозначно нет, они все в курсе. С её только мать в Москве — после смерти Шамиля она практически живёт здесь; да ещё пару тёток знаю, но ты их всех лично проверял.
— А сёстры, племянницы? Двоюродные, троюродные? Совсем никого? Может, бабушки? Тоже вариант…
Раз пять по кругу перебираю известные мне имена знакомых. Женщина, это должна быть женщина… Стоп! Я чуть ли не подпрыгиваю на месте.
— Слушай, была у Нисар двоюродная сестра, они даже жили в одном доме, воспитывались вместе, но несколько лет назад Шамиль выслал её куда-то из Новороссийска. Где она сейчас — не знаю, может, и в Москве.
— Имя? Фамилия? Возраст?
— Дай вспомнить: Лина… Линара Эльшадовна Загитова, да, она тоже Загитова, сейчас ей должно быть двадцать четыре, или около того — они с Нисар, в одном классе учились.
Аркадий уже велит кому-то пробить её по базе данных. А я мрачнею всё больше.
— Но ты знаешь, Аркадий. Я бы предпочел, чтобы Аська была сейчас с кем угодно, только не с ней.
— Почему?
— Это она подсадила Нисар на наркотики. Эта рыжая бестия и её дружок-бандит.