К моменту, когда начало светать, Прямухино выгорело уже наполовину. Вежливым Лосям сегодня так и не пришлось взяться за оружие, — чему я был несказанно рад, — и вместо ратных подвигов они сейчас спасали оборудование и документы из офиса Кузьмича.
Сгорели дома. Сгорели склады с авокадо. Выгорела парочка фур. Стена вокруг поместья превратилась в руины, да и само поместье изрядно потрепало. Каким-то чудом бой не затронул теплицы; должно быть потому, что укрытие из них было откровенно хреновое, — тебя с улицы видят все, в то время как сам ты не видишь никого. Однако питание, — и основное, и резервное — всё-таки отъебнуло, и температура внутри уже приближалась к уличной. Посевы помёрзнут, как ни крути.
Кто-то тушил огонь, кто-то убирал трупы, кто-то просто ходил и изо всех сил удивлялся.
Убытки меня не особо волновали. Прибыль от сегодняшнего дня окажется куда большей; Лёха Мясницкий уже отправился в Тверь с целью захвата боярышниковой империи Безродного. Говнюк много лет стоял костью в горле всем семья аристо, так что никто не будет против.
Да и тем более!
Раз уж все дружно засунули голову в кошачий лоток тогда, когда Боря пытался меня убить, так пускай и сейчас её оттуда не вытаскивают. Будем считать, что Безродный воспользовался Правом Вызова и проиграл.
Так что трофей добыт честно… но!
Но надо рассуждать трезво. Я порву себе щёки, если постараюсь проглотить такой кусок за раз и в одного. Не верю, что говорю что-то подобное без приставленного к голове пистолета, но надо делиться. Впряжёмся пополам с герцогом Мясницким, а вот Сан Санычу хуй на блюде и пожелания не хворать; чот я на него обиделся.
Когда всё уляжется, поручу Любаше провести агрессивную маркетинговую компанию по продаже настойки. Не сомневаюсь, ей понравится. Пускай продвигает напиток среди всех слоёв населения. Игристая бояра для девочек. Бояра-лайт для молодёжи. Элитная бояра XO и VSOP, с которой не стыдно прийти знакомиться с батей невесты. Букет цветов и бояра чуть попроще в качестве «спасибо» учителям. Для детей безалкогольная бояра, пускай привыкают.
Да и вино из боярышника тоже наверняка можно делать. Купим блогеров, пускай сидят и на серьёзных щах обсуждают купажи, послевкусия и прочие танины с кислотностями. Бутылки покрасивше, названия позаковыристей и вперёд, погнали.
Короче говоря, направление перспективное. Жрать, бухать, лечиться и трахаться люди не перестанут никогда. Пищевой, алкогольный и секс-игрушечный рынки я уже освоил, так что теперь надо бы окунуться в фармацевтику. С чего бы только начать?
Ладно.
Ещё один ништячок в копилку:
Прямо сейчас невероятно воодушевлённый поручик Пузо перегонял машины Крушил. Похоже, что он всерьёз собрался залутать их автопарк и уже созванивался со всякими мутными людьми; договаривался насчёт покраски и перебития номеров.
Ну а я… я беседовал с моим злым двойником.
Очень странные ощущения, по правде говоря.
— Папочка, это не я. Это всё дядя Боря, я бы сам никогда не поднял на тебя руку…
Ну да, ну да. Товарищ изо всех сил старался переобуться. Изображал из себя тупого наивного ребёнка; эдакую жертву обстоятельств. Вот только все эти «папочка» и «дядя Боря» никак не вязались с той сценой, которую я видел в лабиринте. Тогда он вёл себя слишком уверенно для тупого наивного ребёнка. Он ту блондиночку не просто целовал; он ей как будто бы лицо обгладывал.
К тому же, эта падаль пыталась меня убить. А это как бы всё. Обжалованию не подлежит. Похож он на меня или не похож, вообще роли не играет.
И да. Я таки связал нашу схожесть со словами ведьмы о моём первенце, которым якобы нужно пожертвовать; вот только откуда он взялся так и не догнал. Ну не изнасиловал же я дупло, в конце концов? Я бы такое наверняка запомнил.
И лишь пото-о-о-ом, когда мой сыночка сорвал с себя маску хорошести и начал в открытую меня проклинать, тогда-то он и проговорился насчет черенкования. Мне тут же вспомнился бродячий цирк, блохомедведь и оторванная рука. Всё встало на свои места.
Ситуация, конечно, упоротая, но… Помню как-то раз я выкуривал пчёл-мутантов из гигантского улья при помощи подлодки, так что норм.
К обеду клюкволюды начали возвращаться на пепелище, а у меня в темнице прибыло.
— День добрый, — поздоровался с Черенком человек в костюме баночки мастики, не отрывая глаз от книжки.
— Ох, ебать, в глазах двоится, — пожаловался Романов и перевернулся на другой бочок.
В отличии от других моих пленников, — которым заключение нравилось, — Черенок был магически развит и склонен к побегу, так что пришлось приставить к нему сурьёзную охрану из клюкволюдов. На завтра был запланирован поход к ведьме Светлане. Похоже, история про свержение Императора вернулась в свою прежнюю колею.
Будем возвращать настоящего Романова…
Опять Марьино. Опять заправка. Опять парковка, забитая машинами Лосей. Опять путь по лесу в усадьбу Знаменское-Раёк, вот только на этот раз куда менее приятный; всё-таки уже наступила глубокая осень. Ни ягодки вокруг, ни грибочка. Сверху кроны деревьев поливал дождь и в лесу было сыро, как в супе.
Правая взяла с собой на прогулку весь свой выводок. Поначалу бомбожопки бегали за матерью будто утята, но уже очень скоро насквозь промокли и замёрзли. Пришлось мне и некоторым Лосям распихивать их по карманам.
Оказалось, что пригревшиеся благодарные бомбожопицы умели урчать не хуже котиков.
Романова и Черенка несли в клетках. Черенок напоследок попытался сбежать — накастовал такого же кактусного монстра, как и вчера, но прожил тот не дольше нескольких секунд. Его сразу же расстреляли со всех сторон.
Проходя мимо поляны, на которой погиб Костик, я остановился и объявил минуту молчания в память об этом прекрасном человеке. Как же всё-таки жаль его. Уверен, история могла бы пойти совсем иначе, если бы в тот чёрный день Костика не прошило муравьиными яйцами.
Ладно.
Колоннада заброшенной усадьбы осталась позади. Последние метры по полю мы буквально бежали, потому как погода совсем уж разошлась. Дождь лил стеной. Молнии херачили так, будто на небе включили стробоскоп.
В ведьмин дом мы ворвались без приглашения. А впрочем, хозяйки на месте не оказалось, и никто особо не препятствовал вторжению. В рабочем гадалкином, — гадаличьем? — кабинете всей нашей шобле было тесно, а потому мы сразу же прошли дальше, в соседние комнаты. Натоптали — просто пиздец.
И вот, кстати, какое наблюдение:
За порогом комнаты с тёмными стенами, — а так же книгами и черепами, — вся мистика резко сходила на нет. Всё становилось очень и очень обыденно. И даже бедненько, я бы сказал.
Мебель старенькая. Видно, что когда-то и кем-то выброшенная. На кухне срач и грязная посуда, холодильника нет, электричества как такового тоже. Вроде бы в одной из комнат стояла штуковина, похожая на дизельный генератор, но без ведома хозяйки трогать его мы не стали. А вдруг он проклят? А почему бы и нет? Если уж в этом мире есть зачарованные лимузины, то почему не может быть проклятого дизель-генератора?
Короче говоря, ведьма жила одна и не стеснялась бардачить. Из примечательного могу отметить разве что здоровенное раскидистое алоэ на подоконнике и гардеробную. Целая, блядь, комната с платьями. Некоторые даже в целлофане; висят себе на таких специальных катающихся перекладинах, как в примерочной. Сапогов и туфель пар тридцать, стоят рядком вдоль стены.
А Светлана, оказывается, та ещё тряпичница.
Вот оно как бывает: встретишь загадочную личность с замашками потустороннего существа, а потом случайно окунёшься в быт этой личности и вот уже, — гляди-ка, — всю потустороннюю загадочность как ветром сдуло. Ремонт бы здесь устроить. С потолка аж сыплется…
— Кто здесь⁉ — раздался крик и сразу же за ним жахнул гром.
Я прекратил придирчиво рассматривать штукатурку и бегом ломанулся в тёмную комнату.
— Светлана?
— Ты… ты чо здесь делаешь⁉
Ведьма была пьяна. Волосы одновременно мокрые и взлохмаченные; боюсь представить, как она теперь будет всё это расчёсывать. Вместо цыганских одежд коротенькое чёрное платьице, которое едва-едва прикрывало трусишки. Косметика смазана, на колготках стрелки, а на запястье бумажный браслетик — проходка в какой-то клуб.
А время-то… сколько? Часов десять утра.
— Ты какого припёрся⁉
Тут ведьма заметила клетку с Черенком. Прищурила один глаз, посмотрела на Черенка, потом на меня, потом снова на Черенка и снова на меня.
— А-а-а-а, — протянула Светлана и улыбнулась; вспышка молнии отразилась в золотом клычке. — Вот какого ты припёрся…
Первым делом Светлана умылась и переоделась в домашнее. Заморачиваться с образом цыганки она больше явно не собиралась, так что предстала перед нами в сером флисовом костюмчике и пушистых тапках-зайцах.
Вторым делом Светлана завела генератор и дом сразу как будто бы ожил; с иллюминацией всяко повеселей, особенно во время грозы. Ну а третьим делом она наорала на Лосей и заставила их мыть полы.
— Как будет проходить обряд? — спросил я ведьму.
— Да хрен его знает. Подожди…
Ведьма прошла в кухню, выудила из шкафа приныканную бутылочку пива, открыла её зубами и принялась пить с таким наслаждением, что я аж позавидовал.
— У-у-у-у-у, — протянула Светлана. — Пойдём.
Ведьма вновь уселась за свой столик, я вновь уселся напротив. Вновь в дело пошли карты, вот только в этот раз Светлана тасовала их не так бодро.
— У-у-у-у-у, — ведьма помотала головой. — Что-то аж лицо немеет.
— Где ж ты так навертелась-то, милая?
— На шабаше, — пожала плечами Света, потом вдруг заметила браслетик на запястье и без палева его сорвала. — Так, ладно. Снимай.
Я сдвинул часть протянутой мне колоды, ведьма спрятала её под низ и выложила верхнюю карту. На ней было нарисовано главное здание усадьбы; как раз то, в котором мы сейчас находились. В крышу била молния.
Следующая картинка — стилизованные под супергеройский комикс Романов и Черенок, обвязанные проводами. У обоих выпучены глаза, вокруг обоих летают искры; ну явно они не огни бенгальские жгут, а это их так током пиздошит. В Романова влетает одна привиденька, а другая вылетает и перебирается в Черенка. Из Черенка вылетает третья привиденька и упархивает в неизвестном направлении.
— У меня там на чердаке лежит сорок метров восхитительного провода, — сказала Светлана. — Пошли пока кого-нибудь из своих, пускай на громоотвод намотают. У-у-у-у-у-у, — таким вот тяжко-похмельным выдохом ведьма теперь заканчивала каждую свою фразу.
Я распорядился Лосям, те кивнули и ушли на чердак. Я взглянул на Черенка. Сволочь, конечно, но моя ведь сволочь; есть в нём что-то такое прям родное. Плоть от плоти, ага. Кровь от крови.
— А можно как-то по-другому? — спросил я ведьму. — Так, чтобы мой первенец не издох?
— Жалко, да?
— Да не то, чтобы очень.
— Папочка! — заверещал Черенок. — Не губи! Я исправлюсь, папочка! Я буду хорошим! Просто у меня не было детства, папочка! Но ещё не поздно всё исправить! Не поздно наверстать! Прошу тебя, папочка, не надо, не губи!
Вот ведь скотина лицемерная. Пять минут назад кричал о том, что хочет протащить меня голой жопой по наждачке, а теперь вот чо исполняет. Я аж передумал его спасать, но Светлана уже вытащила третью карту. Абсолютно такой же рисунок, только теперь привиденька из Черенка влетает в здоровенный знак вопроса.
— И что это значит?
— У-у-у-у-у, — протянула ведьма. — Не знаю. Мне сейчас немножечко больно думать, так что давай сам.
Хммм. Может, всё-таки, пускай поживёт? Вдруг на что сгодится?
Ладно…
— Слушай, я у тебя там алоэ видел. Можно его взять?
— Делай, что хочешь. А я пока что пойду прилягу…
Светлана поднялась из-за стола и поплелась в другую комнату. Ноги в тапках-зайцах шаркают, руки висят плетьми, голова набок. Ведьму явно тянуло к земле, а моя эмпатия настолько разыгралась, что я сейчас как будто бы сам был с бодуна.
— Позови там… когда… у-у-у-у-у…
Не прошло и часа, как всё было готово к обряду. Черенок начал истерить пуще прежнего, так что его пришлось связать. А вот алоэ и Романов абсолютно спокойно отнеслись к тому, что на них намотали оголённый провод, протянутый с крыши во время грозы. День как день. Ничего необычного, ага.
— Ну что у вас тут? — вновь появилась Света.
В руках ведьма держала вторую, — или уже третью? — бутылочку пивца. Выглядела она теперь пободрее, да и взгляд стал каким-то… просветлённым, что ли? Чую-чую, похмелье может обернуться для неё вторым днём кутежа; зря только проходку в клуб срывала.
— О, сестричка! — оживился Романов. — А дашь глотнуть? Ну пожалуйста, ну чо тебе стоит…
И в этот самый момент громыхнуло. Особых спецэффектов, — как на рисунках из колоды, — я не увидел. Просто Романов с Черенком одновременно выгнулись всем телом, а потом чутка задымились.
— Сработало? — спросил я ведьму.
— Без понятия.
— Сестричка, ну дай глотнуть-то, ну ты чего, — сказал Черенок. — Ой. А чо вы меня повязали-то? Я ж себя нормально вёл.
Алоэ в этот момент выпрыгнуло из кадки и рвануло к окну, активно перебирая корнями. Дорогу ему тут же перегородила Правая. Бомбожопица зарычала, алоэ остановился и мелко задрожал.
Ну а Романов сидел на полу и хлопал глазами.
— Вы кто? — требовательно спросил он. — Как я здесь оказался?
— Романов?
— Да.
— Андрей Анатольевич?
— Ну да.
Даже несмотря на ситуацию, в которую он сейчас попал, взгляд у этого Андрея Анатольевича Романова был пронзителен и ничем не замутнён; он вроде как даже сердился. И более того, он даже внешне стал выглядеть иначе. С ним произошла целая куча микро-изменений, — та же выправившаяся осанка, например, — каждое из которых выхватить и описать не получится, но все вместе они делали своё дело. Язык тела будущего Императора разительно отличался от того, что было на его месте ранее.
Романов стал выглядеть грозно, внушительно и даже чутка надменно.
Вот с этим, пожалуй, можно работать. Вот такой человек, пожалуй, действительно в силах сделать меня эрцгерцогом.
Что ж.
Теперь дело за малым. Осталось придумать как захватить Москву…
НЕДЕЛЮ СПУСТЯ. МОСКВА. ПРИЁМНАЯ ЕВГЕНИЯ ЕВГЕНЬЕВИЧА ЖИЗНЕТЛЕНОВА.
В кабинет Евгения Евгеньевича опять ворвались без стука.
— Да вы совсем там обнаглели что… ли… ой… здравствуйте, Ольга Георгиевна, — Жизнетленов подскочил и раскланялся.
Младшая дочь Императора не удостоила эрцгерцога ни словом, ни даже взглядом. Она молча вошла и молча села в кресло. Следом за ней в кабинет сразу же проследовал опричник.
— Ольга Георгиевна, что-то случилось?
— Случилось, — ответила Ковинская, глядя в стену напротив себя. — Сегодня отцу доложили о том, что некий помещик из Торжка вместе со своим другом герцогом присвоили себе заводик в Твери. Пустячок, казалось бы, да? А вот отец почему-то взбесился. Вы случайно не догадываетесь почему, Евгений Евгеньевич?
— О боги…
Рука опричника на лоб, огоньки тьмы из глаз и громогласный голос:
— ОБЪЯСНИСЬ.
— Я… Я… Ваше Величество, вы говорили, что ни одна ниточка не должна вести к нам, помните? Вы говорили сделать всё чужими руками, а я… я нанял лучших людей, которых только можно было нанять за деньги! Я заплатил им очень приличную сумму, и они должны были… Они…
— ОНИ МЕРТВЫ.
— Что? Но как⁉
— ТЫ НЕ СПРАВИЛСЯ.
— Ваше Величество, я всё исправлю в кратчайшие же сроки! Если понадобится, то я самолично…
— НЕ НАДО, — сказал Император. — С ТОБОЙ ВСЁ. ТЫ НЕРАБОТАЮЩАЯ ВЕЩЬ.
Опричник убрал руку со лба Ольги Ковинской и шагнул в сторону Жизнетленова.
— О боги, нет! Прошу, пожалуйста, не надо!
Но поздно. Чёрная рука коснулась Евгения Евгеньевича и тот застыл, как вкопанный. Теперь Императорская тьма струилась из его глаз.
— ОЛЕНЬКА.
— Да, отец?
— ЭТИМ ИДИОТАМ НИЧЕГО НЕЛЬЗЯ ПОРУЧИТЬ.
— Да, отец.
— ПОЭТОМУ Я ПРОШУ ТЕБЯ, СДЕЛАЙ ВСЁ САМА.
— Мне нужно убить помещика?
Георгий Ковинский довольно долго пытался ответить себе на этот вопрос. Прямухин казался ему хитрым, скользким и беспринципным ублюдком, да притом до чёртиков везучим. С одной стороны, такие люди нужны Империи. А с другой, слишком много чести для малолетнего сопляка, и как бы его не занесло от внезапной Императорской милости.
Но в любом случае, попробовать стоит. Держи друзей близко, а врагов ещё ближе, так ведь? Тогда от них гораздо проще избавиться.
— ПОКА ЧТО НЕ УБИВАЙ, — сказал Император.
— Тогда что мне нужно сделать, отец?
— ПРЕДЛОЖИ ЕМУ МЕСТО ЕВГЕНИЯ ЕВГЕНЬЕВИЧА.
— Как скажешь, отец.
— НЕ СРАЗУ, КОНЕЧНО ЖЕ, И НЕ ЗАПРОСТО ТАК. ЗАВЕРБУЙ ЕГО. ЗАСТАВЬ ПОДЧИНИТЬСЯ. ПРОВЕРЬ, НА ЧТО ОН БУДЕТ ГОТОВ РАДИ ДЕНЕГ И ТИТУЛА.
— Ты придумал что-то конкретное, отец?
— НЕТ, — ответил Император. — Я ПОРУЧАЮ ЭТО ТЕБЕ. ТЫ У МЕНЯ УМНАЯ ДЕВОЧКА И ФАНТАЗИИ ТЕБЕ НЕ ЗАНИМАТЬ.
С тем опричник отпустил Евгения Евгеньевича Жизнетленова. Приказ о назначении государственной пенсии по утрате кормильца для его жён был подписан ещё с утра…