Рори
Скарлетт уложена в мою постель, Конор здесь, чтобы присмотреть за ней, поэтому я отправляюсь в спортзал, чтобы встретиться с ребятами.
Кроу и Мик уже на ринге, проводят спарринг, а остальные парни болтают в сторонке подобно стайке сплетниц.
Я буквально сдираю с себя футболку и отбрасываю ее в сторону, прежде чем отойти в противоположный угол ринга и приготовиться свернуть себе шею.
— Кто-нибудь хочет получить по башке этим прекрасным утром?
— Кто-то сегодня с утра начал хохмить, — замечает Мик. — У причины улыбки на твоем табло есть имя?
— Джентльмен никогда не целуется и не болтает.
Подмигиваю я ему, а Жнец присоединяется ко мне, чтобы отработать пару ударов.
Раньше он никогда не любил спарринги, поскольку ему не хватает самоконтроля, чтобы остановиться, пока кто-нибудь не умрет, но теперь, когда он живет с хозяйкой своего сердца, он стал гораздо спокойнее. Он один из лучших парней, которых я когда-либо имел удовольствие знать.
Сегодня утром мы не слишком усердствовали. Просто легкий спарринг. Большинство парней все еще страдают от похмелья после вчерашней ночи.
Когда я оставляю их, Кроу выходит за дверь, чтобы переговорить со мной, прежде чем я свалю.
— Мне бы не помешал лишний человек в клубе на сегодняшний вечер. Мак вбила себе в голову, что мне нужно быть дома пораньше. Так ты сможешь?
— Планирую сводить хозяйку моего сердца на свидание сегодня вечером, — отвечаю я ему. — А Конор разве не может?
Кроу переводит взгляд на улицу, его взгляд привычно мечется. Но по выражению лица Рори я понимаю, что ему есть что сказать. И я предчувствую, что мне это не понравится.
— Ты теперь обихаживаешь Скарлетт, да?
— И что с того?
Кроу может быть боссом, но он точно не собирается указывать мне, с кем я могу встречаться, а с кем нет.
— Дело в том, — говорит он, — что ты должен знать, что у нее с головой не все в порядке, Рори.
Я пожимаю плечами.
— Так только веселее. Ты же знаешь, что сумасшедшие — дикари.
С кровью не шутят.
Горделивое выражение появляется на лице Кроу, и я не думаю, что он намерен все пустить на самотек. Я больше никогда не воспринимаю вещи чересчур серьезно, и иногда для Кроу это становится настоящей проблемой. Он такой же серьезный, как и они.
— Я в курсе, что она подруга Мак, — продолжает он. — И она кажется преданной. Мак. Но кому еще. Мне об этом ничего не известно.
— К чему ты клонишь?
— Только то, что ты питаешь особую слабость к женщинам, оказавшимся в беде и лично я считаю, что в данный момент она просто натуральным образом издевается над тобой.
— Ну, если это так, тогда это моя ситуация, которую мне следует разрулить самому, — говорю я ему.
— Не кажется ли тебе немного странным, что она ведет себя сейчас с тобой крайне мило, когда всего два месяца назад она не могла даже смотреть на тебя?
Вот оно. Честность Кроу.
Если бы это был кто-то другой, я бы огрел его лампой по голове. Только я знаю, что Кроу стоит на страже моих интересов. Не так давно Мак обманывала и лгала ему, занимаясь поисками своей пропавшей подруги Талии. Она пришла к нему с плохими намерениями, а он не доверял женщинам с самого начала. Она сыграла с ним партию, исход которой он знал заранее. И теперь они счастливы в браке, у них есть ребенок и еще один на подходе.
Поэтому я оставляю все как есть, потому что ничто из того, что я говорю, не убедит Кроу в обратном, пока он не увидит это сам.
— Ничего серьезного, — говорю я ему. — Мы просто развлекаемся вместе. Ничего страшного, ничего плохого. Тебе не стоит беспокоиться об этом, приятель.
Он рассматривает меня мгновение, прежде чем кивнуть. Ему все еще не нравится эта идея, но он сказал свое слово и знает, что я уже все решил.
— Тогда, полагаю, увидимся завтра, — говорит он.
— Полагаю, увидимся.
Сегодня суббота, а это значит, что у меня есть еще одно дело на повестке дня, прежде чем я отправлюсь домой. И не имеет значение, ждем меня дома женщина или нет.
Каждую субботу я обязательно заезжаю к Найлу.
Он бывший босс синдиката Маккенна, вынужденный уйти на досрочную пенсию, когда у него начались проблемы с сердцем.
Я звоню в дверь, и его жена, как обычно, тепло обнимает меня и предлагает чашку чая и кусочек пирога. Обычно я бы согласился, но поскольку Скарлетт ждет меня, я отказываюсь.
Найл в своем кабинете, читает. Похудевший с тех пор, как я видел его в последний раз, и, судя по всему, скучающий до чертиков. Мне больно видеть его таким. Я знаю, что ему тоже больно. Но он жестом приглашает меня войти, одаривая меня теплым взглядом, как он всегда делает, и говорит, чтобы я занял место напротив него.
Я так и делаю. Найл поднимает палец, дочитывая страницу, на которой он остановился, и я откидываюсь в кресле, закидываю ногу на ногу.
Этот человек был для меня как отец. Он изменил мою жизнь, и я навсегда останусь его должником.
Найл научил меня всему, что я знаю. С тех пор как я был совсем маленьким мальчиком и работал в его магазине разносчиком продуктов. А потом, в возрасте тринадцати лет, когда весь мой мир перевернулся с ног на голову, он подарил мне твердую почву под ногами.
По привычке я поправляю серебряные часы на запястье. Те самые, которые остановились на десяти сорока трех более двадцати лет назад.
Именно тогда я стал мужчиной.
Именно тогда Найл привел меня в эту жизнь.
Он научил меня всем аферам. Найл научил меня драться. Он научил меня справляться с гневом, который я никак не мог взять под контроль.
И, возможно, самое лучшее, что он когда-либо сделал для меня, — это заставил никогда больше не вспоминать о той ночи. Никогда не говорить о том, что он сделал для меня. О том, что сделал я. И по какой причине я обязан ему своей преданностью и жизнью.
У меня нет ничего, кроме уважения к этому человеку. И к моим братьям. Я лично убедился в верности каждого из них. Я всегда буду сражаться за них.
Найл откладывает книгу и поправляет очки, глядя на меня поверх оправы.
— Где мой виски?
Я достаю пинту из пиджака и выставляю ее на стол, как какой-то чертов наркобарон. При этом мы воровато уставились на дверь. Если его зазноба узнает, что я проносил ему виски, мы схлопочем от нее по яйцам.
Найл без притворства открывает бутылку и делает глоток, после чего засовывает ее в нижний ящик стола.
— Хорошая вещь, — говорит он. — Ты хороший парень.
— Как идут дела? — интересуюсь я.
— Хорошо, как и следовало ожидать, полагаю, — отвечает он. — Женушка заставила меня есть еду, напоминающую по вкусу картон. Овсянку, сухие тосты и тому подобное.
— Она заботится исключительно о тебе.
Найл кивает и откидывается в кресле, его лицо задумчиво.
— Я говорил с твоей мамочкой на прошлой неделе.
— О?
Это новость для меня.
— Я говорил с ней в воскресенье, но мама не упоминала об этом.
— Она сказала, что беспокоится о тебе, — говорит мне Найл. — Что ты никогда не остепенишься и не подаришь ей внуков. Она поручила мне найти для тебя хорошую женщину.
Мы оба смеемся над этой идеей, а потом я немного расслабляюсь.
— Тебе не стоит беспокоиться, — говорю я. — Я вполне способен сам найти себе женщину.
— Да, верно, — отвечает Найл. — Твоя проблема состоит только в том, чтобы выбрать именно ту из них, с которой тебе захочется проводить время дома.
Я не знаю, почему я произношу эти слова. Учитывая, что я только сегодня утром сказал Кроу, что между мной и Скарлетт ничего серьезного нет. И это не так. Но, возможно, я бы хотел, чтобы это было правдой. Может быть, я вижу, что они движутся в этом направлении.
— Не говори маме, чтобы она начинала присматривать фарфоровый сервиз, — говорю я, — но я думаю, что уже нашел подходящую хранительницу своего очага.
Найл удивлен моим признанием, но в его улыбке проглядывается облегчение.
— Она будет очень рада это услышать. Она была убеждена, что ты был так расстроен из-за всей этой ситуации с твоим папашей, что это отбило у тебя всякую охоту жениться.
Я двигаюсь в кресле и перевожу взгляд на его стол. Найл никогда не упоминает о моем отце, и на то есть веская причина. Это не та тема, которую мы обсуждаем за чашкой чая.
Разве что однажды.
Только когда мне нужно было избавиться от его тела, и Найл позаботился об этом. Он никогда не поднимал эту тему. До сих пор. И это не та тема, которая мне особенно интересна.
— Дело в том, парень, — говорит Найл, — что если я чему-то и научился с тех пор, как мой пламенный мотор начал сдавать, так это следующему. Чтобы двигаться дальше, нужно отпустить прошлое. Чтобы жить настоящим. И хотя я доверяю инстинктам твоей матушки, у меня уже давно есть такие же мысли насчет тебя.
— К чему ты клонишь? — спрашиваю я.
Он кивает на часы на моем запястье.
— Не пора ли тебе снять эту штуку, парень?
Я стучу по треснувшему стеклу и качаю головой.
— Они ничего не значат. Это просто часы.
— Не согласен, — говорит Найл. — Эти часы — и чувство вины, которое ты носишь с собой — слишком долго тяготили тебя. И если я что-то и узнал о тебе, Рори, так это следующее. Как только приходит время тебе получить что-то хорошее от жизни, ты намеренно упускаешь этот шанс. Саботируешь его.
В комнате становится тихо, и я не могу найти слов, чтобы возразить Найлу. Даже если бы они у меня были, я бы не стал возражать. Я всегда доверял суждениям Найла. Его советам. Но сейчас я не хочу верить в то, что он говорит правду.
— Ты говоришь, что нашел себе хорошую женщину. — Найл наклоняется вперед и ставит локти на стол, при этом он сверлит меня взглядом. — Так что иди и не порти все, как ты всегда это делаешь.