Рори
Утром Скарлетт пытается улизнуть от меня, поэтому я хватаю ее за запястье и дергаю обратно в кровать, прижав ее к себе.
— Уггг, — простонала она. — Отстань от меня. Хватит с меня этой ерунды с обнимашками.
Я целую ее горло, и Скарлетт прижимается ко мне.
— Как ты предпочитаешь яйца?
Она замолкает на мгновение, а потом интересуется:
— Что это еще за вопрос?
— Похоже на тот, который ты спрашиваешь у женщины на следующее утро. До того, как ты снова на нее набросишься.
— Боже, какой ты заботливый, — размышляет она. — Спрашиваешь, в каком виде я предпочитаю яйца, пока ты все еще покрыт кровью Итана.
Ее слова провоцируют меня, и именно на это Скарлетт и нацелилась, потому что она напугана и хочет убежать от меня и от того, что она сейчас чувствует.
— Это не шутка про кровь, Скарлетт, — говорю я ей. — И мы еще вернемся к обсуждению этого вопроса.
— Здесь нечего обсуждать, — возражает она.
Я делаю глубокий вдох. А потом еще один.
— Я без проблем найду для тебя нужного парня. Все, что тебе нужно было сделать, это попросить. Но всему свое время и место. И это было не оно.
— Ничего страшного, — огрызнулась она. — В новостях сказали, что это было неудачное ограбление.
Телефон Скарлетт лежит на тумбочке, и она, должно быть, достала его в какой-то момент в течение ночи. Мысль о том, что она проснулась посреди ночи, а потом вернулась ко мне, когда у нее был выбор уйти… это заставляет меня что-то почувствовать.
Я прижимаю Скарлетт к своей груди и провожу губами по мягкой коже ее шеи. Вдыхаю угасающий аромат ее духов со слабым шлейфом своего аромата в том месте, где я отметил ее. Мне это тоже нравится.
— В новостях говорили, что это было неудачное ограбление, потому что нам повезло. Мы так не поступаем, Скарлетт. Ты чуть не поимела нас обоих прошлой ночью.
— Ну тогда можешь просто отвалить.
Она снова пытается отстраниться.
— Если ты так чертовски обеспокоен перспективой огрести проблем.
Я прижимаю Скарлетт к кровати и наваливаюсь на нее всем весом, заставляя смотреть на меня.
Она снова делает то же самое. Дышит быстро. Ее пальцы впиваются в мои бицепсы, а глаза при этом закрываются.
— Скарлетт.
Она не отвечает.
— Это же я, куколка. Со мной тебе нечего бояться.
— Отстань от меня.
Ее голос мягкий, как у ребенка, и сломленный, как никогда прежде из того, что я слышал от нее раньше. А я — придурок высшего порядка. Я сажусь и тяну Скарлетт за собой.
Я даю ей достаточно пространства, чтобы она могла дышать, но не настолько, чтобы позволить ей снова броситься на меня.
Через несколько мгновений все становится таким, как будто ничего и не было.
— Ты либо со мной, либо против меня, — говорит она. — Это единственно верный путь.
— Я всегда на твоей стороне, милая, — заверяю я ее. — Но мне нужно понять, что здесь происходит.
Скарлетт смотрит на меня, и видно, что она держится из последних сил. Что бы ни происходило, это медленно разрушает то немногое здравомыслие, которое у нее осталось. Внутри нее столько ярости. Так много боли. И я хочу избавить ее от страданий, только она не позволяет мне этого сделать.
— Тебе кто-то угрожает? Этот урод угрожал тебе?
— Они все представляют угрозу, — говорит Скарлетта. — Они все должны сдохнуть. Потому что либо они, либо я. А я никогда не должна быть той, кто сдохнет.
Я пытаюсь понять смысл загадок. В обрывках информации, которые Скарлетт мне сообщает, но это нелегко.
— Они, — повторяю я. — Значит, есть еще.
— У меня есть список, — отвечает она.
И почему это меня не удивляет?
В комнате воцаряется тишина, и я не имею ни малейшего представления о том, как ей помочь. В голове Скарлетт эта история уже написана. В ее взгляде зарождается ураган, и он направляется прямо на того, кто ее поимел.
Я могу предложить ей только одно. То, что поможет ей не разрушить себя в процессе.
— Позволь мне помочь тебе.
Скарлетт смотрит на меня, и ее лицо снова ничего не выражает. Снова пустое. И мы снова возвращаемся в квадрат.
— Кто сказал, что мне нужна помощь? — спрашивает она. — Ты можешь быть в самом верху моего списка, насколько ты знаешь.
— Позволь мне перефразировать, — говорю я ей. — Я собираюсь помочь тебе. И ты примешь это без лишних «но» и стонов.
Она открывает рот, и я закрываю его ладонью.
— Я не закончил. — Скарлетт смотрит на меня, и я продолжаю. — У меня есть условие, при котором ты примешь мою помощь.
Ее глаза прожигают меня насквозь, вероятно, Скарлетт мысленно убивает меня десятком разных способов, но молчание в ее случае — золото, хотя это и вынужденное молчание.
— Ты скажешь мне свое настоящее имя.
Скарлетт убирает мои пальцы со своего рта один за другим, и что-то внутри нее переключилось. Переключатель. Ее взгляд — это взгляд хищницы, когда она наклоняется вперед, охотясь на меня через кровать.
И я должен признаться, что меня немного пугает, когда Скарлетт тянется вниз и сжимает мой член через материал трусов. Я понятия не имею, собирается ли она оторвать его или ублажить меня. Со Скарлетт можно ожидать и того и другого в равной степени.
Пальцами Скарлетт обхватывает твердую плоть, на ее дьявольских губах играет кривоватая улыбка, когда она чувствует, как мое тело отвечает ей.
— Все женщины, которые хотят тебя… они дают тебе обещания, что будут лучшими в твоей жизни?
Я тянусь к руке Скарлетт, чтобы отдернуть ее, убежденный, что она собирается в любую секунду наброситься на меня. Но Скарлетт отпихивает мою руку и садится на меня.
— Кто-нибудь из них был лучше меня?
Она целует меня в Скарлетт ней нет трусиков, и она трется о мой член.
Она впивается пальцами в мои плечи и смотрит на меня.
— Я задала тебе вопрос.
— Честно, куколка, — признаюсь я. — Я никогда никого не хотел так сильно, как тебя. Ты разнесла мой гребаный мир.
Скарлетт снова улыбается, и это пугает меня.
Гребаный Сатана у меня на коленях, выглядящий сексуальнее, чем когда-либо должен выглядеть любой падший ангел.
— Давай сделаем это еще раз, — говорит она. — Просто на случай, если ты попытаешься уйти и забудешь о своем обещании.
— Не забуду, — заверяю я ее, даже когда стаскиваю с нее лифчик и зарываюсь лицом в грудь.
У Скарлетт идеальные, мягкие и податливые груди, и я мог бы провести здесь всю свою жизнь, дремать, трахаться и пировать ее безбожной плотью.
Мы оба в полном дерьме, и я все еще в крови Итана. Но ей похуй. На самом деле, я думаю, что во второй раз Скарлетт нравится еще больше, когда она целует мою грудь и слизывает немного крови с моего соска.
Господи, блядь.
Это было бы хуево, если бы не было так сексуально.
Мой маленький садист.
Скарлетт пытается сразу перейти к делу, намереваясь засунуть мой член внутрь себя и скакать на мне так, будто у нее на это всего восемь секунд.
Но я не собираюсь позволять ей контролировать все во второй раз, и Скарлетт должна это знать. Первый раз был из вежливости к ней. Взаимное доверие и уважение. Но в этот раз я главный, и она, блядь, должна это знать.
Я переворачиваю Скарлетт на спину и смотрю, как подпрыгивают ее груди, когда я перемещаю ее по кровати. Скарлетт вскрикивает и сопротивляется, пока я не притягиваю ее киску к своему лицу.
— Господи Иисусе, — кричит она.
— Рори, вообще-то, — улыбаюсь ей. — Но и так сойдет.
— Без понятия, что ты себе возомнил, что делаешь…
Слова Скарлетт резко обрываются, когда я начинаю пожирать ее, как будто Скарлетт моя последняя трапеза в жизни. Пальцами она путается в моих волосах, словно хочет оттащить меня, но вместо этого притягивает меня ближе, оседлав мое лицо, потому что не может удержаться.
Мне нравится видеть ее такой. Спина прогнулась, губы приоткрыты, голова откинута назад. Ее идеальные сиськи выставлены напоказ, круглые и набухшие соски, и я хочу, чтобы и они тоже оказались у меня во рту. Я хочу ее всю. Каждый оргазм, каждую психопатическую мысль. Ее гнев, ее остроумие, ее потерю самоконтроля на моем лице.
Я хочу быть единственным, кто когда-либо видел Скарлетт такой.
Я собираюсь сделать с ней все.
Все грязные, мерзкие, сексуально неудержимые и развратные вещи, которые только могут прийти мне в голову.
Отныне эти моменты принадлежат мне, и я говорю ей об этом.
— Трахни меня, — кричит она, заводясь сильнее. — Мне это не нравится.
— Тебе, блядь, нравится.
Скарлетт откидывает голову назад и без устали кончает, просто чтобы доказать, как ей это чертовски не нравится. Моя маленькая лгунья. Я пробую ее на вкус, пока она не умоляет меня остановиться, пыхтя и задыхаясь.
Когда я пытаюсь подавить ее, надеясь, что она слишком издергана, чтобы спорить со мной, она отталкивает меня назад.
Возвращая себе контроль.
— Моя очередь, — говорит она. — Надеюсь, я не кусаюсь.
А потом Скарлетт ныряет лицом в мой пах. И, черт возьми, ее рот — это рай. Я передумал насчет ее сисек. Я хочу жить здесь.
Она пихает меня на кровать, чтобы обеспечить себе лучший доступ к моему члену, и, видимо, к яйцам тоже.
Скарлетт трогает их рукой. И лижет и их теперь. И господи, блядь, блядь, блядь, дерьмо, мать твою.
Я хочу спросить Скарлетт, первый ли это ее минет. В основном потому, что я хочу услышать от нее утвердительный ответ.
— Вообще-то да, — говорит она мне, и я думаю, что действительно произнес это вслух. — А теперь скажи мне, что у меня это хорошо получается.
— Ты лучшая, детка.
Я отрываю спину от кровати, мои руки в ее волосах, и Скарлетт покачивается на мне, и я не знаю, ложь ли это, но мне все равно. Скарлетт обхватывает меня губами, они созданы для того, чтобы сосать мой член.
Вытащите мое тело в поле и пристрелите, потому что мне конец.
Она то твердая, то мягкая, и как только я думаю, что знаю, что получу, она тут же меняет правила.
Это так чертовски приятно, что я не хочу, чтобы Скарлетт останавливалась.
Но я как ребенок, у которого слишком много игрушек, и я разрываюсь. Я хочу кончить в нее снова. Я хочу снова трахать ее мокрую киску. Я хочу кончить на ее сиськи, на ее задницу, в ее горло и в ее рот. В машине, в самолете, в поезде, блядь. Я хочу трахать ее весь день, каждый день, и, блядь… вот оно.
Я взрываюсь внутри ее рта.
Она глотает все, и все еще облизывает мой член, а я падаю обратно на кровать и закрываю лицо рукой.
— Господи Иисусе.
— Скарлетт, вообще-то, — передразнивает она меня.
Мне приходится оттащить Скарлетт от моего члена, потому что она все еще продолжает делать это, и ей это нравится так же, как и мне. Но мне нужна передышка, и нам нужно поговорить.
Она ложится рядом со мной, мы оба молчим, и я думаю о том, что хочу сделать с ней сегодня. Скарлетт, очевидно, думает, как все испортить.
— Итак, мы теперь квиты, так?
— Что?
Я отдергиваю руку от лица и смотрю на нее.
— Я сделала так, чтобы тебе было хорошо. Так что мы квиты.
— Неужели ты никогда не отдыхаешь? — спрашиваю я ее.
Скарлетт смотрит на меня и прикрывает свои сиськи, и это все неправильно.
— Не люблю никому быть ничем должной.
— Ради всего святого, — рычу я себе под нос. — Не могла бы ты обойтись без этого дерьма? Всего пять минут, Скарлетт. Это не было чертовой «синицей в руке».
— Ты прав. — Она встает и начинает собирать свою одежду. — Это был пустяк. — Она смотрит мне в глаза, подначивая меня. — Даже меньше, чем ничего, — уточняет она. — Потому что я должна была позаботиться о том, чтобы это превратилось в нечто для нас. А как ты уже знаешь, у меня просто есть такая штука, когда… ну, мне действительно наплевать. На всех.
— Вот так ты вознамерилась играть? — спрашиваю я.
Я устал от этой игры, и когда Скарлетт вытворяет такое дерьмо, трудно не быть таким. Она всегда отталкивает меня. Всегда пытается ранить меня и заставить меня истекать кровью. Она так быстро достает свое оружие, и самое опасное — это ее язык.
Но стоит мне взглянуть на нее, и я понимаю, что всегда буду играть с ней в эту игру.
Потому что мне не все равно.
А Скарлетт нужно, чтобы кто-то позаботился о ней. Хотя бы раз в жизни.