Скарлетт
Те дни прошли. Я должен быть завоеван снова и снова каждый раз, когда ты видишь меня
Ф. Скотт Фицджеральд
Есть одна универсальная истина о мужчинах.
Они хотят чувствовать себя королями.
Они хотят есть как короли. Трахаются как короли. Сядьте на диван (ОН же трон) и смотрите телевизор, как короли. Если они что-то починили в доме, тебе лучше, черт возьми, сказать им, что они гребаные короли. Потому что в глубине души они чувствительные маленькие зверьки, которые хотят, чтобы все их собратья и любая женщина, которая может случайно встретиться на их пути, считали их Альфой.
Рори ничем не отличается.
Поэтому я без особого удивления нахожу его в VIP-зале отеля «Слейнт».
В VIP-зале темно. Он окрашен малиновым и черным, в то время как здесь явственно ощущается духота. Мужчины должны чувствовать себя здесь королями, в то время как женщины снимают с себя одежду и танцуют только для них.
На сцене танцовщица, и она прекрасна, и я уважаю то, что она делает, потому что когда-то давным-давно я тоже это делала.
Я также хочу вырвать ее сердце.
Я не знаю, наблюдает ли за ней Рори или нет. Трудно сказать, стоя у него за спиной. Но я некоторое время наблюдаю за ним в тени.
Если бы я просто ушла, то все вернулось бы на круги своя. Наши пути не пересекались, за исключением редких случаев. Не было бы пьяных телефонных звонков, полных сожаления, потому что мы с Рори не такие люди.
Он возвращался к быстрым трахам, чтобы удовлетворить свой аппетит, а я возвращалась к своей мести, либо выполняя то, что намеревалась сделать, либо умирая в процессе.
Я должна идти.
Он заслуживает лучшего, чем это. Лучше, чем я. Та воображаемая семья, для которой он строит свой дом. У него должны быть эти вещи.
Я хорошо умею уходить.
Отталкивать людей. Держать всех на расстоянии и сжигать любого, кто подлетает ко мне слишком близко.
Но я не могу бросить Рори.
Сегодня вечером я сломлена и измучена, и в глубине души эгоистична. Я хочу его тела, его тепла и спокойствия, которое существует только тогда, когда мы вместе. Я хочу этих вещей, даже если я облажалась и оттолкнула его, и я готова сыграть свою роль, чтобы получить их.
Я двигаюсь вокруг него. И Рори не смотрит на танцовщицу на сцене. Его голова откинута назад, глаза закрыты, и он дремлет. Рядом с ним стоит полная бутылка «Джеймсона». Он приехал сюда, чтобы почувствовать себя Королем, но я все еще преследую его.
Я не умею быть беспомощной, поэтому я делаю то, что у меня получается лучше всего.
Я забираюсь к нему на колени, и его глаза медленно открываются.
— Скарлетт.
Он злится на меня, и я его не виню.
Но я тоже на него злюсь.
На весь гребаный мир, если уж на то пошло.
— Наслаждаешься шоу?
— А тебе какое дело? — отвечает он.
— Я думала, мы уже установили, что ты принадлежишь мне, чтобы играть с тобой?
Мои руки движутся вверх по его груди, прежде чем Рори ловит их между нами.
— Ну, я закончил играть. Так что найди другую жертву.
У меня дрожит подбородок, но я продолжаю разыгрывать шараду, потому что это единственный известный мне способ.
— Ты знал, что я тоже когда-то была танцовщицей?
Я втираю свою задницу в его стояк для пущего эффекта.
Глаза Рори темнеют, и я наклоняюсь к нему, предъявляя права на его губы, прежде чем Рори снова оттолкнет меня.
— Нет, — говорит он.
— Я знаю, что ты хочешь меня, — возражаю я. — Я чувствую, как много ты делаешь.
Он не отвечает. Не сдается. Ни капельки.
И угроза слез реальна, и я не могу позволить Рори увидеть, как я плачу. Потому что ты никогда не позволяешь им видеть, как ты плачешь.
Я зарываюсь лицом в его шею и вдыхаю его запах. Никто и никогда не пах так хорошо.
— Знаешь, ты здорово меня запутал.
Он не отвечает, но прикасается к моей спине.
— Это правда или ложь? — спрашивает он.
— На этот раз это правда, — клянусь я.
Однако это не убедило Рори.
— Пожалуйста. — Мой голос срывается. — Только на сегодня. Тогда тебе больше никогда не придется видеть мое лицо.
На долгое мгновение я задерживаю дыхание, не зная, что будет дальше. Но одна рука на моей спине превращается в две, и он обнимает меня, притягивая к себе. Его губы у моего уха, пробуждая первобытную потребность в нас обоих, когда Рори шепчет.
— Тогда потанцуй для меня.
Только он не отпускает меня.
Я протягиваю руку и запускаю пальцы в волосы Рори, откидывая его голову назад, чтобы я могла поцеловать его в шею, пока двигаю бедрами по его эрекции.
Я отчаянно нуждаюсь в этом. В нем. Я отчаянно хочу почувствовать что-то хорошее. Все, что угодно, лишь бы избавиться от боли внутри меня.
Рори забирает ее так, как никто другой не может.
Он наклоняется вперед и захватывает мой рот своим. И мы целуемся так, как никогда раньше не целовались. То, что происходит между нами, — это сила природы.
Я хочу его.
Я хочу его так чертовски сильно, и я говорю ему об этом.
Он берет меня за руку и тащит через заднюю дверь к своему полностью черному «Доджу Челленджеру». Как и большинство мужчин, Рори наслаждается вибрациями и звуками, которые издают эти малыши. И я дам ему это.
Он чертовски горяч за рулем.
Он не такой броский, как Кроу, в своем синем спортивном «Гран Туризмо», потому что Рори — классик. Ему не нужны навороты и свистки.
Все, что ему нужно, — это кто-то, кто его поймет.
И я здесь, и я говорю ему, чтобы он не забирал меня обратно к себе.
— Давай сделаем что-нибудь сумасшедшее, — умоляю я его.
— Что ты имеешь в виду, сатана?
— Покажи мне, из чего сделана эта машина.
Рори улыбается, и на его щеках появляются ямочки.
— Тебя это заводит, милая?
— Есть только один верный способ выяснить это.
Я расслабляю голову и устраиваюсь поудобнее, пока Рори ведет машину. Далеко, на пустой участок шоссе. Я хочу, чтобы он продолжал ехать, во веки веков, держа одну руку на моем бедре, а другую на руле.
Я играю с радио и нахожу хорошую станцию.
Начинает играть «Havoc[11]» Скайлар Грей.
Рори прибавляет газу, и переключает передачу и давит на акселератор. Семьдесят. Восемьдесят. Девяносто и выше.
Он опускает стекла, и мои волосы развеваются вокруг лица. Я смеюсь, кричу и высовываю лицо из окна. Он просовывает руку между моих бедер и внутрь меня.
— Без трусиков? — он кричит, перекрикивая музыку и ветер.
— Никаких трусиков.
Я раздвигаю для него ноги и расстегиваю верх своего платья. Я мокрая из-за него, из-за этого, из-за адреналина, в котором я так нуждалась.
Он дает мне это с трудом.
Трахает меня своей рукой, пока ведет машину.
— Это достаточно быстро для тебя?
— Быстрее, — говорю я ему.
Стрелка спидометра поднимается вверх, а вместе с ней и темп движения его руки. Я близка к этому, и я мог бы получить удовольствие от этого.
Вместо этого я отстегиваю ремень безопасности и перелезаю через рычаг переключения передач.
— Господи Иисусе, — ворчит Рори, когда я оседлаю его.
— Я сделаю всю работу.
— Скарлетт.
Этот недоделанный протест обрывается, когда я стягиваю верх его джинсов и достаю его член.
— Держи руки на руле, — говорю Рори.
А потом я использую его, чтобы возбудиться. Трусь о него всем телом, но не впускаю внутрь.
Вибрация машины отдается под сиденьем, в то время как вибрация его стонов отдается в моей груди.
Я не хочу, чтобы это заканчивалось.
Рори отчаянно хочет, чтобы это началось. Его член пухлый и болезненно набухший, из него вытекает сперма, когда я трусь о него.
Рори лижет мою ключицу, а затем кусает меня. И на долю секунды я позволяю ему пощупать мои сиськи, прежде чем заставляю его снова положить руку на руль.
— Я собираюсь трахнуть тебя по-королевски, — говорю я ему.
— Скарлетт?
— Да?
— Садись, блядь, на мой член. Сейчас.
Я опускаюся на его член.
— Господи, — стонет он. — А теперь трахни меня так, как будто от этого зависит твоя жизнь.
Я наклоняюсь вперед и шепчу ему на ухо.
— Держи руки на руле. Сатана собирается прокатить тебя.
Я впиваюсь пальцами в плечи Рори и трахаю его до беспамятства. Это дико, и громко, и нет ничего в мире более горячего, чем мы вдвоем. Сочетание скорости и адреналина швыряет нас обоих через край.
Он резко разгоняется, а затем нажимает на тормоза, съезжая на обочину.
Мы задыхаемся и все еще цепляемся друг за друга. Поцелуи, ласки, толчки и трения.
Я оттягиваю его назад и целую в шею, посасывая кожу, пока не оставляю след.
— Скажи мне, что меня нельзя превзойти, — требую я.
— Скарлетт, что, черт возьми, с тобой происходит?
— Скажи это. Скажи мне, что ни одна другая женщина никогда не доставит тебе такого удовольствия, как я.
Рори целует меня, и на этот раз нежно.
— Ни одна другая женщина и близко не подходит.
— Мне просто нужно забыться. — Я зажмуриваю глаза, когда они начинают гореть. — Заставь меня забыть.
— Как, милая?
Рори откидывает мои волосы назад, на плечи, и целует меня всю. Его действия полны благоговения, и именно так я понимаю, что он действительно влюблен в меня.
У меня тоже есть определенное ощущение падения.
В водоворот, из которого я не могу выбраться.
— Мне все равно, — говорю я, и это безумно. — Мне просто нужно получить кайф. Тебя. Мне нужно чувствовать себя живой.
В его глазах читается беспокойство, но Рори не выражает его вслух.
— Все, что ты захочешь, куколка, — бормочет он. — Я держу тебя.