Скарлетт
Не хочу быть дурой. Даже очень красивой.
Часы на плите светятся неоново-зелеными цифрами, когда я выбираюсь из постели. Уже одиннадцатый час. И я стала вампиром. Теперь официально, хотя я и не уверена, когда именно это произошло. Я охочусь всю ночь и дремлю днем, оживая только с заходом солнца.
Пока я сижу за стойкой и потягиваю свой кофе, вокруг царит тишина. Тишина. Всегда тихо. Никакого телевизора. Никакой музыки. Только тишина.
То, в чем я одновременно нуждаюсь и что ненавижу больше всего.
Я гиперчувствительна по своей природе, и мои ночи шумные и хаотичные. Подавляющие. Свет и шум — это кислота, разъедающую мою психику, но я терплю. Это мое наказание за игру.
Когда моя кружка пуста, я надеваю старую футболку, пару леггинсов и зашнуровываю кроссовки — в стиле кроличьих ушек. Потом еще одна чашка обычного кофе. Невроз.
Приборы на первом месте. Я вынимаю вилку из розетки и проверяю их снова, а потом еще пятьдесят раз, просто чтобы убедиться. Потому что может случиться пожар, и тогда животные в здании могут оказаться в ловушке, потому что днем не все находятся дома. И я считаю ручки на плите, потому что никогда не пользуюсь ею, но знаете… Может, одна из них сбилась. А может, я включила ее, когда хотела проверить, выключена ли она. Весь этот парад безумия обычно занимает у меня около пятнадцати минут или около того.
Когда ухожу, я закрываю все шесть замков на своей двери. А потом пересчитываю их. А затем снова запираю их, потому что, возможно, я пропустила один.
Третий и последний шаг моего компульсивного расстройства — задержаться в коридоре, как какая-то сумасшедшая, которой я, по сути, и являюсь, сопротивляясь желанию вернуться в дом и все перепроверить. Я говорю себе, что все в порядке. Я говорю себе, что все сделала правильно.
А потом я делаю шаг. И еще один. И, в конце концов, мне становится легче уйти, сделав несколько глубоких вдохов.
Кот миссис Роджер, Виски, сидит в конце коридора, когда я выхожу на лестничную клетку. Я знаю имя своей соседки только потому, что иногда она приходит постучать в мою дверь, чтобы обвинить меня в краже Виски.
Я иногда пускаю Виски в дом. Он хороший. И он кот, а не человек, так что технически мне позволено его любить. Но он может приходить только ненадолго. Потому что в этой жизни я ни к чему и ни к кому не привязываюсь.
Этот рыжий кот — самое близкое мне исключение, которое я когда-либо сделаю. Я протягиваю руку, чтобы погладить его царственный зад, и он несколько раз тыкается головой о мою ногу, прежде чем начать мурлыкать.
Я думала, что у котов должно быть хорошее чутье на людей. Но у Виски, видимо, оно отсутствует. Он не знает, что я мертвая внутри. Что я не гожусь для этого. Типичный нарцисс, он все равно требует внимания.
Так что, возможно, коты похожи на меня. Их не волнуют ваши проблемы. Они просто хотят того, чего хотят, и все.
Я глажу его в последний раз, а затем бросаюсь вниз по темной лестнице здания, которое я называю домом с тех пор, как приехала в этот город. В нем нет ничего особенного, и моя мать, увидев его, сжала бы свои жемчужные четки. Но для меня это дом. Знакомая земля.
Далеко от всего, что я когда-то знала.
Я вылетаю на тротуар и с радостным вздохом вдыхаю выхлопные газы. Это Бостон. Нама-бля-сте[2]. Начинается растяжка на моем обычном месте, на фоне здания.
Затем я начинаю бежать.
Сильно. Быстро. Жестко. Наказание не прекращается, пока я физически не могу больше продолжать. Хождение на каблуках сегодня для меня станет сущим адом. Но я справлюсь. Я всегда справляюсь.
Я хромаю, когда возвращаюсь в свою квартиру, и Виски ждет меня у двери. Сегодня я не могу отгонять его. Поэтому я позволяю коту зайти, пока провожу обычную проверку безопасности.
В этой жизни никогда не знаешь, кто может преследовать тебя дома. Я почти всегда ожидаю, что это будет один из моих клиентов. Но Мясника я так и не дождалась.
В тот день история повторилась.
И хотя у меня был мой нож — тот самый, который я никогда не снимаю — он сумел удивить меня. И одолеть меня.
И утащить меня обратно в ад.
Это был сигнал к пробуждению, если он вообще был. Все годы, проведенные на улицах, много чему меня научили. Потому что каким-то образом я всегда становилась жертвой таких мужчин.
Все мои мысли о том, чтобы оставить эту жизнь позади, увяли после того дня. Омертвение вернулось. А вместе с ним и ярость.
У Вселенной был забавный способ напомнить мне, почему я занимаюсь тем, чем занимаюсь.
В течение двух долгих месяцев я каждую ночь трахалась с каким-нибудь случайным мужиком. Заставляя его расплачиваться за грехи всех остальных до него.
Для меня это не имело значения.
Единственное, что имело значение, это игра. Возмездие.
И сейчас, когда я сижу здесь, в своей затемненной квартире, и только Виски составляет мне компанию, пока я готовлю ужин, а по телевизору что-то орет, все вернулось на круги своя. Мои пальцы перебирают лица в моем альбоме, и иногда снова появляется эта мысль. Что я могу отпустить это.
Меня тошнит от того, насколько эти мысли ничтожны.
Неужели Мясник ничему меня не научил? Неужели Александр и его друзья ничему меня не научили?
Это не может продолжаться вечно. Это вечное состояние чистилища. Я могу так долго играть с ними, пока они не поймут.
Больше всего на свете я хочу, чтобы их не было. Но что-то меня сдерживает. Я знаю, что как только я переступлю эту черту, возврата не будет.
А также знаю, что не могу сделать все в одиночку.
Именно здесь мой план становится немного неясным. Есть ключевой игрок, который нужен мне в моей команде, а это значит, что мне придется затащить его с собой в ад.
Рори Бродрик. Более известный, как Святоша.
Он боец. Аферист. И мафиози.
Он похитил меня. А потом попытался утешить в момент слабости. Он видел мою панику, когда прижимал меня к стене. И каким-то образом Рори вбил себе в голову, что его цель меня спасти.
Я ненавидела его за эту сладкую ложь.
Но еще больше я ненавидела его за то, что он испортил признание Тедди.
Он не знает, что я веду счет его проступкам. Что он разжигает фитиль моей ярости каждый раз, когда я вижу его лицо.
Делает вид, что хочет встречаться со мной. Делает вид, что я ему не безразлична. Рори хуже, чем все остальные вместе взятые, потому что он ведет себя крайне убедительно.
Рори понятия не имеет, с кем связался.
Он думает, что все еще имеет право голоса в нашей игре.
Но Рори узнает, что я та, кто придумал правила этой игры.