Рори
Алексей предоставляет нам убежище в своем доме.
У него есть дежурный хирург и куча медицинского оборудования, не говоря уже о собственной оборудованной пыточной в доме.
Алексей — честный человек, и не смешивает кровавый бизнес с делами семейными.
Его жена Талия и их маленький сын Франко остаются на главном уровне дома, а мы размещаемся на третьем.
— Доктор скоро будет здесь, — говорит он нам. — Магда пока окажет первую помощь.
Его домработница кивает, неся охапку средств первой помощи, и я поручаю ей сначала помочь Сторм, пока Дом будет заниматься Конором.
Моя рана может подождать, и я хочу осмотреть Скарлетт.
Но Магда вскрикивает в другом конце комнаты, привлекая наше внимание к себе. Она отрезала рукав платья Сторм, обнажив глубокие шрамы по всей длине ее руки. Ее лицо тоже покрыто шрамами, и хотя она хорошо постаралась скрыть их под макияжем, они никогда не исчезнут полностью.
Скарлетт прочищает горло и тычет меня в руку. Ее взгляд говорит мне то, что не стоит произносить. Сторм не любит, когда люди пялятся, и я не могу винить девушку.
Но Конору, как всегда, требуется больше времени, чем остальным, чтобы понять это. Он все еще таращится. А Сторм испепеляет его взглядом.
— Спроси меня, что случилось, и я проткну тебя здоровой рукой, которая у меня еще осталась.
Мы с Домом смеемся, а Конор стыдливо отворачивается.
Когда все закончилось, я поворачиваюсь к Скарлетт и проверяю ее взглядом. Она держит полотенце над моей раной, беспокоясь обо мне, что на нее не похоже. И она кажется вполне здоровой. Безопасной и немного вменяемой, хотя и немного грязной с безумными дикими волосами.
Все хорошо, пока я не замечаю багровые потеки с ее пятки. И конечно, когда я осматриваю Скарлетт, ее нога распухла и окровавлена.
— Господи, куколка, ты должна была мне сказать.
— Я в порядке, — говорит она.
— Ты не в порядке.
Но она не дает мне суетиться по этому поводу.
— Это просто царапина, пуля даже не попала мне в ногу. Спасибо, Обсидиан.
— Ты единственная, кто действительно ранен. А не добрая половина из нас.
Когда Скарлетт отворачивается, ее глаза слезятся. Я хватаю ее за лицо и притягиваю к себе.
— Дело не в тебе. Мы все знали, на что шли. И мы пошли, потому что хотели этого.
— Только не я, — ворчит Конор. — Я пошел, потому что ты сказал мне, что после я смогу взять выходной.
— И теперь ты, блядь, и правда можешь его взять, — говорю я.
— Можем ли мы все просто взять паузу, чтобы оценить, какая чертовски сумасшедшая твоя зазноба? — говорит Дом.
Скарлетт улыбается, но улыбка не касается ее глаз. И на этот раз, когда я притягиваю ее к своему израненному боку, она позволяет мне это сделать.
— Когда я смогу отыметь этих парней? — спрашивает Сторм.
Я смотрю на Скарлетт, и она пожимает плечами.
— Я обещала ей, что сначала она немного поиграет с ними.
— Да, конечно, обещала.
С приходом врача разговор сходит на нет. К счастью, никто из нас не пострадал, поэтому врач использует местные анестетики, чтобы извлечь пули и обработать раны.
Кроу проверяет нас и убеждается, что все в порядке, прежде чем он и остальные уходят и возвращаются в Бостон.
Остались только Скарлетт, Сторм и я. Благодаря щедрости Алексея у нас есть комната на ночь.
Скарлетт убеждается, что Сторм хорошо устроилась, прежде чем вернуться ко мне.
Она выглядит смертельно уставшей и гораздо меньше, чем обычно, когда задерживается в дверях. Я понятия не имею, что творится в ее голове.
Теперь все кончено. Скарлетт свободна.
Мужчины внизу будут мертвы завтра утром, и она уйдет отсюда без всякого груза на плечах.
Но я не знаю, понимает ли она это. Я не знаю, сколько времени это займет. Я не знаю ничего, кроме того, что когда она бросается в мои объятия, я позволяю ей это. Скарлетт ползает по мне, рвет на мне одежду и целует так, будто хочет убить. Она жестокая, нуждающаяся и безумная.
— Боже, ты такой чертовски сексуальный, — бормочет она мне в шею. — Ты мне нужен, Рори. Ты нужен мне прямо сейчас.
У меня болит плечо, а ее нога поджата, но это неважно. Я хватаю ее и бросаю на кровать, в грязной окровавленной одежде, но я принимаюсь за дело.
Я раздеваю Скарлетт догола и трахаю так, как никогда не трахал ее раньше.
Полное подчинение с ее стороны.
Я шлепаю ее по заднице, потому что я все еще зол на нее, и моя девочка позволяет мне. Конечно, маленькой дьяволице это нравится, и она умоляет меня о большем.
Весь остаточный адреналин, который еще оставался в моем теле, извергается в нее, когда я кончаю так сильно, что почти теряю сознание.
Скарлетт тоже кончает, оставляя следы царапин на моей спине.
Ни у кого из нас нет сил на душ. Поэтому я обнимаю ее, целую в макушку и уже наполовину засыпаю, когда она целует мою грудь и бормочет мне что-то.
Ее единственная неоспоримая истина.
— Мой.
ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ
Рори
В свете раннего утра в Скарлетт что-то изменилось.
Я не знаю, что именно. Просто ее глаза стали мягче. Теплые, как мед, и незащищенные.
Пряди золотисто-каштановых волос щекочут мою грудь, когда она прижимается ко мне губами, а ее пальцы впиваются в мою спину.
— Все еще ненавидишь меня? — спрашивает она.
Это грубый вопрос, если я когда-либо слышал такой. Она хочет поговорить, и я тоже хочу, но только после того, как все действительно закончится.
Пока ее прошлое не будет стерто.
Сторм спасает меня от ответа, когда врывается без стука и прислоняется к дверной раме.
— О, ну разве это не самое милое, что я когда-либо видела.
Она явно пошла на поправку и снова чувствует себя самой собой, так как ее глаза блуждают по моей обнаженной груди, прежде чем она подмигивает Скарлетт.
— Тебе что-то нужно? — огрызается Скарлетт.
— Хочу поиграть со своими игрушками.
— Хорошо, — простонала Скарлетт, а затем посмотрела на меня. — Она может пойти поиграть?
— Тебе придется найти Алексея, — говорю я ей. — Он впустит тебя. И присмотрит за тобой.
— Мне не нужен надсмотрщик, — насмехается Сторм.
Я не пытаюсь спорить с ней, потому что я уже рассказал Алексею все, и он знает, что делать. Он проследит, чтобы они были живы, когда Скарлетт будет готова заняться ими.
— Никаких меток, тату, — говорит ей Скарлетт, прежде чем выскользнуть за дверь.
— Татуировки — для живых.
Сторм подмигивает и исчезает в коридоре, напевая веселую мелодию.
— А хочу ли я вообще знать, где ты ее нашла? — интересуюсь я у Скарлетт.
— Зачем? — огрызается она. — Ты хочешь спасти еще одну душевнобольную, раз уж с этой у тебя ничего не получилось?
Я целую ее, потому что она чертовски сексуальна, когда так заводится.
— Ты ревнуешь? — пробормотал я ей в губы. — Мой маленький зеленоглазый монстр.
— Она продолжает смотреть на тебя, и я знаю, что ты это знаешь.
— Так что бы ты хотела, чтобы я сделал?
Я смеюсь.
— Вырезать ей глаза?
Скарлетт не отвечает, и я вижу, как она борется с этими новыми чувствами. Ревность, вероятно, так же чужда ей, как и вопрос доверия.
— Сатана. — Я хватаю ее за плечи и тащу к себе. — Тащи свою задницу сюда.
Она прижимается головой к моей груди и вздыхает. Когда мои пальцы запутываются в волосах Скарлетт, ее глаза закрываются, и через несколько мгновений она снова засыпает.
Мы лежим так до полудня, когда откладывать больше некуда.
Мне нужно вернуться в Бостон, и нет причин откладывать неизбежное.
— Ты готова? — спрашиваю я, когда она выходит из ванной, одетая в кое-что из одежды Талии.
— Как никогда, — отвечает она.
Голос у нее деревянный, а на лице маска. Она крепко заперлась, моя маленькая воительница. Я все еще не знаю, что произойдет, когда она увидит их. И действительно ли она пойдет на это.
Но выбор должна сделать Скарлетт. И что бы она ни решила, я буду рядом с ней.
Мы идем рука об руку к подвалу, и она не отпускает меня.
Сторм ждет в коридоре, счастливая и беззаботная, посасывая очередной леденец.
— Моя работа здесь закончена, — говорит она. — И русский парень организовал для меня поездку, так что я собираюсь сбежать.
Скарлетт протягивает руку и берет ее за плечо, и Сторм вздрагивает от человеческого прикосновения.
— Прости, — Скарлетт отпускает ее, — просто хотела сказать тебе спасибо. За все.
— Нет проблем, — Сторм пожимает плечами. — Было весело. Нам стоит все повторить как-нибудь.
Скарлетт смотрит на меня, а потом качает головой.
— Теперь я вне игры, — говорит она. — Навсегда.
Сторм ухмыляется, а затем вздыхает.
— Я так и думала.
— Но есть еще одна последняя вещь. — Скарлетт достает из кармана карточку и возится с ней. — Я не упомянула об этом раньше.
Сторм разминает часть леденца между зубами, разглядывая карточку.
— Что это?
— Есть один федерал. И у него на тебя виды.
— Ах да, тот парень, — Сторм кивает. — Он тут всех расспрашивал.
— Я ничего ему не сказала, — говорит ей Скарлетт. — И не скажу. Но он хотел, чтобы у тебя было это. На случай, если тебе когда-нибудь понадобится помощь, я думаю.
Сторм берет карточку и бросает на нее любопытный взгляд, прежде чем засунуть ее в карман.
— Спасибо. С ним может быть весело поиграть.
— Нет, — говорит Скарлетт. — Не с ним. Он один из хороших парней.
Сторм смотрит на меня, и я киваю. Но она не верит.
— Ладно, — вздыхает она. — Оставлю бедного маленького федерального агента в покое. Ты никогда не давала мне хорошенько повеселиться.
— Наверное, это к лучшему, — соглашается Скарлетт. — Но что ты хочешь, чтобы я ему сказала?
Сторм проводит языком по зубам в игривом жесте.
— Просто скажи ему, чтобы он поймал меня… если сможет.
СТОРМ УШЛА НАВСЕГДА, но она определенно оставила свой след.
Двое парней, привязанных к столу, были изрезаны, порезаны на мелкие кусочки, сожжены и бог знает что еще. Потому что их глаза в этот момент практически молят о смерти.
Скарлетт не знает, что у Алексея есть свой способ расправляться с мужчинами, нападающими на женщин. И прежде чем Сторм приложила к ним свою руку, Куинн и Дюк наслаждались долгой, полной страсти ночью с Борисом.
Борис — более двухсот фунтов чистой мускулатуры, и ему нравятся покорные и закованные в кожу мужчины.
Наверное, это объясняет, валяющиеся на полу трусы без задней части. А также пустой флакон из-под смазки.
Скарлетт, конечно, не упускает их из виду, но и не спрашивает о них.
Она смотрит на первого парня. Куинн.
И он тоже смотрит на нее.
Он знает, что его ждет.
— Мне жаль, — говорит он Скарлетт. Это мольба о пощаде, но они ее здесь не найдут.
Будь моя воля, я бы сам сказал ему об этом. Пока он истекал кровью, я бы смотрел ему в глаза и говорил, что он никогда не должен был прикасаться к моей сатане.
И если бы я мог убить его тысячей разных способов, я бы это сделал.
Но это то, чего хотела Скарлетт.
То, о чем она просила.
И даже если я не согласен с этим, я должен уважать ее за это.
Вчера Скаретт показала мне, какая она на самом деле свирепая. Она была бесстрашной, сумасшедшей и сексуальной, как черт, с АК-47 в руках, взрывая все вокруг.
Но сегодня она спокойна.
Мягкая и… уязвимая.
Она красива в любом случае, но я никогда не видел ее такой.
Она слишком крепко сжимает нож в руке, костяшки пальцев побелели, и она не двигается. Я даже не знаю, дышит ли она, настолько она неподвижна.
Мы стоим так долгое время, и я не говорю ни слова.
Это путь, который она должна пройти сама. Решение, к которому она должна прийти сама.
Я не хочу, чтобы у нее осталась обида. И я не хочу давить на нее.
Но, как оказалось, мне это и не нужно.
Нож в руке Скарлетт падает на пол, и она поворачивается в моих руках в то же время, когда я притягиваю ее к себе.
— Я не могу этого сделать, — шепчет она мне в грудь. — Я не хочу этого делать.
— Все в порядке, куколка, — заверяю я мою девочку. — Я сделаю.
Скарлетт кивает мне, но ни один из нас не двигается в течение долгого времени. Потом постепенно она отстраняется, наклоняется, притягивает мое лицо к своему и целует меня.
Этот поцелуй передает слова, которые она не может сказать мне сама.
Спасибо.
Какая-то часть меня всегда знала, что до этого дойдет.
Я не чувствую вины за то, что сейчас произойдет в этой комнате, и не буду чувствовать вины после. Я бы убил тысячу человек ради Скарлетт. Я бы пытал их и заставил истекать кровью, если бы это принесло ей покой.
— Иди наверх, — инструктирую Скарлетт. — Прими ванну. А когда я закончу, мы поедем домой.
— Хорошо.
Она поворачивается, и я останавливаю ее.
Отстегиваю часы, которые тяготили меня все эти годы. Постоянное напоминание о том, что я не стану таким, как мой отец.
Мне они больше не нужны. Потому что я знаю, что никогда не стану таким, как он.
Я защищаю людей, которых люблю.
И иногда это означает быть запятнанным чужой кровью ради тех, кого любишь.
— Возьми их, — говорю я ей. — И избавься от них.
Скарлетт не знает. Она не может знать, но каким-то образом она все понимает. Скарлетт а тянется вверх, чтобы еще раз коснуться моего лица.
— Ты хороший человек, Рори.
Она бросает последний взгляд на обоих парней, а затем кивает, оставляя меня.