Рори
Ночь драк.
Мой любимый вечер недели.
Каждый четверг я нахожусь на этом складе. Отрываюсь по полной, дерусь.
Ирландцы — прирожденные бойцы. И я не исключение из этого правила. Я так же, как и любой другой парень, люблю дать по башке какому-нибудь бедняге.
Это то, что мы делаем.
И все парни тоже в этом участвуют. Выпивают и делают ставки. Подбадривают меня со стороны. В зале только стоячие места. Вонь крови, пота и пива пропитывает воздух вокруг нас. Есть и женщины. Много женщин.
Их всегда много.
Обычно в конце вечера я забираю одну из них домой. Они знают счет, и я тоже.
Без обязательств. Всегда все легко. Они хотят завалить бойца, а я хочу выпустить последний адреналин.
Но последние несколько боев, которые я забирал кого-то с собой домой, заканчивались тем, что я вырубался на диване, так как был слишком пьян, чтобы что-то делать.
Конор вбил себе в голову, что со мной что-то не так. Что что-то беспокоит меня.
Сегодня вечером я собираюсь доказать, что он ошибается. Взглядом сканирую толпу еще до того, как схлестнусь с итальянцем, с которым мне предстоит драться всего через пару мгновений.
Я уже подсчитываю девушек за свою победу… потому что, давайте посмотрим правде в глаза… этот парень пришел сюда в мокасинах от Gucci.
Достаточно красноречиво.
В углу несколько блондинок улыбаются мне. Я улыбаюсь им в ответ и демонстрирую ямочки. Обаяние срабатывает.
Каждый раз.
Я игнорирую брюнеток в толпе. Потому что есть только одна брюнетка, которую я хочу. А я не люблю сравнивать.
Нет никакого сравнения.
Но как только Джонни начинает свою речь, и я встречаю своего противника в центре импровизированного ринга, одна брюнетка привлекает мое внимание.
И мне приходится проверить дважды, чтобы убедиться в этом.
Потому что ее лицо все в синяках от побоев.
Скарлетт.
В черном платье и балетках. Скарлетт никогда не носит балетки, но сегодня она их надела, потому что ее нога тоже повреждена. Она чуть наклоняется влево при ходьбе и старается этого не показывать.
Мои ноздри раздуваются, я выгибаю шею и уже готов кого-то уничтожить, когда звучит гонг, и я бросаю на нее последний взгляд. Скарлетт смотрит прямо на меня. Держит голову высоко поднятой. Делает вид, что ее лицо не избито, и она имеет полное на то право прийти сюда вот так и провоцировать меня таким образом.
Потому что она знает.
Она знает, что я убью ублюдка, который сделал это с ней. Даже если мне придется приковать Скарлетт наручниками к моей чертовой кровати и самому выбыть из нее его имя.
Я не выдержу этого дерьма.
Я не выдержу, если буду видеть ее в таком состоянии все время. То, что она делает с собой. То, как она подвергает себя риску.
Боже правый.
Мне нужно куда-то направить эту ярость.
Итальянец бьет меня в челюсть, когда я не обращаю внимания, и это похоже на удар, который я получил во время драки на школьном дворе.
Впрочем, это не имеет значения.
Я несусь на него, как товарняк. Три раза бью его по голове, и он падает. Итальянец даже не сопротивляется, когда я опускаюсь на пол и продолжаю бить его по лицу.
Только когда Лаклэн и Ронан оттаскивают меня от него, я понимаю, что он вырубился на хрен. И этого недостаточно. В моих венах все еще сильно бушует адреналин. Бьет меня в голову.
И все, что я могу видеть, это лицо Скарлетт.
Поэтому, когда Кроу не убирает руки, я поворачиваюсь и бью его. И очень скоро мы оба набрасываемся друг на друга, пока к нам не присоединяются другие парни.
Чтобы прижать меня к стенке и образумить, требуется четверо амбалов.
Как ни странно, я слушаю именно Конора. Кажется, он понимает то, чего не понимают остальные.
— Она уйдет, если ты будешь продолжать вести себя как амеба, — говорит он мне. — И что тогда?
Он прав. И я знаю, что он прав. Конор помогает мне встать на ноги, а Кроу вытирает кровь с губ, он бросает взгляд на Скарлетт в толпе, а затем переводит его снова на меня.
Кроу теперь босс синдиката. Мой босс. И я только что набросился на него, на что у меня не было никакого права.
Но он понимает лучше, чем кто-либо другой. Проблемы с женщинами. Не так давно его собственная жена чуть не уничтожила его.
И вместо того, чтобы сказать мне, чтобы я отвалил, и что он получит пару моих пальцев за это оскорбление, чего я по праву заслуживаю, Кроу одобрительно кивает мне. Иди к ней.
Конор бросает мне тряпку, и я вытираю кровь с лица, прежде чем начать прокладывать себе путь через толпу. Но место, где Скарлетт стояла всего несколько мгновений назад, теперь опустело. И после нескольких минут сканирования здания я понимаю, что ее в нем больше нет.
С ней всегда так. Эти игры в кошки-мышки. Ей это нравится. Играть с людьми. В частности, со мной.
Но сегодня я не в настроении для этого. Да и вообще когда-либо.
Сначала я еду к ее квартире. Но свет внутри не горит, и ее нет дома. Я бы позволил себе войти, если бы верил, что Скарлетт здесь или вернется в ближайшее время, но я знаю, что это маловероятно.
По какой бы причине она ни пришла сегодня на бой, она так же быстро поменяла свои планы. Эта женщина неуловима, как всегда.
Обследовав ее обычные места обитания и уточнив у Мак, кто ее мог видеть, я еду к себе домой.
Я планирую принять душ и переодеться, прежде чем вернуться к ней, но когда вхожу в дом, в поездке к ней нет необходимости.
Ее духи все еще витают в прихожей, а у окна на стуле сидит она в тени. Ее колени подтянуты к груди, босые ноги скрещены в лодыжках, и она смотрит на луну.
— Как ты вообще узнала, где я живу? — интересуюсь я.
Скарлетт не отвечает. Вместо этого она встает и идет в мою сторону, тихо и хищно.
— Скарлетт?
Она подходит слишком близко. Ее руки двигаются вверх по моей груди, пока кончики пальцев не оказываются на моей шее.
Я знаю, что нужно сделать. Логически. Но сейчас, с ее руками на мне, мой член думает в другом русле.
Поэтому, когда Скарлетт встает на носочки и притягивает мою голову к своему лицу, я поддаюсь. На ее губах мед, но в ее поцелуе разрушение. И в темноте легко забыть, зачем она вообще здесь, да и важно ли это, когда я притягиваю ее тело к себе и хватаю за задницу.
Но когда из нее вырывается хныканье, я возвращаюсь в реальность.
Я отстраняюсь, а она напирает на меня.
— Скарлетт, — предупреждаю я ее. — Не подходи ближе.
— Трахни меня, — умоляет она.
— Господи Иисусе.
Я подхожу к стене и включаю свет, и все мимолетные мысли о том, чтобы сделать именно это, исчезают, когда я вижу лицо Скарлетт вблизи. Она снова идет ко мне, словно охотник, которым Скарлетт по сути и является, только хромая и мучаясь от боли. Она притворяется, будто это пустяк. Но это не пустяк, а целая куча чего-то, и я сыт по горло тем, что вижу ее боль.
— Рори, — шепчет она. — Ты мне нужен.
Голос Скарлетт мягкий и приятный, но ее глаза говорят мне, что демон в ней хочет выйти и поиграть. Она поднимается, чтобы снова взять надо мной контроль, но я пресекаю это, прижав Скарлетт к стене своим телом. Я весь покрыт потом, кровью и грязью, а ей плевать. Ее губы переходят к моей шее, и Скарлетт не просто целует меня, она пробует меня на вкус.
И, блядь, Скарлетт — чистое зло.
— Я хочу тебя, — говорит она мне снова. — Я хочу тебя так чертовски сильно.
— Нет, не хочешь.
Я беру лицо Скарлетт между пальцами, осторожно, чтобы не причинить ей боль, пока осматриваю повреждения. Я закрываю глаза и делаю вдох. Пытаюсь успокоиться, прежде чем заговорить.
— Имя.
Она не отвечает, и мои пальцы впиваются в плоть ее руки.
— Назови мне имя, Скарлетт.
— Для чего? — дразнится она. Как будто это все какая-то большая гребаная шутка. — Чтобы ты мог пойти и защитить мою честь?
— Да, — отвечаю я. — Чтобы я мог пойти и защитить твою чертову честь.
— Рори, — вздыхает она.
— Скарлетт.
Мы зашли в тупик. Наши взгляды пересекаются. В ее глазах мелькают эмоции. Возможно, чувство вины. Сожаление. Я не знаю.
Но Скарлетт пришла ко мне. Она пришла ко мне не просто так. Скарлетт пришла на этот склад, зная, что я сделаю.
В прошлом я всегда терял ее именно на этом этапе. Она убегала, как только все начинало становиться слишком затруднительным. Когда она начинала чувствовать себя уязвимой.
Тогда я позволял ей уйти.
Потому что я не знал Скарлетт. Я не имел права указывать ей, как жить, хотя и хотел этого. Когда я узнал, что она обманывает клиентов, вместо того чтобы трахаться с ними, какая-то часть меня почувствовала облегчение. Потому что я хотел ее для себя. В этом нет сомнений. Но была и другая часть меня — та, извечным рабом которой я был, — которая хотела спасти ее.
Когда дело касается женщин и детей, у меня была определенная слабость.
Мне невыносимо видеть, как они страдают. И осознание того, что Скарлетт делает это с собой, пробудило во мне все инстинкты пещерного человека.
Но самое главное, что я узнал о Скарлетт, это то, что она не подчиняется ничьим приказам. На своем корабле и в своей жизни она — гребаный капитан. Никаких сомнений. Она не принимает помощи и не показывает слабость. И как только мужчина попытается сказать ей, что делать, даже если он действует из лучших побуждений, она сразу же скажет ему, чтобы он шел на хуй.
Нет нужды говорить, что с тех пор мы не разлей вода.
Но всему есть предел. И, видя лицо Скарлетт в синяках и окровавленную губу, я принял решение. Я закончил играть с ней в эту игру. И я собираюсь дать ей это понять.
Я заставляю Скарлетт посмотреть на меня. Скарлетт не любит смотреть людям в глаза. У меня сложилось мнение, что она боится того, что, как она думает, они там обнаружат. Скарлетт всегда держит свои эмоции под замком.
Но я только что сделал своей миссией узнать ее всю. Так что ей лучше привыкнуть к дискомфорту.
— Имя, — повторяю я.
Она улыбается мне с вызовом.
— Зачем ты это сделала? — спрашиваю я. — Зачем ты пришла туда? Ты должна была знать, что делаешь. Ты должна была знать, что собираешься вывести меня за пределы моих возможностей, дорогая. Мужчина может выдержать исключительно столько, сколько позволяют ему его возможности.
— И что ты собираешься с этим делать? — спросила она. — Снова возьмешь меня в заложники?
— Да, — отвечаю я ей.
Скарлетт смеется, пока не понимает, что я ни хрена не шучу. Тогда она пытается броситься к двери. Я ловлю ее за талию и обхватываю руками. В этот момент она снова пытается достать нож.
Скарлетт дикая, как животное. Когда она чувствует угрозу, то уничтожит все, что стоит у нее на пути.
Я усвоил этот урок на собственном опыте.
Я хватаюсь за ее запястье, а она пытается вырваться другим, за которое я тоже хватаюсь. Они маленькие в моих руках. Слишком хрупкие. Я не знаю, как такая хрупкая девушка смогла так долго продержаться на пути, который она избрала для себя.
— Я не собиралась колоть тебя снова, — лжет она. — Отпусти меня.
— Нет.
Крошечная вспышка паники промелькнула в чертах Скарлетт, но она продолжает играть спокойно. Скарлетт не любит, когда ее сдерживают. Но, как я уже говорил, я перестал ее опекать. Скарлетт привыкнет ко мне. И она научится доверять мне.
Я наклоняюсь к ней всем телом, вдавливая в стену. Ее запястья зажаты между нами, глаза расширены, когда она смотрит на меня, а мое лицо опускается к ее лицу.
До сегодняшнего вечера я никогда не испытывал удовольствия попробовать ее губы.
Она никогда не позволяла мне подойти так близко.
Но сейчас Скарлетт такая уязвимая и пугливая, у меня есть уверенность, что это будет не единственный раз.
Скарлетт опускает взгляд на мою грудь, и я смеюсь. Это выводит ее из себя.
— Поцелуй меня еще раз, — говорю я ей.
Она открывает рот, приготовившись к чему-то враждебному. Но я не позволяю ей зайти так далеко. Мои губы прижимаются к ее губам, и я издаю стон, потому что, черт… она такая вкусная.
Я думаю, она собирается оттолкнуть меня. Или, может быть, ударит меня по голове. Но вместо этого ее челюсть расслабляется, и она поддается. Опасная вещь, когда мой самоконтроль сейчас висит на волоске.
Все, чего я хочу, это зарыться в нее. Овладеть ею так, как никто другой никогда не сможет.
Но больше всего я хочу ее доверия.
И трахать Скарлетт так, как это делает любой другой парень на улице, — это не способ добиться этого. Поэтому, несмотря на то, что она целует меня в ответ, а я так охуенно тверд, что мог бы просверлить своим членом дыру в стене, я отстраняюсь. Только для того, чтобы зарыться лицом в ее шею и вдохнуть аромат Скарлетт.
Она тяжело дышит, и напряжение в теле Скарлетт рассеялось, по крайней мере, немного. Поэтому я отпускаю ее запястья, и Скарлетт скользит ими по моей груди вниз, в петли моих джинсов.
Затем взглядом Скарлетт встречается с моим, теплыми, как бренди глазами, и такими отличающимися от того, какими они были всего несколько мгновений назад..
— Трахни меня.
Я издаю стон и в последний раз сжимаю Скарлетт в объятиях, прежде чем отстраниться.
— Ты станешь моей чертовой погибелью, женщина.
Мой отказ заставляет ее броню вернуться на место, и Скарлетт снова на грани бегства. Тогда я хватаю ее за руку и тащу по коридору в свою ванную.
— Что ты делаешь? — спрашивает она, когда я поднимаю ее и усаживаю задницей на столешницу.
Я тянусь к пуговице на джинсах и расстегиваю её. Скольжу вниз по молнии, пока она смотрит на меня любопытными глазами.
— Доверие — это улица с двусторонним движением, милая, — говорю я ей. — И я верю, что ты останешься на месте. Потому что в противном случае, могу обещать, тебе не понравится, если мне снова придется приходить за твоей задницей.
Скарлетт улыбается мне с вызовом, и я сбрасываю джинсы и снимаю их.
Скарлетт сглатывает, и ее любопытный взгляд блуждает по моему телу. Я даю ей целую минуту на это, прежде чем иду в душ и включаю его. И хотя я больше всего хочу, чтобы Скарлетт присоединилась ко мне, я довольствуюсь тем, что ледяная вода успокаивает меня.
Когда я выхожу, она все еще там, ее ноги свисают со столешницы. Я беру полотенце и вытираюсь, а затем двигаю бедрами между ее ног. Провожу пальцами по ее икрам до ушибленного и распухшего колена.
Когда я касаюсь его, она вздрагивает.
— Имя, — требую я снова.
— Я позволю тебе пригласить меня на свидание, — отвечает она.
Я снова наклоняюсь и чувствую вкус Скарлетт. Всего на минуту. Потому что не могу удержаться. И потому что мне хочется верить, что я делаю успехи в отношениях с ней, несмотря на то, что я чертовски подозрителен.
Затем я приглаживаю ее волосы и откидываю их назад на плечи.
— Что моя девочка любит делать? — спрашиваю я. — Когда она не трахается на улицах.
— Твоя девочка, — насмехается она. — К твоему сведению, Туз, я ничья ни девочка. И тебе действительно лучше держаться от меня подальше. — Я улыбаюсь, а она хмурится, и она еще не закончила. — Я серьезно, — повторяет она.
— Сделай все, что в твоих силах, Скарлетт.
Она смотрит на мою грудь, и ее пальцы перебирают татуировки, пока она говорит.
— Эти свидания, — говорит она. — Это моя игра. Мои правила.
— Скажи мне, какие вещи тебе нравятся. И я посмотрю, смогу ли я это сделать.
Скарлетт размышляет над этим в течение мгновения, по-детски раскачивая ногами взад-вперед, а затем морщится.
Я пытаюсь сосредоточиться на словах Скарлетт, а не на том, что ей больно, потому что это только пробудит убийцу внутри меня.
— Я не люблю людей, — говорит она. — Или СМС-ки. Или продукты оранжевого цвета. Черную лакрицу. Телевидение. Концерты. Рестораны. Клубы. Торговые центры.
Скарлетт замолкает, а я с любопытством смотрю на нее.
Самое печальное, что она даже не шутит.
— Я упоминала о людях? — добавляет она.
— Дважды, — говорю я ей. — Но я — исключение из этого правила.
— Ты не можешь объявить себя исключением из правила. Это должен сделать тот, кто устанавливает правила.
— Скарлетт.
Тон моего голоса — это предупреждение, которое она игнорирует.
— Просто выкладываю карты на стол для тебя, Бродрик, — говорит она. — Ты думаешь, что напоишь меня спиртным, и я немного успокоюсь. Но этого не произойдет. Что видишь, то и получаешь. Всегда. Я невероятно скучна и очень безразлична буквально ко всему. Так что тебе лучше просто идти дальше и избавить себя от неудачной попытки.
— Я действительно получил по голове сегодня вечером, — говорю я ей. — Но я припоминаю, что не так давно ты попросила меня поиграть с тобой, как только я вошел в дверь.
— Только потому, что у меня был момент, когда мне стало интересно, на что это похоже, — произносит Скарлетт. — Но тот момент уже прошел.
— Что ты имеешь в виду под «как это было»? — спрашиваю я.
— Просто, знаешь. — Она двусмысленно размахивает руками. — Каково было бы трахать кого-то, кто меня не отталкивал.
Скарлетт прямолинейна. Это одна вещь, которую я узнал о ней с тех пор, как мы познакомились. Однажды вечером Мак рассказала мне бесчисленные признания о ней. Она гений без фильтра и без навыков социального поведения. Что она никогда не вписывалась в общество, поэтому никогда не пыталась сделать это. Но это признание застало меня врасплох.
Последнее, что я хотел бы сделать, это узнать, с кем она спала до меня. Но теперь я не могу удержаться, чтобы не спросить об этом.
— Ты никогда не была с мужчиной, который бы тебя не отталкивал? — спрашиваю я. — Правда? А как насчет твоих парней?
— Парни? — моргает она. — У меня никогда не было парня. Ну, во всяком случае, не со школы.
На этот раз я официально ошеломлен молчанием. Что, похоже, только еще больше ее оскорбляет.
— Кому нужен гребаный парень? — хмыкает она. — Отношения — это одна сплошная головная боль. Я никогда не понимала, почему кто-то хочет подвергать себя такому аду. Да еще и добровольно. Я могу быть садисткой, но не мазохисткой.
— Скарлетт?
— Да?
— Прекрати болтать.
Она так и делает. И у меня есть несколько мгновений, чтобы записать слова Скарлетт в долговременную память, после чего смогу поразмыслить над ними позже. Но сейчас мне просто нужно выгулять ее на свидание, пока я не трахнул ее на следующей неделе.
— Приготовься, — говорю я.
— К чему?
— Я приглашаю тебя на свидание сегодня вечером.