Дом… Был ли у меня вообще когда-нибудь настоящий дом за двадцать один год жизни?
Когда был жив мой отец, я достаточно хорошо помню, что в ту пору мы ютились в ветхом домишке бабушки в небольшом посёлке…
А потом, когда отца не стало и мама начала крутить роман с отчимом, мы переехали в его малогабаритную двушку в близлежащий городок…
Ни то, ни другое никогда не вызывали у меня чувства домашнего тепла и уюта…
Чувства родного крова, где тебя по обыкновению всегда любят и ждут… Нет…
Далее следовала череда съёмных квартир в разных городах, в зависимости от поручений Филатова старшего… Безлико… Пресно… Никаких привязанностей… Место ночлега, не более…
Но всё же был один дом, тот что спроектировал и построил для нас Вячеслав… В нём я была действительно счастлива, пусть даже и очень короткий срок…
Этот дом и связанные с ним воспоминания у меня под запретом… Не позволяю себе вспоминать… Слишком… Это было слишком для меня и для моей психики… Выше моих сил… Безумно больно…
Времени прошло не мало, чтобы отпустить тяжёлое прошлое, но тянущая куда-то в глубь самого сердца тонкой ниточкой боль — не отпускала, высекая на моей и без того израненной душе новые незаживающие раны…
Чёрт бы побрал эти дурацкие слёзы… И не менее дурацкие воспоминания…
Не смей Алиса! Хватит себя терзать!
Нервно смахиваю влажные дорожки слёз с лица и грустно прохожусь взглядом по нашей с Андреем спальне…
Этот просторный двухэтажный дом у самого побережья — сказочный, но всё же так и не стал мне настоящим домом…
Да, здесь всего хватало: роскоши, богатого убранства и современного дизайна, но… Того тепла домашнего очага всё равно не чувствовалось… Лишь временное пристанище…
Где я окажусь спустя какое-то время?
И будет ли у меня настоящий дом?
Накидываю на себя тёплый кардиган и спускаюсь бесшумными шагами вниз, чтобы выйти и пройтись немного вдоль побережья…
Никому ничего не сказала, не предупредила, но знаю, что там, чуть позади меня безмолвно шагает мой угрюмый конвоир…
Порывистый и холодный ветер всё также по-хозяйски гуляет по всему берегу, подгоняя в спину…
Я теряю счёт шагам и времени, позволяя себе отпустить мысли и просто бездумно шагать вперёд…
— От самой себя не убежишь Соня, — раздаётся хриплый голос совсем рядом со мной.
Краем глаза подмечаю, что Лев поравнявшись со мной идёт шаг в шаг, не отрывая взгляда от раскинувшегося необъятного горизонта…
Он сегодня хмур и суров, впрочем как и в последние дни… Вытаскивает из кармана пачку сигарет и подкуривает неспешно одну, делая сразу же глубокий затяг и выпуская столь же скоро белый дым из лёгких…
— Не начинай, — коротко бросаю, абсолютно не желая поддерживать с ним беседу.
— Ты это и сама лучше меня знаешь, просто упрямишься, — хмыкает, выпуская струю белого дыма, только уже в мою сторону, пристально изучая мой профиль.
— Знаешь, когда я выхожу пройтись, заочно предполагается, что я не нуждаюсь в болтовне или компании! — так и хочется сбить эту самодовольную ухмылку с его лица.
— Твой хозяин так не считает, бережёт тебя… — наслаждается явно тем, что всё таки выводит меня на эмоции.
— Не смей так говорить, он мне не хозяин!
— Неужели? А кто тогда? — пронзительный оценивающий взгляд.
Холодный, цепкий… В этом взгляде нет и тени веселья…
— Прекрати вести себя как сволочь! — зло цежу сквозь зубы.
— Мне казалось, что именно такой типаж привлекает тебя в мужчинах, — раскатистый смех и очередной затяг, он заметно нервничает, хоть и пытается скрыть этот факт. — Ты подумала над моими словами?
— Чего ты добиваешься Лев? То ты бросаешься унизительными сравнениями, то щедро обсыпаешь оскорблениями, то предлагаешь мне сбежать с тобой… Чего ты хочешь от меня в конце концов?!
— Я не могу спокойно смотреть на то, что ты с собой делаешь Соня… — спокойно отвечает.
— И что же я по-твоему делаю с собой? — останавливаюсь и иронично приподнимаю бровь, заглядывая в его глаза.
И этот момент, когда я улавливаю в них то самое тепло, с каким он всегда смотрел на меня раньше, когда-то давно в прошлой жизни — напрочь выбивает у меня почву из под ног…
— Ты губишь себя, вот что ты делаешь с собой… Умираешь каждый день по чуть-чуть, сама того не замечая… — голос стал мягче, но в них много горечи. — Даже если ты не будешь со мной, я хочу чтобы ты просто обрела своё личное счастье…
— Прекрати… — глаза выжигает набежавшая горячая влага, ещё мгновение и я не смогу сдержать её, чтобы скрыть свою уязвлённость.
— Ты не счастлива с Котовым, просто плывёшь по течению… И если ты хочешь, но боишься уйти от него, я готов протянуть тебе руку помощи…
— Какая неслыханная щедрость… Что-то ты не спешил мне её протягивать, когда твой дядька с потрохами продавал меня Князеву! — не могу до сих пор забыть его предательства и удержаться, чтобы вновь не упрекнуть в этом.
— Я помню как виноват перед вами с сестрой… Сейчас всё могло бы быть иначе, но сделанного не воротишь Соня, как сильно бы я этого не хотел… В тот момент, мне казалось, что смогу убедить дядьку передать мне власть, но он вышвырнул меня как щенка…
— А ведь мы могли бы спрятаться с Вероничкой! И нас бы никто не нашёл! Всё ты виноват! Так что пошёл ты вместе со своей помощью куда подальше! — разворачиваюсь, но он не даёт мне уйти.
— Ты его действительно любишь? — в его глазах плещется неприкрытая боль.
— Господи… Ну с чего ты решил, что я обязана перед тобой отчитываться или делиться своими чувствами?!
— И что, нравится вот так вот с ним шарахаться по углам и трахаться у всех на виду как вчера вечером? — возвращается его прежнее состояние, сталь в голосе с нотками цинизма. — Что ты так смотришь? Думаешь никто из охраны не замечает этого?
— Не ваше дело! Выполняйте свою работу и не лезьте куда не просят! Дай пройти! — пытаюсь обойти его высокую фигуру, но тщетно.
— А ты знаешь, что болтают ребята из группы сопровождения?!
— Мне плевать! Уйди!
— Нет, я всё же скажу… В последней поездке он трахался все выходные с той блондинкой, переводчицей…
Неприятный укол по женскому самолюбию, да ещё и двойной, когда тебе кто-то указывает на неоспоримый факт измены…
Для меня похождения Андрея никогда не были секретом, вначале я подозревала и мучилась от этих догадок, но потом, видя моё состояние он внёс абсолютную ясность в наши отношения…
Ему можно, мне нельзя…
Я его женщина, и так будет неизменно — хочу я этого или нет…
Ониничего для него не значат, а Я всегда буду при нём…
Он впустил меня в свою жизнь, в свою семью, в свой дом, в свою постель…
Он никогда меня не отпустит и подобные разговоры могут принести мне лишь его гнев и неприятности…
В целом, он бережёт меня, не выставляя подобные интрижки напоказ…
Он несомненно привязан ко мне, нельзя точно сказать что именно им движет…
Любовь? Одержимость? Похоть?
Он нежен, заботлив, щедр и очень мягок…
Но ровно до тех пор, пока я покладистая и послушная в его руках…
В наших отношениях имел место быть лишь один единственный инцидент, когда я воочию увидела силу его гнева и повторения подобных инцидентов мне категорически не хочется…
Он есть и может быть очень жесток, он может в одну секунду без колебания перечеркнуть и лишить жизни неугодного ему человека…
Я его боюсь? Да… Я его действительно боюсь…
— Ты его боишься? — обрывает поток моих бессвязных мыслей вопрос проницательного Льва. — Вижу, что боишься… Можешь не отвечать… Идём, ты вся продрогла… — отступает, уступая дорогу.
Больше он не произнёс ни слова, мы просто молча дошли до самого дома, где я трусливо сбежала в нашу комнату и прорыдала несколько часов под тёплым душем…
Я знаю… Теперь я точно знаю, что явилось виной такого раздрая на моей мятежной душе…
Тот самый злополучный журнал, в котором приводилась большая развернутая статья о Князеве Вячеславе…
Конечно я была в курсе того, что он остался жив после событий в Карелии, об этом мне лично сообщил Андрей, когда он вывозил меня из страны и устраивал сестру в Англии…
Но в остальном, я была полностью отрезана от внешнего мира и не располагала никакой информацией…
У меня не было выхода в интернет, не было каких-то личных источников, вся местная пресса на незнакомом языке и естественно не имела никакого отношения к нашей стране…
В тот день, Лев спокойно вручил мне журнал и долго всматривался в моё лицо, внимательно изучая каждую мою реакцию…
Сперва, увидев на обложке журнала крупную фотографию Вячеслава, я затаила дыхание, не решаясь перелистнуть страницу и изучить приведённую в ней статью…
Я была словно парализована… И морально и физически…
Не в силах была решить, насколько нужны были мне эти знания… Князев Вячеслав…
Грудную клетку сковало, а сердце сдавило в ржавых тисках памяти, не давая сделать живительный глоток воздуха полной грудью…
Больно… Как же больно…
Но под гнётом безумного любопытства, я нашла в себе силы долистать дрожащими от нетерпения пальцами до этой статьи и жадно начала её изучать…
Князев Вячеслав, генеральный директор крупных холдинговых компаний страны — молодой, но опытный управленец, хищник в бизнесе с железной хваткой и завидный жених… — примерно так гласил заголовок…
Но перед глазами всё поплыло именно в тот момент, когда на одном из разворотов я увидела снимок, сделанный крупным планом…
Вячеслав был изображён на палубе огромной и белоснежной яхты, носившая лаконичное название «Alice», высеченное золотыми буквами на борту судна…
Почему именно Алиса?
Всё такой же, с пронзительными чёрными глазами, способными заглянуть в самую душу, что ему удавалось делать даже сквозь напечатанный снимок…
С еле заметным шрамом под левым глазом, о природе происхождения которого, мне никогда не хотелось знать из-за страха услышать историю, где его жизни угрожала опасность…
Высокий и красивый мужчина, с крепким и натренированным телом, облаченном в светлые брюки и белоснежный свитер, который красиво контрастировал с его загорелой смуглой кожей…
Из приведенной в статье информации, мне стало известно, что яхту ему построили на заказ, уже после всех событий, произошедших в Карелии…
Так почему именно Алиса?!
Было ли это тайным или зашифрованным посланием?
Угроза? Предостережение?
Вероничка…
Первым же делом, после прочтения статьи, я созвонилась с руководителем нашей охранной службы и удостоверилась, что моя сестра находилась в полной безопасности в стенах закрытой частной школы и никаких подозрительных инцидентов не происходило…
Ну так почему именно Алиса?!!!
Этот вопрос, на протяжении всех этих мучительных дней сводил меня с ума и днём и ночью, сея и в без того вымученной и затравленной душе — тревогу…
Лишая всякой концентрации и спокойствия связно думать…
Что же ты задумал Вячеслав?