Прочность и постоянство законов природы заключаются в том, что их не может обойти ни один адвокат.
Водка бела, но красит нос и чернит репутацию.
Можно сказать: «Я друг этого дома», но нельзя сказать: «Я друг этого деревянного дома». Из этого следует, что, говоря о предметах, иногда бывает нужно скрывать их качества…
По мнению начитанных гувернанток и ученых губернаторш, душа есть неопределенная объективность психической субстанции. Я не имею причин не соглашаться с этим.
Один умный, всеми уважаемый участковый пристав имел дурную привычку, а именно: сидя в компании, он любил кичиться своими дарованиями, которых, надо отдать ему полную справедливость, было у него очень много. Он кичился своим умом, энергией, силой, образом мыслей и проч.
- Я силен! - говорил он. - Хочу - подкову сломаю, хочу - человека с кашей съем…
Он кичился, и все ему удивлялись. К несчастью, пристав не кончил нигде курса и не читал прописей; он не знал, что самообольщение и гордость суть пороки, недостойные благородной души. Но случай вразумил его. Однажды зашел он к своему другу, старику брандмейстеру, и, увидев там многочисленное общество, начал кичиться. Выпив же три рюмки водки, он выпучил глаза и сказал:
- Глядите, ничтожные! Глядите и разумейте! Солнце, которое вот на небеси с прочими светилами и облаками! Оно идет с востока на запад, и никто не может изменить его путь! Я же могу! Могу!
Старик брандмейстер, подавая ему четвертую рюмку, заметил дружески:
- Верю-с! Для человеческого ума нет ничего невозможного. Сей ум все превзошел. Может он и подковы ломать, и каланчу до неба выстроить… все может! Но, Петр Евтропыч, смею вам заметить, есть одно, чего не может побороть ум человеческий.
- Что же это такое? - презрительно усмехнулся самообольщенный.
- Вы можете все пересилить, но не можете пересилить самого себя. Да-с! «Гноти се автон», говорили древние… Познай самого себя… А вы себя ни познать, ни пересилить не можете. Против своей природы не пойдешь. Да-с!
- Нет, пойду! И себя пересилю!
- Ой, не пересилите! Верьте старику, не пересилите!
Поднялся спор. Кончилось тем, что старик брандмейстер повел гордеца в мелочную лавочку и сказал:
- Сейчас я вам докажу-с… У этого вот лавочника в этой шкатулке лежит десятирублевка. Вот она, извольте посмотреть… Если вы можете пересилить себя, то не берите этих денег…
- И не возьму! Пересилю!
Гордец скрестил на груди руки и при общем внимании стал себя пересиливать. Долго он боролся и страдал. Полчаса пучил он глаза на шкатулку, багровел и сжимал кулаки, но под конец не вынес, машинально протянул к шкатулке руку, вытащил десятирублевку и судорожно сунул ее к себе в карман.
- Да! - сказал он. - Теперь понимаю!
И с тех пор он уж никогда не кичится своей силой.
Некая муха летала по всем комнатам и громко хвастала тем, что сотрудничает в газетах.
- Я писательница! Я публицистка! - жужжала она. - Расступитесь, невежи!
Слыша это, все комары, тараканы, клопы и блохи прониклись уважением к ее особе и многие даже пригласили ее к себе обедать и дали взаймы денег, а паук, боящийся гласности, забился в угол и решил не попадаться на глаза мухе…
- А в каких газетах вы сотрудничаете, Муха Ивановна? - спросил ее комар, который посмелее.
- Почти во всех! Есть даже газеты, которым я своим личным участием придаю окраску, тон и даже направление!.. Без меня многие газеты были бы лишены своего характера!
- Что же вы в газетах пишете, Муха Ивановна?
- Я веду там особый отдел…
- Какой?
- А вот какой!
И публицистка-муха указала на бесчисленные точки, которыми был покрыт засиженный мухами газетный лист.