Не доезжая города мы свернули в коттеджный поселок. Честно, я была приятно удивлена. Отличная инфраструктура, а вид так вообще потрясающий. Зелень. Много зелени и домики похожие, но в то же время разные. Ровные дороги и тротуары, стриженные газоны, теннисный корт и стадион, по пути встретил огнями супермаркет в два этажа с огромной парковкой. И тишина. Покой я бы сказала.
Первой моей мыслью было купить здесь дом и поселиться. Но я тут же отмела ее. Лучше жить с родителями, там где есть кому помочь, позаботиться и поддержать. Не смогу я жить одна в чужом городе без родных. Пусть они не знали причины моего побега, но все же приняли мое решение. Они не отговаривали, не давили на родственные связи, просто приняли факт моего переезда.
— Красиво здесь! — выдохнула я.
— Мы давно живем в нашем городке. У меня есть еще квартира, но не хочу в городе. Мне на природе больше нравиться. Хотя сейчас есть причина, что заставляет лететь в город. — поделился Андрей.
Машина по петляла по улочкам и вскоре мы стояли у ворот дома. Двухэтажный, деревянный дом выглядел не пугающим, а скорее наоборот, словно слился с природой, что не мудрено. Дерево всегда смотрится выгодно в постройках, да и в отделке. Его запах и тепло, что исходит от него, вселяют в душу забитую железом, стеклом и бетоном, что то исконно русское, родное что ли.
— Мы на месте. Сейчас познакомлю с Глебом. — паркуя машину, на дорожке у дома, отозвался мой знакомый.
Сердце ухнула вниз от услышанного имени. Просто сочетание букв, а в сердце тут же тоска и грусть. Забыть хотела, начать новую жизнь, выкинуть его из головы. И как я не бежала, прошлое всегда настигало и давило на больное место. Не скрыться от того, что было, и даже через несколько лет оно вернется и вместе с ним боль. Оно вообще способно всплыть в самый не подходящий момент и разбередить душу.
Я выдохнула мысленно заверяя себя, что мало ли на свете Глебов, что живут рядом с Питером. Наверное много. Но от этого не легче. Видимо анестезия, что я получила на Санторини, закончила свое действие и все, лиса корчиться от боли и скулит.
Куликов открыл двери дома и пропустил меня вперед. Я шагнула в светлую прихожую отделанную деревянными панелями. В воздухе витал еле уловимый запах парфюма. Смесь женского и мужского запаха и знакомые до боли нотки. И опять эта щемящая тоска в сердце. Опять. Старая рана начала ныть и нужно предотвратить ее вскрытие, иначе я опять впаду в уныние.
— Эй, Глеб, мы прибыли! Ты где? — закричал Андрей, кидая свои вещи на комод в холле.
— Я в кабинете! Проходи! — знакомый голос взорвал мои перепонки.
Шок. Нет не шок. Оцепенение, вот что я почувствовала сейчас. Нет. Не смогла. Не убежала. Оно настигло и вскрыло таки рану. Кровь с новой силой рванула из разорванного в клочья органа и отлила от лица. Шум в ушах и нет кислорода в доме. Как же трудно дышать. Нет сил даже сделать вдох или развернуться и уйти прочь отсюда.
Я стою не в силах осмыслить то, что происходит. Это злой рок что ли? Кто то там наверху смеется надо мной и опять сталкивает с тем, с чем нет сил сталкиваться.
Знаете что такое сумеречное состояние? Оно бывает после эпилептических приступов. Человек не осознает где он и что делает в этот момент. Вот и я сейчас впала в него. Я двигаюсь вслед за моим знакомым, как смертник за палачом. И вроде где то мелькает мысль бежать отсюда куда глаза глядят, но я продолжаю идти на автопилоте. Ладони взмокли, а во рту пустыня. Но движение продолжаю.
— Привет! — слышу сквозь шум в голове голос Куликова. — Я не один.
Он отступает на шаг в сторону и я впиваюсь взглядом в призрак прошлого. Смотрю не моргая и не верю. Это сон. Это мой кошмар, что мучает меня уже три года. И знаете как это бывает, думаешь, что сейчас проснусь, жмурюсь, потом распахиваю глаза, но ничего.
Опять смотрю и понимаю, что вижу не того парня из своего счастливого эпизода. Это другой человек. Нет. Внешне, это все тот же Глеб Бутузов. Но и не он, одновременно. За столом сидит усталый мужчина, с глубокими морщинами пролегшими на лбу. Щетина обрамляет некогда красивое лицо. Глаза потухли и четко видны синие круги под ними.
— Вы издеваетесь! — громко взрывается он. — Какого хр… ты притащил постороннюю в мой дом! Я же просил!
Он в бешенстве. Узнал. Да. Помнит еще. Не забыл. И лицо ненависть перекашивает, что удивительно. Это я имею право на подобного рода эмоции. Это меня предали. Это мной играли и после выбросили как не нужную вещь.
— Глеб! Ты чего? — растерялся Андрей.
Его друг не знает о нашем совместном прошлом? Он не сказал. Не счел нужным посвятить в свою игру других. Ну конечно, как можно сказать другу, что ты скотина. Поймет ли он? Судя по тому что я поняла об Куликове за короткое знакомство, нет. Он не поймет как можно вот так по скотски поступить с женщиной. Нет, тут дело не в полигавности, а в том, что он лично не сказал о расставании. Хотя легче бы не было. Но видеть лицо предателя и просто получить бездушное письмо, разные вещи. Это не иначе как трусостью и назвать то трудно.
— Убирайся из моего дома, я не кого не приглашал! — кричит мой бывший.
И его слова как пощечина. Они отрезвляют и выводят из коматозного состояния. Я стряхиваю наваждение и маска холодной стервы тут же натягивается на лицо. И опять слова всплывают в голове: «Сыграла ты, конечно, зачетно. Но вот только я, солидарен со Станиславским! Роль скажу была на троечку.» Ну вот сейчас перед тобой прима будет и это уже не трояк, а все сто из ста.
— Простите, но я курирую проект по отелям и ваш собственный! Так что хватит вести себя как заносчивая скотина и орать! Я не воспринимаю всерьез мужчин, что повышают тон, даже в их собственном доме! — надменным тоном выдаю я.
— Не учи меня как вести в своем доме! И не согласен я с вашей кандидатурой на проект. Опыта маловато! — выплевывает он.
— Глеб! Вот здесь ты не прав! Она один из лучших специалистов в своей сфере! Да и Патас ее утвердил! — вмешался Андрей.
— Знаю я как такие добиваются своей цели! — сквозь зубы цедит бывший.
— Раз так, то спешу заверить, вы мне не интересны. А с чего же я должна напрягаться, если сам заказчик уже меня утвердил. Это скорее вам стоит задуматься, вам то нечем его заинтересовать, кроме работы! — бью наотмашь сарказмом.
Глеб смотрит с ненавистью на меня. С чего взялась эта эмоция, в некогда любимых глазах, хоть убейте, понять не могу. Что могло вызвать это чувство, что все хорошее стерлось из памяти? А ведь оно было. Я то помню. Или он притворялся? Нет. Такое не возможно сыграть.
— Значит так, — опять подает голос Андрей. — Проект уже набрал обороты и идти назад, значит терпеть убытки и выплачивать неустойку. Алиса как дизайнер устраивает во всем. Ты там не был и не можешь знать. Поэтому подойдем к вопросу с точки зрения бизнеса, без эмоций. Но все же в толк не возьму, почему ты так категоричен?
— Ладно. Я понял. — выдыхает обреченно Бутузов. — Ты прав. Но продолжим как начали. Наше общения с ней минимальны. Встречи ведешь ты, я работаю удаленно.
— Ой, даже не почтите нас своим внимание, мистер президент! Корона мозги сдавила или вы всегда таким были? Эго прямо как Эверест! — опять летит в его сторону мой сарказм.
— Не мели чушь! — вновь его рев на весь кабинет. — Если бы я мог, то прямо сейчас вышвырнул бы тебя из своего дома и жизни!
— Так чего же, мараться не хочешь? — шиплю я.
— Да что ты обо мне знаешь! — уже опять гнев в его голосе.
И только сейчас я понимаю, что весь наш диалог он сжимал ручку в руке, потому что она с треском разлетается на части. А Глеб все сидит на месте. Кажется, он готов подпрыгнуть и выбить из меня дух, но сидит на месте. Что происходит? В мозгах появляются смутные сомненья. А не перегнула ли я с нападками?
— Ты хочешь знать, почему я не выкинул тебя на улицу? — рычит он.
Как в замедленной сьемке, я смотрю на руки мужчины. Они опускаются на что то вроде подлокотников, но это не они. Кресло на котором он все время сидел начинает двигаться. Я жду затаив дыханье и страшная догадка посещает меня. И вот через долю секунды я сглатываю ком от увиденного мной.
Глеб на инвалидном кресле выезжает из за стола. Его руки лежат на колесах, а ноги заботливо укрыты пледом. Что это? Как? Почему? Тут же миллион вопросов в моей голове. Вот почему он не поднялся. Вот почему работает удаленно. А я. Зачем я провоцировала его на эмоции? Зачем пыталась ударить по больнее? Я хотела чтоб он чувствовал то, что чувствую я и даже не догадывалась, что я пострадала меньше. Он инвалид и не важно как и кто виноват, ему тяжелее в сотни раз. Молодой мужчина прикован к коляске и это для него намного горче, чем разбитое сердце.
Сразу слова Куликова вспомнила, что он сам виноват в случившемся. Как он там выразился, не судьба или злой рок. Масштаб вопросов в моей голове увеличился и норовил взорвать мозг. Слишком много потрясений для одного вечера. Слишком много информации, что ждет разъяснений. Кто даст мне ответы? Бутузов? На вряд ли. Он ненавидит меня по одному ему известной причине.
Расспрашивать Андрея глупо. Даже если он расскажет, что само по себе неуместно, то всю историю целиком я не узнаю. Здесь есть нюансы, в которые, он не посвятил даже близкого друга. Значит либо попробовать выпытать у самого Глеба, и это так же не реально, как заставить кошку полюбить воду. Остается гадать и смотреть, анализировать его слова и поступки, делать выводы.
— Вот только не надо жалеть меня! — все тот же рев от мужчины.
Но я испытываю не жалость. Нет. Может и обманываю, но это не она. Я зла. Злость поднимается из глубины и давит на меня. Злюсь на него, за игры в любовь, за разгневанную судьбу, что жестоко наказала. На себя, что молила бога, чтоб он хоть на крошечную частичку испытал то, что испытывала я, когда мой мир рухнул. Зла на людей, что после случая с нами прекратили с ним контакт, потому как заняли мою сторону. Злюсь на то, что встретила его вновь вот так. И если бы не пропасть, что пролегла между нами, я бы не раздумывая бросилась к нему.
Сейчас я просто стояла и смотрела на свое потерянное счастье в лице Глеба и сжимала руки в кулак. Ногти впивались в кожу, заставляя понимать, что я жива. И он жив. Да и чувства мои к нему живы. И я это поняла, стоило мне услышать его голос. Нет, не так. Стоило почувствовать уже знакомый мне парфюм.
Кто сказал, что можно заглушить любовь, пережить ее и забыть? Нет. Никогда не получиться забыть то, что испытывал с любимым человеком. Конечно можно вновь полюбить, но не так. Настоящее и сильное чувство стереть или заменить невозможно. Оно живет в дальнем уголке сердца, под надежным замком. Но есть мелочи, такие как звук голоса, запах или момент, что могут сломать замки и выпустить на свободу сотню птиц, что кружа в тебе поднимают остальное. Их шум крыльев и вихрь от них поднимает в высь маленькие пушинки из нежности, трепета, заботы и тепла. Они кружат внутри и все становиться не важным. И кажется способен простить любую обиду и боль, забыть брошенные слова и отправить разлуку по ветру, вместе со стаей этих птиц.
Но голос разума вмешивается и останавливает. Может проблема в том, что порой мы живем умом, а не сердцем, видим глазами, а не тем самым мотором, что отличает нас от одноклеточных. Мы же существа разумные, вот и разум этот порой идет наперекор сердцу. Поэтому мы продолжаем сомневаться, не верить и злиться. А ведь все было бы намного проще, живи мы в согласии с нашей главной мышцей. Но увы, это невозможно. Так устроен человек.