Особняк Гусаровых, напоминал мне всегда хрустальный дворец. Панорамные окна пропускали достаточно света внутрь помещения, вместе с тем скрывая обитателей дома под грамотной тонировкой. Снаружи, благодаря этому, лучи солнца отражались от стеклянных панелей и мерцали. Растущие около пирамиды туй, вытягивали здание ввысь и казалось оно парит.
Самое яркое воспоминание об этом месте, это Новый год. У родителей была традиция, отмечать праздник всем вместе. Дом позволял втиснуть сюда достаточно народу, поэтому посиделки были многолюдными и шумными. Веселые конкурсы, шутки, танцы, все это мое детство. А еще огромная ель у одного из окон и куча подарков.
Отец Никиты и Дарины никогда не скупился и старался выполнить самые заветные желания не только своих чад, но и мои. Так уж вышло, что я единственный ребенок своих родителей. И брата и сестру мне заменили дети дяди и тети.
И вот я приехала в дом знакомый с детства. Едва переступила порог, как в нос ударили восхитительные ароматы. Все женщины в нашем роду умеют готовить. А подруга ради своего грека, еще и средиземноморскую кухню освоила.
— Привет! — закричала я из прихожей.
— Дочка, хорошо что пораньше приехала. Денис с отцом Даринку встречать уехали, а нам лишние руки очень бы пригодились. — спешит ко мне мама.
— Я только вещи в комнату отнесу и руки помою! — отвечаю целуя подставленную мне щеку родительницы.
— Ты же знаешь, что самая лучшая в мире дочь! — смеется мамочка.
— А ты лучшая мама! — в той же манере отвечаю я.
— Ну давай. Быстрее справимся, больше времени будет на себя. У нас же вроде как тусовка намечается! — пританцовывает на месте Екатерина Семеновна.
— Ну да. Прям светский раут. А много ли достопочтимых господ посетят сие мероприятие? — заражаюсь ее задором я.
— Все те же и пара парней! — выдает мать.
— Ну если пара, то не стану я маменька шелка надевать, и обычной рубахи достаточно будет.
— Все. Разговорилась она. Руки в ноги и нам помогать! — прерывает наш театр мама Никиты.
Я поднимаюсь в привычную комнату и оставляю там платье для вечера. Мою руки и спешу как Чип и Деил, на помощь.
В шесть рук мы и правда справляемся достаточно быстро и успеваем переодеться перед встречей с гостями. Я облачаюсь в ало-красное платье на тонких бретельках, длинной чуть ниже колена. Распускаю волосы и слегка завиваю их. Немного туши и румян, блеск на губы и я готова для семейного ужина.
С мужем Дарины я знакома давно. Ведь мы вместе с ней ездили отдыхать на Санторини, там она и познакомилась с Николасом. Ну как познакомилась, упала на него, да еще и сумкой своей его побила после. Кстати мы даже не поняли, кто он, сразу. Но это другая история.
Я спустилась вниз как раз, когда подруга с мужем уже обнимали наших матерей. Никитка нервно мялся в углу комнаты поглядывая на свой телефон. Я поспешила к обнимашкам, как говорит Денис Николаевич.
— Алиска! Как я рада дорогая. Да ты еще красивее стала, небось от парней отбоя нет! — восторженно лепетала Дарина.
— Родная моя, а ты поправилась! — съязвила я.
— А тут даже не обижусь. Даже рада твоему комментарию. Кстати я скоро бегемотом стану, но это так волнительно и прекрасно. — все воодушевленно парировала подруга.
— Да! И что это значит? Это то, что я думаю? — заскакала от радости я.
— То. Только родители еще не знают, что вскоре на новый уровень перейдут. — шепчет Дари и улыбается.
— Алисис, дорогая! — подходит муж подруги и обнимает меня. — Как же радостно видеть тебя. Как там по вашему ягодка поспела?
— Созрела, Николас, созрела! — усмехаюсь я его шутке и обнимаю в ответ.
— Ну что у нас все в сборе? — суетиться Людмила, мама Никиты и Дарины.
— Нет. Еще нет двух гостей! — кричит Никита отрываясь на миг от телефона.
— Эй, Ник, ты его долго взглядом разблокировать будешь. Помнишь же, что там палец нужен? — подкалываю я.
— Не остри, Васильева. Гостей жду, а они застряли где то.
Мы стояли в компании подруги с мужем, Никиты и Кости, когда в дверь позвонили и на пороге появился Глеб. Я застыла как шоколадка в морозилке. Как же он хорош в костюме.
Просто невероятный мужчина. Черные брюки и белая рубашка. Галстук который хочется развязать. А еще очень хочется притронуться к мышцам, что видны даже под тканью. Один взгляд на него и моя Лиса делает сальто через голову и замирает лежа на спине. Я поднимаю лапки и сдаюсь его харизме и обаянию.
— Глеб! — кричит Дари и подскакивает.
Мы с Николасом переглядываемся. Я и не знала, что они знакомы. Да еще и довольно близко, судя по его теплой улыбке и их объятьям. Они словно старые друзья. Хотя нет. Словно она его любимая девушка. У них были отношения? Или он все еще любит ее? Вот же я дура! Конечно, иначе почему он так холоден ко мне.
— Глеб! Как же я рада видеть тебя. — продолжает ворковать сестра Никиты.
Я же как тупица пялюсь на них и слезы скапливаются в уголках глаз. Как я могла мечтать о нем не зная ничего? Глупая Лиса! Глупая, глупая, глупая! Однажды получив урок не усвоила одну простую истину, не стоит верить мужчинам. Хотя этот и не обещал мне ничего. Да и вел себя со мной скорее как друг, нежели как тот, что хочет залезть к тебе под юбку.
— Это кто? — шепчет муж Дарины.
— Думаю ты должен ее спросить! — с трудом отвечаю я.
Нет сил стоять и нет сил покинуть это место. Я оцепенела. Я убита. Моя мечта рухнула под правдой жизни, превратилась в руины что лежат у ног подруги и Глеба. А они просто воркуют и не представляют, что острые осколки моего разбитого сердца больно режут и заставляют кровоточить старые раны.
— Николас, Алиса, представляете, Глеб тоже приехал. Ребят этот парень друг из детства. Они с Никиткой вместе карате занимались, а потом он стал частым гостем у нас дома! — все вещает бывшая подруга.
— Привет. Рад познакомиться! — Глеб пожимает руку мужу бывшей девушки.
— Ладно. Я наверное пойду. Дела у меня! — стараюсь найти причину для того, чтоб смыться туда, где смогу порыдать на едине с собой.
— Алис, а ты куда? — интересуется замужняя сестра Никиты.
— Мне надо. У меня там утюг не выключен, курица в духовке и диван не пролежанный! — смеюсь хотя в душе буря.
— Юмористка! А брат мой чего такой загадочный? — кивает в сторону Никиты.
— Мне откуда знать. Он давно вырос и сопли научился вытирать, хотя от груди отнять его забыли! — опять скрываю за сарказмом свое настроение.
Странно, но я когда мне плохо прямо в Степаненко превращаюсь ну или еще какого комика. Хоть на юморину иди и снимайся, гонорары баснословные обеспечены.
— Да мне еще нужно всех ворон на вашем участке пересчитать, дров наколоть и за грибочками махнуть!
— Какие еще грибочки? — не врубается Дарина, отвыкла видать от моего юмора.
— О, да вы мадам гречанка, совсем забыли про опята. Самый сезон скажу я вам. Вот как принесу корзинку, как нажарю и побежим дружно обнимать белого друга. Чур мне без очереди, моя же идея! А еще есть в наших лесах особые сорта, они появляются у дороги, вызывают истерический смех и эйфорию. Потом правда та же схема, что с опятами, но все более плачевно. Пару дней ночевать у двери с надписью Ж придется!
— Опять твой нескончаемый юмор! — хохочет сестра Ника. — Я и забыла, что ты порой такой бываешь.
— Я всегда такая! А сама то, как со своим Николасом познакомилась! — подтруниваю я и делаю ставку на ее семейное положение.
Думаете понял кто то мой намек. Нет. Ржать начали, вспоминать наш приезд и заселение в отель. Смешно им. А мне топнуть ногой хочется, развернуться и убежать по быстрому. Не могу смотреть нежности, что сыплет Глеб в ее адрес. А грек стоит как то рогатое существо и ничегошеньки не замечает. Дать бы ему подзатыльник, чтоб очки свои розовые снял и посмотрел на голубков. Еще немного и олени завидовать начнут Николасу.
— Алис. Может потанцуем? — раздается сбоку от меня.
Ну наконец то, Гусаров, аллилуйя! Я должна тебе по гроб жизни. Спас меня от позорного бегства. Амнистия по рабству в моей квартире ждет тебя. Мой герой!
Хватаюсь за вовремя предложенную мне руку и иду танцевать. И пофиг какая музыка, хоть степ, но только подальше от этих двоих. Эй, я это сейчас ревную так? Нет, нет, нет. Глупость! Прекрати Лиска, ты не умеешь, да и не нравятся тебе хомячки. Нет не хомячок он. Дайте подумать. Баран. Точно, баран. Стоит и смотрит на нас как на мечту лбов всех его сородичей.
Я же грациозно скольжу по залу прижимаясь к Никитке. Ну как грациозно, пару раз ногу ему оттоптала, но я ж извинилась потом. Пару раз чуть не упала, а вид сделала, что кутаюсь в его объятьях. Пусть это кудрявое руно завидует нашей идиллии. Да пусть станет альбиносом от зависти. Мне плевать, Лиса в норке своей сидит и нос не показывает.
— Да что с тобой в конце концов, Алиска! Ты сама не своя весь вечер! — настораживается друг.
— Переходный возраст. К пенсии приближаюсь. Думаю где найти ножницы, чтоб барашка одного обрезать. Шерсть на долгие зимние вечера приготовлю и носочки тебе свяжу! — не прекращаю балагурить я.
— Так. Колись, кто довел? Знаю же что не в настроении, вот и рвется Лиса-юмористка наружу. — не отстает друг.
— А ты курдючного поймай, да расспроси как следует, авось и поймешь чего я такая. — отвечаю я. Только помни, что к деревянным воротам гнать его надо, дерево как стопор на них действует.
— Хватит! — немного резко рявкает Кит.
— Да отправляйся ка ты друг к собрату своему твердолобому, вместе пикник у ворот устраивайте. А вот Лиса в этом не учувствует, увольте! Оривидерчи! Одьес омиго! Чао какао! Прощевайте люди добрые! Ну ты в курсе, да!
Разворачиваюсь и походкой от бедра иду на кухню. Через вторые двери выхожу во двор напрочь забывая о окнах дома. Останавливаюсь у бани и сжав руки в кулак со всей силы пинаю вазон. Зачем я это сделала? Цветник то бетонный, ему хоть бы хны, а я кажется пальцы на ноге сломала. Задираю ногу и обхватив ее рукой прыгаю на одной. Ругаюсь про себя как сапожник.
Вот дура. Если призы за глупое поведение выдавать и тупую ревность, то я все золото возьму. А потом запнусь на красной дорожке, расстелюсь перед камерами и приз неудача года в кармане. Первая звезда.
Поскакала я, поскакала и решила, что роль козы не для меня. Думаю лань изобразить не смогу. Вот и отпустив ногу попыталась уйти к тренажерке. Ступила. Ай. Больно. Кажись и в правду пальцы того, прощайте. А ходить как? Вообще люди без пальцев ходят? Неа. Это что за походка утиная получиться, да и прощайте каблуки. Нет. Все он виноват, все этот индюк Питерский.