- Гладить за безобразия не будем! - резко оборвал его Сергей Иванович и опять защелкал по крышке портсигара. - Я и нового заведующего, кого мы назначим, хочу заранее предупредить: легкой жизни пусть не ждет.
Так что думайте: кто сможет навести на ферме действительно образцовый порядок?
Сергей Иванович в ожидании ответа умолк, обвел взглядом собравшихся.
Среди наступившей тишины отчетливо раздался сдержанный голос Марей:
- Нету у нас такого человека.
- Неправда! - накинулась на нее тетка Наташка. - Это, Марей, твои наговоры. Сергей Иванович послушает да и пришлет нам на голову еще одного казака-разбойника. После заскворчишь, как рыбка на сковороде, да поздно будет...
- Кого же вы предлагаете, Наталья Акимовна?
- Да кого же, Сергей Иванович, понятное дело:
Аринку Климову. Хоть и работает она у нас без году неделя, а вон как за дело взялась! Никому покоя не дает.
Да и девка-то не чужая - наша. Мы ее с пупенка, с малых лет знаем. Бывало, все на полотье с матерью бежит.
Верно я говорю, бабы, или брешу? - Тетка Наташка проворно обернулась к дояркам.
- Правильно! - раздалось несколько голосов.
Марея завертелась как на иголках, но сказать ничего
не сказала. Спряталась за широкую спину Федора и сидела так до конца собрания.
Арина совсем разволновалась. От смущения она не знала, что делать: еще подумают, сама в начальство просится. И порывалась что-то сказать - Сергей Иванович успокаивающим жестом остановил ее: мол, пусть сейчас выскажутся другие.
Со всех углов неслось:
- Меньше будет фуфыриться - справится!
- Арина строгая, на своем настоит.
- Артистов нам обещала - нехай теперь кличет!
- Как ни крути, а баба. Толку не жди.
- Она те покажет - бабы! Шелковым будешь.
- Мы согласные-е! - уже хором кричали доярки.
Сергей Иванович с интересом прислушивался к голосам, едва заметно улыбался, кивал головой. Наконец все угомонились, и он сказал:
- Как-то является ко мне Арина Филипповна и знаете о чем спрашивает? Когда мы, говорит, культурные пастбища в колхозе организуем? Дело, мол, важное, выгодное. И главное - не требует больших затрат. Только помогите, говорит, достать нам проволоки и столбы для ограждения, остальное мы сами сделаем. А я, честно признаться, давно живу мыслью о культурных пастбищах.
И в новом году мы вплотную займемся этим.
- Хорошо бы, - сказала Арина.
- Насколько мне не изменяет память, вы, Федор Матвеевич, никогда не обращались с подобными предложениями, - опять поддел Федора Сергей Иванович. - Что у вас, все проблемы решены или боялись доставить мне лишние хлопоты?
- Я в передовые не лезу. Да и не привык начальству глаза мозолить.
- Вы не привыкли думать, - отрезал Сергей Иванович и, немного успокоившись, обратился к женщинам: - Значит, потянет Арина Филипповна?
- Потянет!
- Понятно. - Сергей Иванович обернулся к Арине, протянул ей пухлую, как у женщины, руку: - Ну что ж, Арина Филипповна, я полагаю, правление колхоза согласится с мнением ваших товарищей по работе.
Из красного уголка Арина выходила с таким чувством, будто ей оказали непомерно большое доверие преждевременно, и она не ведала, как сейчас вести себя: радоваться или, пока не поздно, отказаться. Но тут из толпы медленно выбрался Федор и легонько оттеснил ее плечом от председателя за угол дома.
- Ну, Арин, и хитрющая ты! - шепнул, как пощечину отвесил. - В заведующие напросилась. Как бы это тебе боком не вышло. - Он торопился, проглатывал окончания слов, жарко дышал ей в лицо. - Ох, хитрая!
Арина оттолкнула его от себя.
- А ты не пугай... Завтра чтоб скотину пас у меня на отаве. Хватит лизать голые бугры.
Федор опешил:
- Видали ее, во! Уже командовать!.. Арин, ты что?
Своих не узнаешь?
- Осторожнее, Федор Матвеевич, на поворотах, - не сдержалась Арина. Что-то вы про тормоза забываете!
Проявлялся в ней характер, закаленный на жестких северных вьюгах. Федор смекнул: шутки с Ариной плохи - и на попятную:
- С тобой и пошутить нельзя. Колючка!..
В заботах дни побежали вскачь. Хлопоты о ферме и о новом доме с головой захлестнули Арину. Но странно было: она совсем не испытывала усталости, что-то такое вселилось в ее душу, что постоянно придавало ей сил и радости, бодрило ее. Дом вырос на окраине села - белый, веселый, с окнами на все четыре стороны. В нем уже монтировали водяное отопление, пробовали краску для полов: хороша ли? Новоселье ожидалось к ноябрьским праздникам.
Уже по ночам знобко студило. Листья на деревьях пожухли и опали, морозной, мглистой дымкой засквозили леса. Дальние вершины все глубже нахлобучивали на себя шапки снега. Однажды, бродя с Евграфом Семенычем в лесу неподалеку от сторожки, Костя приметил в ольховых кустах тонкий ствол чинары и невольно залюбовался ею. Чинаре было лет пять-шесть. Может быть, она проклюнулась из ореха, кем-то оброненного тут, и теперь стояла одиноко в окружении непохожих на нее деревьев. Росточком она едва доходила Косте до плеч. Он потрогал ее ветки, обещавшие густую и могучую крону, провел ладонью по вздрогнувшему от прикосновения стволу.
- Семеныч, гляньте: красавица!
Евграф Семеныч подошел и тоже погладил ствол.
- Хороша. От доброго семени... Течение жизни, Костя. Течение жизни!
- Если ее выкопать, приживется?
- Должна. Молодость свое возьмет.
Костя сходил к буртам, принес оттуда лопату и ведро, и они вдвоем опустились на колени перед чинарой.