- Костя! - сказала Арина. - А мы с тобой странные, чудные люди. Мы вольные птицы! Многого от жизни не просим - ни почета, ни должностей. Живем, от других не зависим.
- Нам должности ни к чему, - сказал Костя. - Да и не дадут их нам.
- Думаешь, я приехала и перины кинусь набивать?
Нет, я жить буду. Я хочу красивой и радостной жизни.
Машутка подслушала и на что-то обиделась. Заметила с робким вызовом:
- Перины не набьешь - спать мягко не будешь.
Арина обернулась к ней, недовольная, что Машутка не спросясь влипла в разговор, небрежно отмахнулась:
- Перину-то я набью, одну. И хватит. И дом построю.
Но жить для перин и дома не буду.
- Тебя не поймешь, - вздохнула Машутка.
- Вот люди! Всегда им разжуй да в рот положи. Сами не желают думать... Ковер-то себе на пол небось купила?
- А как же, - загордилась Машутка. - Два ковра:
для зала и спальни. По праздникам расстилаю. Красота, Аринушка, - глаз не отведешь. Я покажу тебе. Они у меня в комоде лежат.
- А я куплю ковер, чтоб каждый день ходить по нему.
В будни и в праздники.
- В будни! - ужаснулась Машутка. - На много ли его станет? Он же деньги стоит! Я на что справно получаю, иной месяц до двухсот вытягиваю - и то на их, проклятых, целый год положила. Тряпье же не купишь, нонче все за дорогим да модным гоняются.
- Ну и пусть ковры у тебя нафталином воняют. Дыши. А я куплю и ходить буду.
- Аринушка, может, я чего и не понимаю, - заюлила Машутка, - но никто после этого не назовет тебя хозяйкой. Это там, где была ты, видать, по коврам и в будни шастают. А у нас не принято. Дорогую вещь беречь надо.
- Ну и живи для дорогих вещей, - рассердилась Арина. - Не они для тебя, а ты для них. Хорошая жизнь!
- Живем как умеем.
Арина решила, что бесполезно продолжать спор, и не ответила на легкую колкость подружки, опять заговорила с Костей:
- Интерес меня берет, смотрю на тебя и думаю, тот Костя или не тот? Переменился ты.
- Постарел я, - пробормотал Костя, стыдливо пряча свое лицо в ладонях.
- Что ты охраняешь?
- Лук, морковку, картошку сортовую...
Евграф Семеныч хоть и пьяноват был, но краем чуткого уха улавливал их разговор. Ждал момента ввернуть в него и свое словцо. Упоминание об овощах взбодрило его, он приподнялся над столом, потряс корзиной, будто призывая всех к тишине, и выпалил:
- Позвольте, Арина Филипповна, от чистого сердца, так сказать, прояснить дело! Костя еще и травы собирает.
При мне свидетели, соврать не дадут.
- Травы?
- Именно травы, Арина Филипповна. Для лечебных надобностей. По-ученому - лекарственные растения.
- Это правда, Костя?
- Правда. Собираю и сушу, - сказал Костя.
- А я вам что говорю! - воодушевился Евграф Семеныч, светясь пьяной торжествующей улыбкой. - Собирание трав, Арина Филипповна, вселяет в душу мудрый покой и отвлекает мысли от дурного.
- И что же ты сушишь? - продолжала допытываться Арина, с любопытством присматриваясь к Косте.
Евграф Семеныч опять вскочил:
- Это я вам мигом перечислю. - Он запрокинул вверх голову, замигал покрасневшими веками, припоминая: - Значит, так: наперстянку, перец водяной, живокость, горицвет весенний, лазорик, баранчики, кровохлебку, волче"
ягодник, тмин, чабрец, козлятник...
Арина слушала не перебивая. Оказывается, эти травы с такими диковинно-загадочными названиями растут и цветут вокруг хутора, в лесах и на лугах, а она никогда и не подозревала об этом. В его словах было что-то особенное и чистое, дорогое ее сердцу, истосковавшемуся по дому. Евграф Семеныч все перечислял, а Костя кивал головою в такт его монотонному, хлипкому, как у подростка, голосу. Много знал трав Евграф Семеныч, названиями сыпал, что из короба:
- ...кузьмичева трава, можжевельник, ятрышник широколистый... мужской... пурпурный, змеевик мясо-красный, ястребинка волосистая, донник...
Наконец со словами: "Сразу-то все и не вспомнишь!" - Евграф Семеныч кончил. Арина долго молчала, потом спросила у Кости:
- Ну собрал, насушил и - что?
- Людям раздаю. Кто попросит.
- Он меня от простуды только и спасает, - вставила Климиха. - Как расклеюсь, так и бегу к нему в сторожку.
- Сердце заболит, чем станешь лечить его?
Костя быстро взглянул на Арину: о чем она? Помедлил и ответил серьезно, стараясь быть рассудительным:
- Сердечных болезней много, и для каждой свое лекарство. Сгодится ландыш, горицвет либо обвойник греческий, а то и желтушник.
- Полечиться б у тебя. Дорого берешь за травы?
Брови у Кости жестко сошлись на переносице.
- Плату не беру, - передернул плечами. - Мне это в радость.