Капитан вздохнул, взял вазу для печенья и вышел на темную палубу, где гулял ветер.
ГЛАВА ПЯТАЯ
О том, как капитан погрузился в глубокое раздумье, и о том, что ему довелось увидеть под сенью спасательной шлюпки
В это раннее утро капитан осторожно поставил рядом с собой на палубу вазу для печенья и погрузился в глубокое раздумье. Время от времени он отрывал взгляд от бледных звезд, которые всегда располагают человека к задумчивости, и смотрел на влюбленных, изображенных на вазе. Всю жизнь прожил он в одиночестве, в долгом ожидании. Вот так, среди бесконечной водной пустыни, среди ветров и блуждающих огней, шел он из порта в порт, покуривая трубку. Он переходил с одного судна на другое, от одной женщины к другой. Его единственное пристанище - узкая койка моряка. В его жизни не было такого дня, когда он приплыл бы в гавань, где ждет изнывающая от тоски жена и детишки бросаются ему на шею, ожидая подарков, привезенных из далеких стран, полных чудес. Ни в одном порту у него не было дома, и негде ему преклонить усталую голову. Он одинок в этом мире, у него нет никого, только корабль да море.
А разве может человек жить всегда один? Дом на Баррис никогда не был для него домашним очагом с того самого времени, как умерли отец и мать. Их образы изгладились из его памяти. Он вырос в конторе и на складе, среди тюков и накладных, среди вяленого мяса и писем клиентов. Первые ростки чувства, пугливый взгляд, робкая улыбка, взмах руки или торопливое пожатие, поцелуй, сорванный в темноте у порога, - ничего этого у него не было... ни в конторе, ни в море, когда бедный юнга издали любовался прекрасными гордыми пассажирками. После смерти деда Васко получил свободу, но ему было тогда уже около тридцати лёт. Время романтики, вздохов, сладких мук и цветуших девушек прошло навсегда. Он был одинок даже в компании приятелей, а когда наконец почувствовал себя им равным, они исчезли один за другим. Женщины уходили так же, как друзья. Некоторые задерживались на более долгий срок. Дороти оставила свое имя и сердце на его руке, и все же они были всего только пассажирками на трансатлантическом пароходе, который все плыл и плыл, продолжая свой вечный путь по бескрайним морским просторам. Чего стоят все приключения, все связи и интрижки в пансионах, страстные увлечения и исступленные ночи в таинственных туманных портах? Любовь, верная любовь, на основе которой создается семейный очаг, любовь, которая продолжается в детях и увековечивает имя человека... Нежная привязанность жены, звонкий голос сынишки, кудрявая головка, прильнувшая к его широкой груди...
Да, он никогда не знал такой любви, не хватало времени, ведь он всегда в плавании, на торговых суднах и пакетботах... то в своем доме на Баррис, то в пансионах. Один на судне, в вечной борьбе с морем, с кораблекрушениями, бурями, морскими течениями, циклонами и ветрами.
И вот сейчас, в последнем плавании он потерпел кораблекрушение. Потому что он знает - это его последнее плавание, он не вернется больше на качающуюся палубу и лишь с высоких скал Перипери будет смотреть в подзорную трубу, как приходят и уходят корабли. И он чувствовал себя все более одиноким, согбенным под бременем воспоминаний о жизни, полной опасностей и приключений. И около него нет никого, кто согласился бы разделить его ношу, ему некуда преклонить голову и не на кого опереться, кроме старой угрюмой кухарки. Он одинок и беспомощен, как в те далекие времена юности, когда он искал утешения на плече негритянки Розы в комнате без окон в доме на Ладейре-да-Монтанья.
Да, жизнь капитана прекрасна и достойна зависти, когда он командует судном, как Васко сейчас командует "Итой"; сколько людей зависит от него, одни беззаботно смеются, другие полны безумных надежд...
Сколько судеб держит он в своей сильной руке! Важные политические деятели, богатые землевладельцы и промышленники, скромные замужние женщины, смирившиеся с повседневной скукой существования, и погибшие создания, которым закрыты все пути, которые живут только сегодняшним днем, юноши и девушки, только начинающие жить, и шулера, каждую минуту рискующие свcей свободой, - все они зависят от него, от его приказаний.
Капитан не имеет даже права проявлять свои симпатии, он неуклонно выполняет свой долг. Ему, например, всегда нравились профессиональные игроки, их трудная жизнь полна риска: крапленые Карты, плутовство, передержки - все зависит от ловкости рук и изворотливости ума. В годы своей разгульной молодости Васко был знаком со многими шулерами, с некоторыми ему приходилось иметь дело, и он убедился, что они щедры, по-своему честны и умеют терпеливо переносить поражение; ведь достаточно незначительного просчета, и постоянно висящая над головою угроза превращается в реальность - оскорбления, побои, тюрьма. В часы веселых попоек Васко учился у шулеров разным махинациям. Не будь он сейчас капитаном, командующим судном и выполняющим свой долг, Стенио спокойно продолжал бы очищать карманы фазендейро, промышленников, коммерсантов и сахарозаводчиков - какое ему, Васко, было бы до этого дело? Он только улыбнулся бы, может быть, даже подмигнул бы, как сообщник, ловкому шулеру. Но капитан не может поступать, как ему заблагорассудится, и руководиться своими симпатиями. Он обязан защищать пассажиров не только от опасностей, которые сулит море, но и от превратностей жизни.
Правда, Васко отнял у Стенио фарфоровую вазу с розовыми влюбленными, держащимися за руки, хотя тот выиграл ее честно, без обмана - просто ему повезло. Но зачем Стенио этот шедевр? Наверно, и у него, как у капитана, нет ни дома, ни семьи, и он скитается по жизни, гонимый ветрами, и не может найти тихой пристани, где можно было бы отдохнуть. Он оставил бы это чудо в руках первой попавшейся женщины.
А Клотилде так хотелось получить вазу...
Есть ли еще время? Не поздно ли? Разорвать оковы одиночества, покончить с долгим ожиданием... Ему шестьдесят, у него седая голова, нет уже прежней силы, он не мог бы теперь таскать тюки с вяленым мясом и треской и бочонки сливочного масла, не удержал бы в руках штурвала во время бури, а ведь он был несравненным рулевым. Но он удивительно крепок для своего возраста, а сердце его - все то же, сердце юноши, не знавшего юности, верное сердце, жаждущее последней, большой любви. Да, время еще есть, есть дом с зелеными ставнями, с окнами, выходящими на море, и в этом доме не хватает хозяйки; есть холостяк, перед которым еще целая жизнь и которому надо обдумать прошлое, и некому ему в этом помочь. Нет руки, на которую можно было бы опереться, когда дорога станет тяжелее. Надолго ли еще хватит у него сил не вешать носа, не склоняться перед несчастьем, не сдаваться в плен гнетущей тоске? Ах! Если бы Клотилдc с ее благородной осанкой и любовью к музыке, с ее зрелой и томной грацией, локонами и отрывистым смехом согласилась переселиться в предместье Перипери, перевезти туда свой рояль и оживить его усталое старое сердце цветением новой любви. Да! Есть еще время разбить стены тюрьмы и насадить цветущий сад в тихой гавани, куда он пристал, окончив свое последнее плавание. Разница в возрасте не так уж велика, - по его расчетам, Клотилде около сорока пяти...
Только сейчас, встретив ее, он понял, как пуста его одинокая жизнь сплошное бесконечное ожидание.
На другом конце палубы, в тени спасательной шлюпки послышался приглушенный шепот, потом как будто бы стон. Капитан не спит, он всегда на посту - Васко напряг слух, привыкший к тишине и голосам моря, и тихонько приблизился. Под сенью шлюпки он увидал хрупкую артистку и целомудренного сенатора в весьма фривольных позах и полураздетых.
Капитан отошел, размышляя. Во имя торжества справедливости он должен действовать непреклонно и строго - так же, как по отношению к профессиональному игроку в покер. Следует вырвать их из объятий друг друга и потребовать, чтобы один из отцов государства вел себя прилично на борту его судна. Но капитану полагается также быть гибким, уметь избежать скандала, чтобы не уронить престиж своего корабля.
И потом, может ли он, человек, переживший столько любовных приключений, сердиться на влюбленных, даже если эта любовь мимолетна и продлится ровно столько, сколько длится священное празднество плоти?
Он снова прислонился к борту и вспомнил другого капитана - военного моряка Жоржа Диаса Надро. Однажды Жоржу донесли, что одного из матросов застигли в порту "на месте преступления" с какой-то мулаткой. Капитан Надро рассмеялся и сказал: "Идите, жалуйтесь епископу, я не могу сажать людей под замок за такие вещи". А он сам, капитан Васко Москозо де Араган, разве не на юте собственного судна держал он в объятиях в ту безумную ночь трепещущее тело Дороти, которую страстно любил?
И разве не мечтал он только что здесь же, на палубе корабля, взять руки Клотилде в свои, погладить ее волосы, шепнуть ей на ухо слова любви, прижаться устами к ее устам при свете этой затерянной звезды?
ГЛАВА ШЕСТАЯ
О том, как наши юные влюбленные бродили по мостам и улицам Ресифе, и об одной неожиданной мимолетной встрече
Он купил ей мангабы и сапоти на Новой улице, желтые кажа и зеленые умбу на улице Авроры, красные питанги на улице Покоя, угостил кокосовым молоком на набережной Счастливого Путешествия. Клотилде оказалась большой любительницей фруктов, распространенных на Северо-Востоке, - манги и кажа, разных сортов абакашй, абиу, кажаран, гуйявы, араса. Она шла чуть ли не вприпрыжку, забыв о своей полной достоинства осанке, капитан нес за ней ненужный зонтик. Они бродили по мостам, площадям и улицам, как юные влюбленные, смеясь, сами не зная чему, "пара старых шутов", по выражению встречной женщины, которая очень спешила и была почти оскорблена веселым расположением духа капитана и его спутницы.
Актрисы и депутат из Параибы сошли с корабля этим утром. Сеньор Стенио был очарован видом Ресифе. Он решил прервать путешествие, чтобы задержаться здесь на несколько дней и получше ознакомиться с городом, о чем и сообщил пассажирам. Ступив на трап, он отыскал глазами капитана и посмотрел на него с упреком. Не потому, что капитан разоблачил его, - нет, здесь он как раз проявил великодушие - не сдал его полиции и ничего не сказал обманутым фазендейро. Упрек относился к поведению капитана в истории с вазой для печенья. Попробуй, достань теперь где-нибудь такую красивую вещь, а он хотел подарить ее жене. Сошли в Ресифе и многие другие, "Ита" принимала и высаживала пассажиров в каждом порту. Покинула пароход и смуглая девушка, родные встретили ее в гавани. Ей путешествие показалось слишком коротким, тут же, на пристани, она представила атлетически сложенного банковского чиновника родителям, теткам и дядьям. К концу дня, перед отправлением парохода, ома придет попрощаться с возлюбленным и ее глаза с тоской будут смотреть вслед судну.
Капитан подписал бумаги, принесенные первым помощником, и стал искать Клотилде. Она была уже на пристани вместе с другими пассажирами. Пошли в город все вместе. Васко не скрывал своего разочарования. Он надеялся всю первую половину дня пробыть наедине с Клотилде, ведь ему надо вернуться на корабль сравнительно рано и подписать еще кое-какие бумаги. А теперь они оказались окруженными крикливыми пассажирами с целой кучей вопящих ребятишек, все они задавали капитану глупейшие, нелепейшие вопросы, как будто он какая-то ходячая энциклопедия и обязан знать не только улицы, рестораны и бары Ресифе, но даже цены на все товары, включая пеленки для новорожденных.
Не могли же они с Клотилде вести себя, как новобрачные; те чувствовали себя как в раю и держались так, будто вокруг них не было ни души бесконечные поцелуи, объятия, ласки; впрочем, все это с дозволения государства и церкви, ведь они прошли через судью и священника.
В начале прогулки по городу Васко проклинал все на свете. Вдобавок еще Жасмин, существование которого он считал единственным недостатком Клотилде, вырвался из рук хозяйки, чтобы участвовать, явно без, всякой надежды на успех, в развернувшейся на тенистой центральной площади борьбе за любовь дамы из породы фокстерьеров довольно крупного размера и далеко не чистых кровей. Как видно, Жасмин рассчитывал пленить красавицу, которая была втрое больше его, своим восточным происхождением и экзотической красотой. Иначе как бы он мог соперничать с боксером, скалившим клыки, с фоксом, намеренным, ка.к видно, защищать свои права супруга, и с еще двумя претендентами? Один из них, огромный, помесь дворняги с датским догом, яростно рычал на боксера, другой, чистейший дворняга с циничным взглядом и симпатичной мордой, выглядел самым отъявленным мошенником в мире. Этот пес и фокс-супруг стояли в стороне, ожидая результата битвы, развернувшейся между двумя отважными бойцами - боксером и огромным дворнягой. Наиболее вероятным казался ничейный исход при взаимном уничтожении обоих соперников, тогда их имена были бы вычеркнуты из списка претендентов. Фокс и меньший дворняга уже готовились ко второй схватке, которая решила бы исход дела. Сама же красавица была, похоже, в восторге от этой борьбы за ее благосклонность. Она легкомысленно воодушевляла всех, в том числе и супруга.
Положение резко изменилось, когда Жасмин выставил свою кандидатуру, эффектным прыжком врезавшись в самую гущу драки. Все четверо с рычанием бросились на нового соперника. Тщеславная красотка улыбнулась и ему. На минуту Васкб с радостью уверовал в то, что пес Клотилде будет тотчас же разорван на куски боксером и метисом при энергичной помощи фокса и маленького дворняги. Но, к сожалению, этого не случилось. Влюбленным всегда свойственна медлительность, они не решались вступить в драку и только рычали, скалили зубы и время от времени лаяли. Впрочем, громче всех тявкал отважный Жасмин.
Увидев Жасмина в окружении целой своры, одного против четырех сильных бойцов, Клотилде чуть не упала в обморок. Она протянула руки и истерически закричала: "Жасмин, Жасмин!" - после чего, задыхаясь, почти без чувств упала на скамью.
- Ради бога, спасите бедняжку! - простонала она, обращаясь к капитану. Отчаяние в ее голосе и взгляд, полный мольбы, заставили Васко решиться на безумный подвиг - вырвать из клубка, где царят ненависть и любовь, бесстрашного песика, чья храбрость граничит с дерзостью. Васко поднял с земли обломанный сук и под душераздирающие вопли Клотилде двинулся на собак, словно средневековый рыцарь, по велению дамы поражающий копьем семиголового огнедышащего дракона.
Неожиданное вторжение Васко вызвало смятение и переполох. Боксер отвлекся на миг от противника и отступил на шаг, чем большой дворняга тут же воспользовался - атаковал его сзади. Жасмин, поняв, что капитан явился к нему на помощь, бросился на фокса, и оба упали на клумбу. Пронырливый маленький дворняга, улучив минуту, утащил даму, из-за которой шел бой, в ближайший переулок, тихий и вполне подходящий для любви. Капитану удалось схватить конец кожаного поводка и вырвать Жасмина из зубов фокса Последний с растерянным видом кинулся на поиски супруги. Наконец он учуял ее след и ворвался в переулок, но поздно: появление на свет метисов было уже обеспечено.
Клотилде даже не поблагодарила капитана. Она прижимала своего песика к груди и к лицу, целовала его исцарапанную мордочку, ощупывала, все ли костц у него целы. Ее больше не интересовала страшная битва между боксером и большим дворнягой. Они продолжали борьбу с прежним пылом, хотя надежда на то, что нежная возлюбленная будет зализывать раны победителя, исчезла.
Однако все, что ни случается в мире, даже самое скверное, имеет свои положительные стороны. После собачьего чемпионата, доставившего немало веселых минут пассажирам и коварным уличным мальчишкам, Клотилде решила отнести Жасмина обратно на судно - в городе слишком много соблазнов и опасностей для бедного невинного песика. Так они и сделали, в результате чего Васко освободился от стесняющей и неприятной компании пассажиров.
Так как полдень был уже близок, они решили дождаться звонка к завтраку. Клотилде смазала йодом следы от зубов фокса на лапке Жасмина.
После завтрака, несмотря на жару, отправились гулять по городу, подобно двум юным влюбленным. Клотилде уже оправилась от утренних треволнений из-за собаки, и теперь капитан поднялся в ее мнении, так как проявил мужество и тотчас же откликнулся на ее мольбу.
Побродив по улицам и площадям, они завершили прогулку в кафе, где Клотилде, отчаянная лакомка, вздумала перепробовать все сорта мороженого, чтобы сравнить их с мороженым Белема, лучшим в мире, по ее мнению. Васко был в восторге от ее аппетита.
И вдруг сердце у него замерло: недалеко от Императорского моста (кафе находилось на улице Зари, и старый благородный мост был оттуда хорошо виден) Васко заметил в толпе полную сеньору, одетую в черное и в черной шали на седых волосах; она вела за руку ребенка. Он видел ее лицо всего какое-то мгновение, но все равно, сомнений нет - эта старая, нежная бабушка, улыбающаяся внуку, была Карол. Васко забыл о сидевшей рядом спутнице, о том, что он капитан на действительной службе, о мороженом, за которое еще не заплачено... Он бросился к двери и побежал по направлению к улице Императрицы, где исчезло мимолетное видение. Он не догнал Карол, хотя и звал ее так громко, что прохожие оборачивались. Тут Васко спохватился, что покинул Клотилде одну в кафе, и поспешил вернуться.
Она была рассержена и не хотела даже разговаривать с ним. Васко пытался объяснить ей, что произошло, но у нее была своя версия. Почему он сразу не сказал, что разыскивает здесь свою старую любовь, адрес которой, конечно, изменился? Когда они ходили по улидам и мостам, мысли его были далеко, он все заглядывал встречным в лица...
- Не думайте так. Мне действительно показалось, что я увидел человека, от которого не имею вестей почти двадцать лет. Когда-нибудь я, может быть, расскажу вам все. Сейчас не стоит.
- Это женщина?
- Какая там женщина... Приятель, штурман, десять лет мы служили вместе. Мы были так близки, почти как братья... Ему пришлось покинуть службу в связи со смертью родственника в Гараньюнсе, провинциальном городе. Тот оставил ему наследство. И я никогда больше о нем ничего не слышал...
Клотилде должна простить его волнение, ему почудилось в толпе на мосту лицо потерянного друга. Они были как братья и так привязаны друг к другу, что когда один увольнялся с судна, то и другой уходил тоже...
Чем сильнее размолвка влюбленных, тем нежнее примирение. Они вышли из кафе и, держась за руки, направились к порту. Клотилде всплакнула, пролила пару слезинок, которые он вытер шелковым платком с вышитым в уголке якорем. Когда в дверях он взял ее за руку, чтобы помочь спуститься на одну ступеньку, она не отняла ее, и в молчании, которое выразительнее всяких слов, они пошли к порту, где "Ита" принимала груз и пассажиров.
С капитанского мостика первый помощник и старший офицер видели, как они, взявшись за руки, идут подпрыгивающей танцующей походкой и их лица, освещенные солнцем, сияют счастьем.
- Твой капитан трудится, не щадя сил... - смеясь, сказал старший офицер.
Жеир Матос, первый помощник, отвечал:
- А где еще найдешь такого дотошного капитана, который бы так здорово всем распоряжался? Только Америке мог откопать эту жемчужину...
- И притом морскую жемчужину... Жемчужину Японского моря, Китайского и всех прочих восточных морей.
Мощные краны поднимали мешки с сахаром, докеры-негры укладывали грузы в трюм.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ