Четвертый Курс
Дин
Кэт вела себя странно последние две недели. С тех пор как мы снова занялись сексом, все изменилось. Что-то в ней было не так. В прошлом она никогда не была такой эмоциональной. Я всегда был тем, кто больше вкладывался в наши отношения. Теперь она ведет себя как девушка, у которой разбито сердце. Но это у меня разбитое сердце.
Сначала Кэт перестала встречаться со мной в «Бобы на Брод-Стрит», чтобы выпить кофе перед занятиями. Потом у нее появились оправдания, почему она не могла прийти в ЦСД поиграть в аэрохоккей со своими братьями и со мной. Как будто она дистанцировалась от всех. Кэт должна знать меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что я всего лишь даю ей пространство.
Это не навсегда. Я не позволю Кэт уйти от меня. Секс всегда все усложняет, вот почему я так придирчив, когда дело касается девушек. Кэт тоже это знает. Она знает обо мне все. Я бы не переспал с ней, если бы думал, что это разрушит нашу дружбу и все шансы на то, что мы когда-нибудь будем вместе. Теперь я не знаю, что делать. Мне нужно, чтобы она вернулась в мою жизнь.
В сопровождении Тео и Такера я прохожу мимо библиотеки, надеясь увидеть Кэт. У нее занятия через дорогу, на втором этаже бизнес центра. Сейчас у нее заканчиваются занятия, и я привел ее братьев в качестве тяжелой артиллерии. Даже если она злится на меня, она не прогонит близнецов. Ненавижу, что мне приходится использовать их, чтобы добраться до Кэт, но она не оставила мне выбора.
Тео плюхается на бетонный выступ перед библиотекой. Такер и я следуем его примеру.
— Что в последнее время творится с задницей Кэт? — говорит Такер, откручивая крышку с бутылки «Гаторейда», которую держит в руке. — Я начинаю чувствовать себя сталкером.
— Это все Дин виноват, — говорит Тео.
— Нет, это не так, — выплевываю я в ответ, защищаясь. — В отличие от вас, придурков, Кэт готовится к выпускным экзаменам.
Тео машет рукой, не воспринимая меня всерьез:
— Тебе легко говорить. Ты хорош в учебе. Это дерьмо получается у тебя само собой.
— Мне все еще приходится учиться.
— Да, но ты такой же умник, как и Кэт, — говорит Такер. — Вот почему вы двое так хорошо ладите. Она всегда говорит: Дин такой умный, Дин такой забавный, и бла-бла-бла.
Я закатываю глаза, глядя на Такера:
— Ты говоришь так, будто Кэт влюблена в меня.
Тео ухмыляется мне:
— А вот о Бекке она так не говорит.
— С чего бы это?
— Просто говорю.
Мы ждем несколько минут в тишине, что является долгожданным облегчением после очередного неловкого разговора с близнецами о Кэт. Несмотря на мою дружбу с ее братьями, я не могу сказать им, что мы переспали. Это было бы поводом для драки, и я заслужил бы любой пинок под зад, который получил бы от них.
Не то чтобы они бы победили, но у них, по крайней мере, было бы право нанести мне несколько ударов, учитывая, что я предал их доверие. Мои отношения с близнецами все усложняют. Если бы они были моими товарищами по команде и никем больше, мне было бы легче открыться им. Вместо этого я должен держать всю боль и вину, которые я испытываю из-за потери Кэт, внутри.
Одним быстрым движением Такер запрыгивает на выступ и подносит пальцы ко рту, чтобы свистнуть:
— Эй, Кит-Кэт, иди сюда.
Мой взгляд перемещается с Такера на другую сторону улицы, где я нахожу Кэт с Беккой и несколькими ее однокурсницами. Она заправляет свои светлые волосы за уши, а затем подносит руку ко лбу, чтобы заслонить глаза от солнца. Все, чем она удостаивает нас — это небольшой взмах руки, на который мы отвечаем, разочарование оказывает эффект домино на всех нас.
— В чем, блядь, ее проблема? — Тео соскальзывает с выступа. Не говоря больше ни слова, он переходит улицу и бежит к Кэт.
Конечно, Такер спрыгивает вниз и следует за ним, не оставляя мне другого выбора, кроме как присоединиться к ним. К тому времени, как я подхожу к группе, Тео уже болтает с Кэт и Беккой.
— Пойдем с нами в ЦСД, — говорит Тео, дергая Кэт за руку. — Мы зависаем там сегодня с несколькими парнями.
— Мне нужно учиться, — бормочет она.
— Всего на час или два, а потом сможешь вернуться к зубрежке, — говорит Такер, надеясь, что она придет хотя бы на этот раз.
Кэт смотрит на меня из-под светлых бровей, ее голубые глаза прожигают во мне дыру. Она великолепна, на ее лице нет ни единого следа от макияжа, а кожа естественно сияет. Почему я должен был все испортить? Почему я не мог сказать, что я чувствовал? Это могло бы все изменить.
Наш эксперимент дал обратный результат, послужив не более чем доказательством того, что я никогда не буду нравиться Кэт больше, чем как друг. Это чувство было всегда, только теперь оно умножилось. У меня щемит в груди от печали в ее глазах. Она сожалеет о том, что мы сделали. Я уже знал это, когда она начала отдаляться от меня. Не то чтобы мы не занимались сексом раньше, несколько раз. Так что изменилось?
Я отодвигаю Тео в сторону и оттаскиваю Кэт подальше от группы:
— Мы можем поговорить?
Она делает глубокий вдох и выдыхает, отводя от меня взгляд. Едва заметная улыбка трогает ее губы, которую она дарит своим братьям. Как только наши глаза снова встречаются, она говорит:
— Мне нужно подготовиться к завтрашнему экзамену.
— Котенок, ну давай, — я крепче сжимаю ее руку, потому что боюсь, что если отпущу, то потеряю ее навсегда. — Пожалуйста, не делай этого.
— Я ничего не делаю, Дин. Я должна сдать свои экзамены. В отличие от тебя, меня не ждет профессиональная хоккейная карьера. Я должна зарабатывать на жизнь, и если хочу пройти стажировку, я должна поддерживать свои оценки
на высоком уровне.
— Ты лучшая на нашем курсе. Вероятность того, что ты провалишь выпускной экзамен, примерно так же мала, как у «Флайерз» на выигрыш Кубка Стэнли.
Она смеется над моим комментарием:
— Ты обязательно должен был приплести сюда хоккей.
Я пожимаю плечами:
— А почему нет? Мне показалось, что подходит.
Склонив голову набок, она придает своему прекрасному лицу сексуальное выражение, которое напоминает мне о той ночи, когда мы были вместе. Я так сильно скучаю по ней, что у меня болит живот от вонзающегося в него ножа. Жить без Кэт было ужасно. Она — весь мой мир. Я просто не осознавал этого до тех пор, пока она больше не стала его частью.
— Пожалуйста, Котенок, — умоляю я, сжимая ее руку. — Пойдем с нами на один час. Я скучал по тебе. Твои братья тоже по тебе скучали.
— Ладно. Один час, а потом мне нужно возвращаться к учебе.
Я так чертовски сильно хочу поцеловать ее. Но я напоминаю себе, что Такер и Тео наблюдают за нами, вместе с Беккой, и уверен, что кто бы ни проходил мимо нас тоже смотрят.
— Я лично провожу тебя обратно в общежитие через час.
Один час — это все, что мне нужно, но этого никогда не будет достаточно.
***
Тридцать минут спустя Кэт с Тео участвуют в турнире по аэрохоккею. При равном счете 6:6 выигрывает тот, кто забьет следующий. Одна вещь, которую я узнал о Болдуинах за эти годы — это их соревновательный характер. Никто из них не может смириться с поражением, но, по крайней мере, Кэт относится к этому немного более грациозно, чем ее братья.
Когда Тео отбивает шайбу справа от руки Кэт в ее ворота, он бросает свой бит на стол, привлекая внимание всех вокруг нас. Болдуины так же любят показушничать. Как и их отец, все они чрезвычайно талантливы. И они не возражают ткнуть тебя этим в лицо.
Тео вскидывает руки в воздух и делает глупое лицо, глядя на Кэт:
— Вот как это делается, Кит-Кэт.
Она закатывает глаза, глядя на Тео:
— Я позволила тебе победить. Я почувствовал себя плохо после того, как три раза подряд забила по твоим воротам.
— Ага, точно. Я победил, все по честному.
Зная Кэт, она, вероятно, позволила ему победить. Из всех ребят, окружающих нас, Кэт — одна из лучших в аэрохоккее. Она выросла, играя в него с Остином и Дьюком, задолго до того, как научилась играть в хоккей на льду. Нет ничего, в чем Кэт не была бы хороша, особенно когда дело касается спорта.
Я протягиваю Кэт руку, и она без боя берет ее. Доставить ее в ЦСД было нелегкой задачей. Не думал, что она когда-либо отпустит то, что ее так расстроило. Не то чтобы я сделал что-то не так. Я бы никогда не причинил ей вреда, по крайней мере, намеренно.
— Мне нужно попить. Давай прогуляемся до кафетерия.
Она бросает взгляд на часы, чтобы проверить время.
— У нас есть еще тридцать минут, — говорю я, вытаскивая ее из комнаты. — Я даже поставил будильник на телефоне, чтобы успеть отвезти тебя обратно вовремя.
— Ты серьезно относишься к этому обещанию, да?
— Я человек слова.
— Так и есть, — бормочет она.
— Мне все еще нужно поговорить с тобой, Котенок.
— Мы можем сделать это позже? Я хорошо провожу время. Давай не будем все портить.
Сбитый с толку, я качаю головой:
— Портить что? Я просто хочу поговорить с тобой.
— Я знаю, что ты собираешься сказать.
— Если только у тебя не развилась способность читать мысли за те две недели, что ты меня игнорировал, тогда я сомневаюсь, что ты знаешь, что я хочу сказать.
— Две недели назад. Это было ошибкой. Мне не следовало просить тебя… — ее голос затихает, слова застревают у нее в горле.
— Я хотел быть с тобой, Кэт. Я не жалею ни о чем из того, что мы сделали.
Она прищуривает глаза, глядя на меня:
— Нет?
— Нет, вовсе нет. О чем я сожалею, так это о том, что потерял тебя из-за секса. Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо другой. Я не хожу по кампусу и не трахаю любую девушку, которая заговорит со мной.
— Главное не позволяй никому услышать, как ты это говоришь. Это может подорвать твою репутацию, — она смеется.
— Пусть люди думают, что хотят. Мне все равно, что они говорят обо мне за моей спиной. Единственное мнение, которое меня волнует — это твое.
Как только мы добираемся до кафетерия, я беру несколько стаканов из подставок и протягиваю одну Кэт.
— Не уверена, что и сказать, Дин. Я отношусь к тебе по-другому, и я понятия не имею, как ко всему этому относиться.
Она наполняет свой стакан всеми видами газировки, которые у них есть на разлив.
— Отвратительно, — говорю я ей, по очереди наливая три колы близнецам и себе. — Почему ты не можешь выбрать одну марку газировки, как нормальный человек?
— Потому что я никогда не могу принять решение, — она поворачивается со стаканом в руке и делает глоток через соломинку. — Может быть, тебе бы понравилось. Ты не узнаешь наверняка, пока не попробуешь.
— Я не знал, как сильно ты мне понравишься, пока мы не попробовали.
Румянец поднимается по ее шее и щекам.
— Дин, — шепчет она, когда я провожу кончиками пальцев по ее руке и придвигаюсь ближе, — мы заканчиваем универ через две недели. Уже слишком поздно.
— Нам следовало поговорить об этом раньше, Котенок. Пожалуйста, не отгораживайся от меня. Я не какой-то случайный парень, которого ты подцепила на вечеринке.
— Вот что я тебе скажу, — говорит она, наши лица всего в нескольких дюймах друг от друга, — Если мы окажемся в одном городе после драфта НХЛ, тогда посмотрим, что произойдет. Я выросла с отцом, который путешествовал из города в город и никогда не был дома. Я не могу справиться с постоянным разочарованием, которое будет возникать из-за того, что тебя никогда не будет рядом.
— Мы даже не знаем, выберут ли меня. Хорошие ли у меня шансы? Да, конечно, я это знаю. Но на это нет никакой гарантии.
— Это определенно, Дин. Мой папа сказал, что тебя ни за что не оставят. Есть несколько команд, которые хотят тебя к себе. Ты можешь оказаться где угодно.
— У нас все еще есть лето, проведенное вместе.
— Нет, его нет. Ты должен вернуться домой, чтобы помочь своей маме, а меня ждет стажировка.
Когда очередь к автоматам с газировкой становится длиннее, я ставлю стаканчики в тележку и тяну Кэт к кассе. Она берет с прилавка несколько пакетов с закусками и пирожными и добавляет их к нашему заказу.
— Мы все еще можем быть друзьями, Котенок. Не позволяй сексу изменить нашу дружбу. Ты нужна мне в моей жизни.
— Ты тоже мне нужен, — шепчет она на выдохе. — Но я хочу тебя по-другому, так, как никогда не хотела раньше. Я не вынесу смотреть на тебя с другими девушка. В этом плане наши отношения изменились.
— Тогда я даже не заговорю с другой девушкой, — я отдаю кассиру деньги за нашу газировку, все еще не сводя глаз с Кэт. — Проблема решена.
Улыбка приподнимает уголки ее рта:
— Ты милый.
— А ты прекрасна. Я так сильно скучал по тебе, Котенок. Меня не волнует, даже если мне придется соблюдать целибат до конца своей жизни, если это означает, что ты можешь быть в моей жизни. Мы можем снова стать друзьями.
— Я не заслуживаю тебя, Дин, — она наклоняется ко мне, и я обнимаю ее за спину, удерживая газировку в другой руке.
Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в лоб:
— Ты заслуживаешь лучшего, чем я.
— Перестань так говорить, Дин, — она смотрит на меня с грустью в глазах. — Ты невероятен. Я бы не стала с тобой дружить, если бы ты не был достоин моего времени.
— Ты дочь кумира моего детства. Сомневаюсь, что когда-нибудь почувствую себя достойным тебя, Котенок, но я бы провел остаток всей своей жизни, пытаясь быть тем мужчиной, который тебе нужен.
— Мой отец не имеет никакого отношения к нашей дружбе.
— Вроде как имеет. Если бы кто-то не сказал мне, что дочь Ника Болдуина играет в женской хоккейной команде, я бы никогда с тобой не познакомился, ведь я должен был увидеть, как ты играешь.
— И…
— Ты меня не разочаровала. Я бы узнал этот удар где угодно.
Она смеется:
— Это одна из немногих вещей, которые я унаследовала от своего отца. Чертовски уверена, что не унаследовал его внешность.
— И это хорошая новость, — говорю я с улыбкой.
Она толкает меня локтем в плечо:
— Я тоже скучал по тебе, Дин. Прости меня за то, что я была стервой.
— Не беспокойся об этом. Я прощаю тебя, Котенок.
Как только мы возвращаемся в комнату отдыха, все вокруг гудит от последнего турнира по аэрохоккею. Как обычно, Тео и Такер приковывают к себе внимание всех окружающих. Болдуины обладают природным магнетизмом, который притягивает к ним людей, точно так же, как Кэт привлекла меня к себе много лет назад.
Наблюдение за ней на льду произвело на меня странное впечатление. Сначала она меня привлекла, потому что, ну какой мужчина не захотел бы Кэт? Затем наши отношения перешли в нечто большее, чем я когда-либо мог себе представить. Никогда не думал, что буду из тех, у кого есть лучший друг, не говоря уже о подруге.
Почему я должен был влюбиться в нее?
Кэт разрывает упаковку с острыми чипсами «Фламин» и запихивает их горстью в рот. Она запивает это своей отвратительной газировкой.
— У тебя самый отвратительный вкус в еде, — говорю я ей.
— Нет, у меня превосходный вкус, — бормочет она между укусами.
Такер выходит из-за спины Кэт и сует руку в пакет с чипсами. Она смотрит на него через плечо и хмурится, забирая у него упаковку:
— Купите себе свои, — рычит она. — Разве я не могу поесть что-нибудь без того, чтобы кто-нибудь из вас это не украл?
— Кто-то не в настроении, — Тео корчит гримасу Кэт, чтобы подразнить ее, и крадет еще одну пригоршню из ее упаковки.
Прищурившись, Кэт делает глоток газировки. Между ними проходит мгновение, когда она пристально смотрит на мальчиков сверху вниз, прежде чем передать им закуски.
— Держите, братишки, — говорит Кэт с вызывающей ухмылкой.
Они благодарят ее быстрым объятием и уходят, засунув руки в чипсы.
— Ты за что-то злишься на близнецов?
Она качает головой:
— Нет, конечно, нет.
— Ну, они думают, что ты злишься на них. Я подумал, может быть, ты вымещала свой гнев на меня на своих братьях, когда не хотела разговаривать ни с кем из нас.
— Ты единственный ребенок в семье, Дин, — она поворачивается так, что мы оказываемся лицом к лицу, и смотрит мне в глаза, — представь, что рядом всегда четверо братьев, которые изводят тебя.
— Дьюк и Остин могут доставлять тебе неприятности, но они практически вырастили тебя. Они просто присматривают за тобой, и близнецы тоже.
— Да, знаю, но если есть что-то, чему я научилась за последние две недели, так это то, что я — тень своей знаменитой семьи. Мы стали друзьями благодаря моему отцу. Люди относятся ко мне по-другому из-за него и моих старших братьев. Даже в кампусе я сестра близнецов Болдуин, а не капитан женской хоккейной команды, которая привела свою команду к двум чемпионатам. И если бы мы были вместе…
— Ты была бы тенью еще одного хоккеиста, — я так смущен ее внезапной переменой в настроении. Я хочу протянуть руку и прикоснуться к ней, как обычно, но держу свои руки при себе. Последнее, что мне нужно — это чтобы она снова отвернулась от меня.
— Да, — говорит она себе под нос. — Если бы мы хотели вывести наши отношения на новый уровень, тогда я была бы девушкой Дина Кроуфорда. Не то чтобы это плохо. Ты понимаешь, что я пытаюсь сказать? Я хочу быть самой собой, а не продолжением кого-то другого.
Я никогда не переставал задумываться о том, как часто Кэт упускают из виду из-за ее семьи. Даже я совершил ту же ошибку, но это также причина, по которой мы стали друзьями.
— Помнишь тот день, когда мы встретились?
Она улыбается:
— Как я могу забыть? Ты думал, что ты такой ловелас.
Я наклоняюсь, чтобы прошептать ей на ушко:
— Это сработало, иначе тебя бы сейчас здесь со мной не было.
Она замирает на секунду и закрывает глаза:
— Ты все еще не изменился.
Я делаю шаг назад, чтобы заглянуть ей в глаза:
— Я уже не тот мужчина, которого ты встретила на первом курсе.
— Тогда ты был мальчиком, а не мужчиной, — она доедает остатки «Читос» и запивает их газировкой «Загадка». Затем выбрасывает мусор в урну в нескольких футах от нас, возвращается и проводит ладонями по моим рукам.
— Ну же, Кэт, — я убираю ее жирные руки со своей черной рубашки «Стрикленд Сенаторз», которую она покрыла оранжевыми пятнышками. — Иди и вытри руки о близнецов.
— Это единственное, что в тебе не изменилось. Ты по-прежнему помешан на чистоте.
Я пытаюсь стряхнуть крошки со своей рубашки, бросая на нее злобный взгляд: — Нет ничего плохого в том, чтобы любить чистоту и определенный порядок.
Ее лицо искажается чем-то похожим на отвращение, хотя не уверен, почему ее должно ужасать то, что я такой, какой есть. Она прикрывает рот рукой, бормочет:
— Скоро вернусь, — и уходит от меня.
Сбитый с толку, я стою секунду, гадая, что только что произошло, пока не вижу, как она открывает дверь туалета и заходит внутрь. Я следую за ней, собираясь приоткрыть дверь, когда две блондинки, выходя, чуть не сбивают меня с ног.
— Это дамская комната, — говорит одна из них с важным видом.
— Мужской туалет вон там, — говорит другая, указывая на противоположный конец коридора от нас.
— Да, знаю. Спасибо, — я закатываю глаза, когда они проходят мимо, и прислоняюсь спиной к стене за дверью туалеты. Я подумываю о том, чтобы зайти за Кэт, но вместо этого жду еще пять минут, пока она выйдет.
— Что ты здесь делаешь? — она вытирает рот салфеткой, которую держит в руке, и сморкается.
Я инстинктивно протягиваю руку и хватаю ее за бедро, оттаскивая от двери и ставя перед собой:
— Ты плакала?
— Нет, я плохо себя почувствовала. Наверное, мой желудок не любитель острых «Читос».
— Все это отвратительно, как и твоя газировка. Фруктовый пунш, Спрайт, Доктор Пеппер и Кока-кола вместе взятые вызвали бы тошноту у любого.
— Говори за себя. Так уж получилось, что мне это нравится. Но «Читос» были слишком острыми, — она достает из кармана мобильный телефон, чтобы проверить время. — Я в твоем распоряжении еще на десять минут.
Будильник, который я установил на своем телефоне, жужжит у меня в кармане. Часа с Кэт, после стольких дней разлуки, было недостаточно. Но пока придется обойтись и этим.
Я обнимаю ее за спину и веду в комнату отдыха, чтобы попрощаться с близнецами и остальными моими товарищами по команде. Тео и Такер все еще заняты своим матчем по аэрохоккею, а ребята вокруг них скандируют и подбадривают их.
— Давай просто уйдем, — говорит Кэт, подталкивая меня локтем. — Я могу поговорить с ними позже.
— Ты должна поужинать с нами сегодня вечером. Мы встречаемся со всеми в кафетерии.
— Спасибо за предложение, но после того, как меня стошнило чипсами в грязном туалете, у меня вроде как пропал аппетит. Мне все равно нужно учиться.
— Я могу зайти попозже и помочь тебе с учебой. Если хочешь, — на данный момент я бы сделал все, что угодно, чтобы провести с Кэт еще хотя бы час или два.
— Нет, все в порядке. Я пообещала Бекке, что подготовлюсь с ней к выпускному экзамену. У нас одни и те же занятия и конспекты, так что будет проще, если мы сравним наши ответы.
Как только наши ноги касаются тротуара, мой желудок сжимается в узел. Короткой прогулки до общежития недостаточно, чтобы наверстать упущенное время.
— Знаешь, нам не обязательно усложнять все между нами, Котенок. Мы можем вернуться к тому, как все было раньше. Я чувствую, что ты ускользаешь от меня.
Она переплетает свои пальцы с моими:
— Я прямо здесь, Дин.
— Тогда почему мне кажется, что ты нарочно отталкиваешь меня? Ты никогда не позволяла экзаменам или чему-то еще встать между нами. Я помогал тебе готовиться к большинству тестов, а не Бекка.
— Ты ревнуешь меня к Бекке? Если это так, то тебе не стоит.
— Нет, — раздраженно бурчу я. — Но я хочу быть там ради тебя, а ты мне не позволяешь.
Она останавливается, как только мы доходим до библиотеки, и поворачивается ко мне лицом:
— Ты хочешь, чтобы я солгала и сказала тебе, что все осталось по-прежнему? Ты же знаешь, что это не так. Дин, ты хоть представляешь, каково мне было прятаться в твоем шкафу, пока ты разговаривал с моим братом обо мне, как о какой-то хоккейной зайке?
— Мы уже обсуждали это, Кэт. Я извинился. Что ты хотела, чтобы я сделал? Я запаниковал. Никто из нас не хотел, чтобы твои братья узнали о той ночи.
— Именно это я и хочу сказать, — бормочет она. — Если нам придется держать наши отношения в секрете, тогда мы никогда не сможем быть большим, чем друзьями, по крайней мере, на публике.
— Но все уже предполагают, что мы трахаемся за закрытыми дверями, — указываю я. — Так почему бы не доказать их правоту и не делать это?
Она хмурится:
— Потому что я не хочу быть какой-то девчонкой, которую ты трахаешь втихушку. Я хочу быть девушкой, которой ты сможешь похвастаться перед всем миром. Я хочу быть частью твоей жизни, а не просто твоим другом.
— Что ты хочешь этим сказать? — я кладу руки ей на бедра, чтобы удержать ее на месте. — Что теперь мы даже не можем быть друзьями?
— У нас есть еще две недели до выпуска. Как думаешь, как часто мы будем видеться после него? Я уезжаю в Чикаго на стажировку. Ты вернешься домой к своей маме и в конце концов уйдешь в команду НХЛ.
— Я не приму этого, Кэт. Мы можем провести оставшееся у нас время вместе. Это не обязательно должно быть так.
— Это к лучшему, — говорит она, глядя себе под ноги. После стольких лет дружбы она даже не может посмотреть мне в глаза, когда сообщает худшую новость, которую я когда-либо слышал. — Нет смысла настраивать себя на неудачу. Мы хотим разных вещей.
— Я хочу тебя, — признаюсь я. — Я хочу, чтобы ты была моей девушкой. Я больше всего сожалею о том, что не сказал этого раньше. Это всегда была только ты, Котенок.
Я подношу руку к ее лицу, и одинокая слезинка падает из ее глаза на мою кожу. — Если бы только это было возможно, — она говорит так тихо, что ее слова звучат несколько приглушенно. — Думаю, только время покажет.
— В смысле, что именно?
— Если по какой-то случайности ты окажешься в Чикаго, тогда у нас, возможно, будет шанс стать больше, чем друзьями.
— Я хочу, чтобы в моей жизни была только ты. Подруга или возлюбленная, для меня это не имеет значения.
— В этом-то и проблема, — говорит она. — Ты так боишься потерять меня, что тебе все равно, какие у нас отношения, но мне не все равно.
— Я сделаю все, что ты захочешь, Котенок. Пожалуйста, перестань так себя вести.
Она прижимается к моему плечу, чтобы поцеловать меня в щеку, и говорит:
— Мне жаль.
Затем она убегает по улице, оставляя мое сердце и меня самого разбитыми вдребезги. Все мое тело дрожит от тревоги, которая разливается по моим венам, адреналин подпитывает меня. Хоть я бы никогда не пожалел о том, что полюбил Кэт, я лишь жалею, что не сделал этого раньше, чтобы у нас было достаточно времени изучить другую сторону наших отношений.
Теперь уже слишком поздно. Одна ночь страсти могла стоить мне моего лучшего друга, моего Котенка.