Ох, не могу поверить. Тот вечер выпускников закончился и пролетел моим пьяным сном. Больше не буду столько выпивать алкоголя, организм не справляется с ним, так буду пить только по праздникам и в малых количествах.
В чужом городе было хорошо, в родном еще лучше. У Артема в новой школе наступили каникулы, теперь его даже домой не загонишь — бегает со своими друзьями по улице, гуляет. В квартиру забегает только поесть, и то в редких ситуациях, либо грохнуться уставшим телом на кровать.
Ведет себя обычно, хулиганит порой, шутит да смеется. Словно не было никаких переломных моментов в его подростковой жизни. Ему ведь рассказали о Данииле — его отце.
— Варя, — в мой кабинет врывается тот, кого не стоило вспоминать. Даня. — Нам стоит поговорить.
— О, — сидящая рядом со мнной Дианка, закурлыкала, увидев потенциальную жертву. — Какие люди. Госопдин Устинов, как прошло открытие вашего автосалона?
Только сегодня, рано утром, по одному из новостных каналов проговорили о состоявшемся открытии автомобильного салона предпринимателя, бизнесмена — не знаю, — Даниила Устинова. Было традиционное открытие с перерезанной алой лентой, кучу папарацци, запустившиеся в небо шарики.
Из Дианкиной компании тоже были люди, но не она сама. Боялась «случайно» задеть гвоздем новенькую иномарку и процарапать надпись по хлеще настоящего «козлика».
Смотрят друг на друга, пускают мечи, копья, стрелы, молнии, не замечают никого. Даже заходящей кот мне Анны Алексеевны. Та быстро передала документы на подпись, украдкой посмотрела нна бывшего заказчика, поспешила удалиться с поля боя.
— Если ты о своем проекте, то его уже давным-давно сделали. — отвечаю, подводя к себе клавиатуру. — Поэтому до конца по коридору и налево, третья дверь будет ждать тебя с объятиями.
Карий взгляд стремительно переходит на новую цель — меня. Ругаться с ним, обвинять во всех бедах, повышать голос на его выпады мне не удастся. Я на работе. Все что мне надо делать — мило улыбаться и ждать клиентов, что приедут только через час.
— Я не за этим сюда приехал, — нагло подходит, садится на свободное кресло. — я приехал сюда из-за Артема.
— Что с ним? — хором с Дианой интересуемся, боясь услышать то, чего нельзя.
Запрещенные преппараты, первый секс, подростковая беременность… Все проходили с ним по несколько раз в полгода. Чтоб не забывал крестной кулау и мои потрепанные нервы. Тем более становиться бабушкой в тридцать лет не моя прерогатива.
— Он не принимает меня как отца. — признается Даниил, шокируя всех сидящих. — Словно пустота.
— А ты что хочешь7 — отложив чашку кофе от себя, Диана махнула ладонью. Задев пару локонов, те спали на ее плечо. — Он подросток. Ему что, следовало как пятилетнему ребенку прыгнуть с радостными объятиями и прокричать: «Папа!»?
Вот оно что. Так дело кроется в прохладном отношении сына к родному отцу.
Я не знаю, что происходило после отключки в тот вечер. Не знаю, о чем именно могли разговаривать Даня с Артёмом. Все, что мне довелось увидеть и почувствовать материнским сердцем спокойствие со стороны сына, его тёплые эмоции и, с моим пробуждением, тёплые объятия с фразой: «Я люблю тебя, мам».
Самые лучшие слова, подарившие мне надежду идти вперёд, преодолевая самые тяжёлые для жизни трудности. Без его и Дианиной поддержки моя жизнь превратилась в настоящий ад с долгими и изнурительными испытаниями. Даже бабушка не сумела бы помочь: просто стояла смотрела, как из меня превращают в няньку.
— Хотя бы простой «привет», — скопировав Дианин тон проголосил Даня, вызвав лёгкий смешок. — Он как видит меня, так сразу начинает избегать.
— Просто дай ему время, — устало произношу, чувствуя нарастающую головную боль. — Диана верно подметила, он не маленький ребёнок, а взрослый пятнадцатилетний мальчик. Стоит подождать прежде, чем он сам подойдёт к тебе и заведёт диалог.
На его месте я тоже бы не стала разговаривать с Устиновым. Но говорю, и все из-за Артёма, который нуждается в родном человеке. Ему нужны другие родственники, с которыми будут не будут тёплые отношения. Не повезу же его к моим родителям ради порции оскорблений в наш с ним адрес.
Все кончено. Пора оборвать с ними связи, в моей жизни больше не появятся трудные моменты, которые вынудят отправить сына в чужой для него город. Все умеет: приготовить пельмени, вынести мусор, нажать кнопку включения на стиральной машинке. Можно смело оставлять одного, проверяя время от времени на наличие второй более взрослой жизни.
Проявившееся сквозь облака солнце осветила часть монитора. Встав со своего места, подойдя к открытому кверху окну, дёрнула в сторону шторой. Слегка затемнив кабинет, оглядев всех присутствующих, поспешила к стоящим в ряд по одно стене шкафам. Стоит подготовиться, достать необходимую малинового оттенка папку, раскрыть, поглядеть на распечатанные бумажки.
Эх, бумажная волокита даже у тех людей, что вечно сидят за мониторами, строча на клавиатуре тот или иной номер документа. Лучше б пошла на флориста учиться… Или работать на завод.
— И сколько это время должно продлиться? — интересуется мужчина складывая свои крепки руки на груди. — Пока не сдохну.
— Оптимальный вариант. — смотрю на Диану, сарказм так и льётся из её уст.
Идеальная пара. Он физически убьёт, она морально затравит.
Оба ничего не успевают ответить, в мой кабинет влетает ошпаренным студнем всеми любимый подросток. В голове сразу закрадываются непристойные мысли, касающиеся будущих родительских отношений со стороны Устинова. Как он сказал, в его жизни не было детей, поэтому он не знает, как с ними вести и что для их счастья требуется.
Вся его любовь будет откупаться огромными суммами денег и ему будет неважно: понадобится Артёму из купленного или нет. Здесь другой подход нужен.
— Артём, — тычу в его сторону шариковой ручкой, — обернись и закрой распахнутую дверь. У меня не проходной двор!
И вообще, это действительно не проходной двор. Время окончания обеда, Диана должна находиться у себя в офисе и выписывать на белом листе текстового редактора бушующие по городу новости, Даниил же… про него ничего не знаю, не девушка и не жена — знать всю его подноготную должна сидящая за дверью Элис.
Виновато почесав свою макушку, обернувшийся в сторону коридора Артём закрыл за собой дверь. Извинившись за сумбурный залёт, он, увидев всех присутствующих, превратился в более сдержанного. Кстати, Даниилу он ничего не сказал и не пожал протянутую на встречу ладно, отчего тому стало не приятно. По глазам вижу, не так представлял себе отношения с сыном.
— Теть, — проявив на лице улыбку, Артём бросает на её колени газету. — Твоя работа?
— А что там? — машет каблучком, изображая в этой ситуации жертву.
Подхожу к ним, выхватываю газету. Просматриваю несколько различных заголовков, взятых из интернета фотографии. Перелистываю страницу, замечаю картинку старой школы Артёма. Интересно, сажусь за стол, опираюсь щекой на подставленную ладонь. Вчитываюсь в несколько абзацев.
Не поняла. «Школа… номер… следует провести проверки по отношению…». Вчитываюсь ещё раз, пытаюсь найти зацепки, имена либо фамилии тех людей, которых описывают на новостной страничке. Потираю пальцами зачесавшийся лоб, прикусываю пересохшую нижнюю губу.
— Диана, — в голосе так и сочится проявляемая агрессия — я тебя…
— Люблю? — прерывает меня, вставая со своего места. — Я тебя тоже, моя милая подружка.
— Не это! — цапаюсь. — Глупая, зачем нужно было писать про школу?
Она смеётся заливистым смехом. Наклоняется через стол и не больно щёлкает по носу, заставляя коснуться и почесать тот самый участок нежной кожи. Один из присутствующих, Даня, не понимает о чем идёт речь. Бросив в него раскрытую газету, проглядев несколько строчек, победно улыбнулся.
А, ясно. Оба решились действовать, перекрыв каждому трубки с кислородом. Кому-то это очень весело до жути, но не мне.
— Расслабься, — заверяет подруга, надевая на плечи свою куртку. — Если же не мы прекратим цепочку всех бед, то кто-нибудь другой. И навряд ли с чужой стороны обойдутся одним письмом в вышестоящие органы. Все, люблю вас.
Взгляд на Устинова, самодовольная ухмылка и прощальный средний палец дали ему остро ощутить то, кто лучше всего справляется с обрушившейся ответственностью.
— Ну не знаю, — надменно поправляет на себе пиджак, проговаривая, — может эти вышестоящие органы занимаются этим.
Мысленно даю каждому по подзатыльнику, называя всех подряд глупыми. Нельзя было заниматься самодеятельностью за моей спиной, стоило обсудить, поговорить и морально подготовить к будущим потрясениям, что выльются серьёзными проблемами не на их плечи, а на мои.
Ой что будет с нами, если вся эта ситуация дойдёт и до той самой школы, куда перевелся Темка? Не выгонят ли его, не заставят писать ещё один перевод в уже другую школу, что находится на противоположном конце нашего городка.
— Артём, — смотрю на него жалобным взглядом, — там же не только над тобой измывались?
— Нет, — отрицательно мотает головой. — Над девчонкой, которую также рано родили, издеваются… Плюс в классах поменьше учится ребёнок с ограниченными возможностями. Ну, ты видела, мальчик на костылях видела.
— Да-да, — киваю вспоминая того ребёнка. Несчастная авария и инвалидность на всю жизнь. — Думаю… действительно будет лучше, если той школой займутся.
Попрощавшись со мной, помахав ладонью отцу, сын пустился в бега. На улице ячная погода, наверняка с мальчишками побежит гулять к запустившимся в парке фонтанам.
— Вот, — показывают на закрывшуюся за ребёнком дверь. — Махнул и сбежал.
— Я вообще не понимаю, что ты докопался до него? — проявляю неистовую агрессию к сидящему напротив меня Устинову. — На его месте давно тебе влепила, чтоб знал, как это больно и неприятно ощущать себя брошенным.
Все эти случайные встречи, разговоры после вечера выпускников, налаживание тех самых отношений, которых попросту нет и не будет… Действительно начинает напрягать, хочет найти общий язык с ребёнком — пускай следует за ним и пытается провести с ним диалог. Моя работа на этом окончена. Я и подготовь ребёнка ко встрече, и поговори с ним на серьёзные темы… Не маленький, тридцать два года уже, а так это уже считается наглостью.