Влетаю в ворота клиники и торможу у подъезда к входу. На пороге курят два охранника и какой-то врач.
— Доктора быстро! — ору им как ненормальный.
Мужчина в медицинском костюме выкидывает в урну сигарету и подходит ко мне, сказав перед этим парням, чтобы везли каталку.
— Что случилось? — присаживается на корточки перед Сэл.
— Девушка в аварию попала, говорит, живот сильно болит.
— Тут больно? — надавливает ей чуть выше пупка пальцами.
— Ммм…
— А тут? — справа.
— Ай!
Это «ай» опускает моё сердце в пятки. Внутри всё трепещется от ужаса, сковывает холодом спину.
А у доктора глаза весёлые или мне кажется. Переглядываются с Сэл.
Санитары подвозят каталку, её укладывают.
— Вы, молодой человек, в коридоре подождите, — останавливает меня доктор. — Мы осмотрим, сделаем УЗИ и всё вам скажем.
Пока жду, набираю Антона и всё ему рассказываю. Обещает приехать минут через двадцать.
Может родителям её сообщить?
Они же наверняка дома волнуются. Третий час ночи уже, а дочь где-то гуляет.
Но у меня их номера нет, поднимать Николаича, своего продюсера, среди ночи, чтобы узнать контакты не сильно хочется. Он её крёстный.
Нет! Сердце у него последнее время шалит…
Ладно! Приедет Антон, дождемся, что скажут врачи, а потом звонить уже будем.
Сэл, давай только без жесткача! Я ещё одной потери не выдержу. Благодаря тебе я снова жить начал, вкус к жизни почувствовал, понял, что ещё раз могу влюбиться по-настоящему.
У меня чуть крыша не поехала, когда я увидел её машину, переворачивающуюся в воздухе. Я такого страха с тех самых пор не испытывал. Рванул с места сразу следом за тем парнем на помощь.
Скрещиваю пальцы и молюсь, чтобы всё хорошо было.
Приезжает Антоха. И теперь мы вдвоём сходим с ума в коридоре.
— Почему ты её сразу не остановил, когда она эту тупую идею придумала? — наезжаю на него, вышагивая в коридорчике от стенки до стенки.
— Я от тебя это в первый раз слышу. Она мне не докладывала. Знал только, что были какие-то траблы с этой семейкой. Но в подробности не вдавался. Не до этого как-то было последнее время… Дома пиздец творится, — откидывает голову назад и слегка постукивает затылком по стенке. — Телефон разбил… Вечером только новый купил, ещё ничего не установил на него, поэтому и сообщение не получал о гонках сегодня. Там всё херово?
— Внешне нормально… Но может быть внутреннее кровотечение… Хуй знает, Антон! Я не врач! — нервно выкручиваю руки.
На телефон приходит сообщение от Гошана, спрашивает, куда деньги кинуть.
" Карта привязана к номеру", — отвечаю.
Через минуту на счёт падает кругленькая сумма.
— Вы в пятницу в Дубай летите? — прячу мобилу в карман.
— Ну…
— Я с вами. Жопой чувствую, что эта косячница ещё там влетит в какую-нибудь историю.
— Это если у неё всё хорошо…
— Сплюнь! — прикрикиваю я.
— Смотри! — кивает Антоха в сторону двери в отделение, в которое увезли Сельванну.
Она идёт медленно к нам, опустив руки. Моя куртка ей велика, рукава свисают ниже колен. На лбу ярко-голубой с сердечками пластырь.
— Красивенько, да? — трогает его, подходя к нам.
Взгляд отрешённый и глупая улыбка на лице.
— Мы ей обезболивающее укололи, — выходит следом врач и объясняет её странное поведение. — Никаких повреждений нет, пара ушибов. Попить вот эти таблетки три дня утром и вечером, — протягивает бумажку с названием лекарства и теряется, кому из нас двоих отдать.
— Я куплю, — вырываю её из его рук.
Мы выводим Сельванну под руки на улицу.
— Что за приколы, а? Думаешь это смешно? — срываюсь на неё, с желанием хорошенько отвесить по заднице. Тоха придерживает меня. — Я же чуть крышей не поехал, когда ты сказала, что у тебя живот болит.
— Видел бы ты свою рожу, — смеётся. — Купился как маленький.
— Поехали домой! — дёргает её за руку Решетняк.
— Я с тобой не поеду. Ты орать будешь, — убирает от себя его руки и отходит ко мне. — Я с ним поеду, он уже выговорился. И рецепт у него. Дяденька сказал таблетки обязательно принимать.
— Да пошла ты! — гневно произносит Антон, садится в свою машину и рвёт с места.
— Залупился Бандерас… — смотрит в след уезжающему другу.
— Садись в машину, — прорычал тихо.
По дороге заезжаю в круглосуточную аптеку и покупаю лекарство.
Селиванова сидит, смотрит в окно и лениво моргает, не отрываясь от яркой вывески.
— Moscow never sleeps… — напевает, дышит на стекло и рисует пальцем фак. — Поехали куда-нибудь тусанём?
— Нет. Домой отвезу, чтоб отоспалась, как следует.
— Упускаешь шанс войти в ближний круг.
— Ты меня всё равно в него не пустишь. Рылом не вышел, да?
— Нормальное у тебя рыло, — поправляет волосы. — Просто меня секс мало интересует. А ты этого хочешь.
Хочу. Это логично хотеть девушку, которую любишь. Но сказать ей об этом — равно пробудить спящего демона. Так что промолчу.
— Я просто боюсь… Мужчин боюсь… А ещё больше разочаровать боюсь… — неожиданно откровенничает. — Вдруг я бревно в постели.
— Не попробуешь, не узнаешь…
— Я пробовала. И ему понравилось, но…
— Что «но»? — ревность начинает туманить мозг, я сжимаю с силой руль.
— Там другое… Не совсем правильно было… Зря я завела этот разговор, — видит мою реакцию. — Забудь! У всех есть прошлое и скелеты в шкафу. Уверена, что у тебя тоже.
Мы подъезжаем к особняку Селивановых, охрана запускает в периметр. Оставляю тачку у огромного мраморного порога и помогаю Сэл зайти в дом.
— До спальни проводить? — спрашиваю без задней мысли.
— А ты туда так и рвёшься? Сама как-нибудь справлюсь, — снимает с себя мой бомбер и отдаёт мне.
— Явилась, не запылилась! — неожиданно громко произносит появившаяся в дверях женщина.
Это мама Сэл. Я видел её пару раз у Николаича на приёмах, но никогда бы не подумал, что они родственницы, совсем не похожи. Сельванна в отца пошла.
— Мам, не начинай, — тянет слова, показывая, что её такие разговоры достали.
— Машина где? И с головой что?
— Машина тю-тю, головка бо-бо, — опирается на моё плечо и снимает кроссовки, швыряет их куда-то в угол.
— Кто бы сомневался. А вы кто? — переводит мать взгляд на меня.
— Я… Меня Алекс зовут.
Вглядывается в моё лицо.
— Вы подопечный Владимира Николаевича.
— Да.
— Что она на этот раз натворила? Чего нам завтра в новостях ждать?
— Не думаю, что это будет в новостях.
— Проводи меня до спальни, — Сэл поворачивает к себе пальцем моё лицо, дёргает бровью.
— Ты совсем охамела⁈- взрывается мать.
— Не ори, — шипит. — Отца разбудишь. И что тебе по ночам не спится… — берёт меня за руку и тянет за собой.
Мы поднимаемся по лестнице на второй этаж, идём по слабо освещённому коридору мимо нескольких комнат. Сельванна толкает ногой одну из дверей, щёлкает выключателем. Комната погружается в мягкий свет.
— Решила мать побесить? — наблюдаю, как она стягивает резинку с волос.
Они волнами рассыпаются по плечам, накрывая её полностью.
Великолепное зрелище.
— Достала нравоучениями.
— Она мама и беспокоится о тебе.
— За репутацию она свою беспокоится и место тёплое в МИДе. На меня ей абсолютно наплевать. Она меня почти не воспитывала, после рождения отдала дедушке с бабушкой, а сама диплом получала да по стажировкам за границей ездила. Стаську, кстати, при себе держала.
— Обидно?
— Да похрен! — падает на огромную кровать.
— А мне кажется, что обидно, — беру в руки сценическую маску, лежащую на зеркале, и рассматриваю. — Я просто знаю, что это такое. Отцу тоже на меня глубоко насрать. У него только дочки хорошие. Мама ему в рот смотрит и слушается, как верная собачка. Когда я заявил, что не хочу вливаться в семейный бизнес, а займусь музыкой, он меня из дома выгнал. Я несколько месяцев у друзей жил, потом только смог себе комнату снять у чёрта на рогах.
— Иди сюда, — отодвинулась на кровати и похлопала рукой по подушке.
— Не стоит…
Для меня приглашение в кровать — приглашение к сексу.
— Пожалею тебя…
Подумав несколько секунд, ложусь рядом.
Она подтягивается к спинке кровати так, что моя голова теперь на уровне её бёдер.
— Голову сюда, — хлопает по ним.
— Уверена?
— Угу.
Я кладу голову на неё. Меня окутывает сладким запахом её парфюма и женского тела. Она такая вкусная, что голова кружится.
Сельванна запускает пальцы в мои волосы и начинает мурлыкать что-то нечленораздельное. Пальчики игриво царапают мои пряди и кожу головы. Я млею. Мурашки волной устремляются от головы к пальцам ног и обратно. Судорожно цепляюсь за покрывало, сжимая его до треска. Кровь бьёт в пах, заставляя член встать.
Она начинает петь чуть-чуть громче, всего на полтона, но я уже лучше улавливаю её голос. Он обволакивает, проникает куда-то глубоко в голову и глаза непроизвольно закрываются. Тело становится ватным и неподвижным. Даже пальцем шевельнуть не могу.
Я вижу какие-то круги, которые скручиваются в странные фигуры. Голос всё тише и тише.
Что со мной?..