Лондон.
Ночной клуб «Нarmonic». Сразу видно кто хозяин. А ещё говорят, Европа русских не любит. В огромном помещении биток. Без наших, конечно, никуда и здесь, но клуб пользуется огромной популярностью у местных. Атмосфера здесь какая-то — другая… Им нравится.
Сижу у бара и потягиваю воду с лимоном. Алкоголь пока нельзя, впереди выступление, а там работа на высоте. Закружится голова и хана. После — хоть упейся.
Последние пару лет выступаем в этом клубешнике раз шесть в год на разогреве. Публике заходит, а хозяин собирает нехилое лавэ. Хозяин — Марк Решетняк, старший брат Антоши. Родители его ещё в пятнадцать лет сплавили сюда на учёбу, а он решил насовсем остаться. Бизнес развернул.
Осматриваюсь по сторонам в поисках друга, но тщетно. Опять, наверное, где-то клеит очередную блонду… Пунктик у него на них из-за бывшей.
Затылком чувствую, как кто-то сверлит мою спину взглядом. Одинокая красивая девушка в баре, как красная тряпка для быка, притягивает взгляды. Я уже привыкла, но иногда не по себе, как с тем арабом. Опасность хлещет. А сколько я тупых подкатов уже слышала в таких местах, даже вспоминать смешно.
Отшиваю сразу, кого взглядом, кого просто послав в жопу. Для особо настырных есть Антоша. Поиграет мышцами груди, и они сваливают ни с чем. Дать в морду я и сама в принципе могу, но после историй, когда мой несносный характер не выдерживал, и я отправляла мужиков в травмпункт, мой гнев немного поутих. Мог ведь и реальный срок прилететь, так что лезть на рожон как-то не очень хочется.
Только с одним придурком Алексом всё не работает. Баран! Упёрся рогом и стоит. Ничего! Сегодня будут ему доказательства, и он свалит в туман.
Марк в помощи не откажет. Он конечно озабоченный, но ко мне как к любимой куколке относится. Да и Антоша ему жестить никогда не позволит.
Ощущение не проходит, поэтому разворачиваюсь и осматриваю зал. Он на втором этаже. Смотрит пристально, отпивая из стакана виски. Приглядываюсь. Меня как будто током прошибает. Эти холодные стальные глаза я никогда не забуду. Они мне долго снились.
Я даже теперь знаю, как его зовут — Рон Мэдлтон.
Ещё бы! Он теперь звезда, а не тот паренёк с побережья, который меня на руках от машины до больницы нёс. Актер театра и кино. Половина фильмов с его участием, правда, претенденты на премию «Золотая малина», но поклонницам пофиг, они все «сожрут», где он голым торсом светанёт.
Случайно увидела его в небольшой роли в каком-то сериале по телеку спустя полгода после нашего знакомства. Не скажу, что записалась в фанатки, но лицо Мэдлтона не сходит с экранов и страниц журналов, поэтому немного знаю о его творчестве. А месяц назад вышел фильм с обожаемым мной актером, и он тоже там.
Рон смотрит прямо на меня, разговаривая с каким-то парнем. Интересно, он хотя бы догадывается, что я та самая девочка, которой он помог четыре года назад?
Вряд ли…
— Сэл, через полчаса ваш выход, — обращается ко мне администратор.
— Я знаю, — часы у меня есть.
Ролекс — подарок отца.
На подарки он не скупится, всё самое лучшее и дорогое.
Стаська по секрету проговорилась, что слышала разговор родителей о том, что они купили мне на двадцатилетие квартиру. Круто. Спасибо!
Наконец-то свалю из родительского дома. А то мама начинает сильно напрягать своими постоянными претензиями. Всё ей не так. Внимания к моей персоне слишком много, скромнее надо быть. Всё, что я вытворяю, на их с папой репутации отражается. А я иногда влипаю в истории сама того не желая. Везёт!
Делаю последний глоток воды и ухожу через заднюю дверь в служебные помещения. Надо переодеться к выступлению.
Лика переплетает мне косы плотнее, если расплетутся на танцполе, просто убьюсь или задушат, намотавшись на шею. По ходу обсуждаем новый номер и куда потратим гонорар. На толпу, а нас девять, сумма нормальная, но после раздела… Мне плевать, пока безлимит не прикрыт, папа дал в очередной раз свою карту, но большая часть ребят живут на эти деньги. Поэтому отдаю свою часть им. Марк платит щедро.
Они сбегают на сцену, нацепив маски. Я провозилась с тейпами и отстала от них. Не хватало еще, чтобы что-нибудь повредить, вывихов и растяжений мне хватает. У меня самые сложные элементы. Они внизу, а мне ещё на высоте болтаться.
Бреду по коридору не смотря вперёд, не очень удобно левой рукой наматывать ленту, всё время, кажется что слабо. Психую, перетягиваю, всё равно не то.
Удар головой в чью-то грудь и меня, удерживая от падения, хватают чьи-то руки.
— Под ноги смотри, придурок! — грублю.
— Что? — на английском.
На рефлексе ляпнула на русском. А передо мной чёртов сероглазый бриташка.
Какого ты по служебным шляешься?
— Что вы здесь делаете? Это служебные помещения, — посторонним В, как у Пяточка на двери.
— Искал туалет… — жмёт плечами, не отпуская мои.
Злобный прищур и косой взгляд на его руки и он их одергивает, будто обжёгся.
Врёт и не краснеет! Вывеска, где толчок в этой берлоге весит огромными буквами в коридоре, а ты вернул аккурат в другую сторону.
— Вы не туда пошли, туалет для посетителей в другой стороне. Вам нужно вернуться, — включаю вежливую и воспитанную девочку.
Он слегка улыбается, качает головой и собирается уходить.
— Стойте! — торможу его. Он застывает и удивлённо смотрит на меня. — Поможете замотать потуже? — показываю тейп на левой руке.
— Конечно, — соглашается.
Пользуюсь моментом, пока он ковыряется с моей рукой, чтобы рассмотреть его. Изменился, стал более холеным что ли. Дорогой костюм из последней коллекции, белая шелковая сорочка, расстегнутая на две верхние пуговицы. Туфли, часы именитых брендов. Недаром входит в список самых стильных звезд Великобритании.
Парфюм, ммм. Обожаю древесные нотки. Пятидневная щетина. Аж заскреблось что-то внутри… Я ж была влюблена в тебя тогда, как сумасшедшая. Мечтала, что вырасту, приеду в тот город и найду его. И он обязательно меня полюбит. Наивная была…
— Не очень сильно затянул? — смотрит на меня вопросительно.
Что? Ах, да… Я же что-то у тебя попросила.
— Нет. Нормально… — сгибаю и разгибаю пальцы. — Извините, мне нужно идти, у меня выступление через пару минут, — натягиваю маску на лицо.
Оставляю его одного в коридоре. В туалет иди, описаешься! Только моя интуиция подсказывает мне, что это был всего лишь предлог.