Вокруг суетятся люди, что-то переставляя, операторы меняют ракурсы съёмок. Второй день клип снимаем, и если Ник прётся от получающейся картинки, то я нет.
Я, медленно жуя яблоко, смотрю в телефоне первый официальный клип Сельванны, звук в наушниках. Стильный, дерзкий и даже в какой-то степени агрессивный. Вот что мне нравится, а не то, что снимаем мы. Возвращаю в начало.
— Алекс! — пихает в плечо Гас. — В уши долбишься?
Вынимаю наушник.
— А, ну понятно! — заглядывает мне в мобилу. — Опять душевные страдания…
— Иди ты на хуй, — в сердцах.
— Братишка, уже год прошёл, как вы последний раз пересекались, она из страны свалила, а ты всё не отпустишь. Даже смерть её родителей к тебе тепла не добавила, а ты рядышком был всё время. Это загоны.
— Мои же загоны, не твои…
— Загнанные лошади дохнут, — язвит. — На кадр посмотри, — тыкает в экран. — Нравится?
— Нет, — не подымая глаз.
— Алекс, я же тебя сразу спрашивал про всё перед съёмками, ты говорил, что норм.
— А сейчас вижу — хуйня какая-то получается.
Ник издаёт недовольный рык.
— Что не так то?
— Девки какие-то дохлые, свет не подходит…
— Дохлые? Да я с лучшими договорился!
— Лучшие вот! — тыкаю ему в лицо телефоном с вновь перемотанным клипом Сэл.
— Этих уже не достать, свалили к ней, — кривляется. — Один Антоша остался, но он теперь не при делах, в бизнес нырнул. Свет чем не угодил?
— Сюда неон просится, может тогда и бабы твои «лучшие» прокатят. Не так будет заметно, что они кривоногие.
— Неон… — задумывается. — Можно и неон. Но это полдня потерять, пока установят.
— Вот и займись, — встаю со стула. — А я поеду домой.
— В смысле? Ты охренел? Мне одному это надо?
— Твоя же идея, вот и раскручивай. А я устал…
— Если Николаич заявится на площадку, он тебя и в хвост, и в гриву отымеет, не найдя здесь. Ты за сорванный концерт ещё не расплатился.
— Скажи — заболел… Я, правда, себя что-то херово чувствую… — медленно и болезненно несколько раз моргаю.
— Знаю я твою болезнь…
— Всё! Я уехал, — разворачиваюсь и ухожу с площадки.
А мне реально плохо. И справляться с этим всё сложнее. Врач сказал, что я на пороге депрессии и прописал какие-то чудодейственные таблеточки. Только я посмотрел на пузырёк с ними и закинул подальше в угол ящика.
Не хочу я такую химию. Естественную хочу, ту, которая в моём организме происходит. Когда кровь бурлит, эмоции зашкаливают и я потом в раздрае, хоть и не получивший всё сполна.
Но уехал мой химик… И возвращаться не собирается. А зачем? Кто вернётся, когда там прёт?
Правильно, никто…
А мне что делать? Тихо умирать без неё? Я и так полуживой.
Пряча за очками глаза, сажусь в машину и подрываюсь. Тупо катаюсь по городу под минорные темы на плеере.
Я их скоро наизусть выучу. Пишу такие же. Но та, для которой клип снимаем не в эту тему. В ней Ник больше наследил, у него любовь ко всему трендовому, что нам запад подкидывает. Просто парень не влюблялся никогда так, что крыша улетает. А может, шифруется… Пьяный как-то мычал про какую-то Алису с янтарными глазами и прощения у неё за что-то просил. Мы с кентами так и не поняли кто она, а утром он грузанулся и на все наши подколки только рычал.
«Мне тебя не хватало, детка-скандал… Пацаны, я пропал, она снова пропала… Мне тебя мало… Так мало, так мало, так мало, так мало, так мало…»- звучит по радио.
Мне тоже мало, мне всегда её было мало. А сейчас катастрофически не хватает, потому что даже поцапаться с Сэл не могу.
Сколько часов я кручусь по городу, даже не понимаю. Приезжаю к дому уже, когда стемнело. Ещё какое-то время сижу с закрытыми глазами в машине, собирая себя по кусочкам, чтобы выйти и поднять в квартиру.
Раздеваться начинаю от самой двери и до душа. Состояние — из меня вытянули всё. И силы, и радость, и желание жить. Я опять окунаюсь в этот бульон под названием " существование". Ешь, пьёшь, работаешь, иногда спишь, потому что раскуроченная мясом наружу душа не даёт тебе заснуть спокойно.
Пытаюсь смыть водой все дурные мысли, но они не уходят. Я должен её хотя бы услышать. Иначе тихо загнусь, а она и не узнает.
На кухне достаю с полки бутылку виски, такой мы с Сэл пили в Эмиратах, и стакан, ставлю рядом с телефоном. Сажусь и смотрю на них. Включаю музыку в тему (Саунд: GROSU — Виски):
— Себе нальет он виски от тоски…Она не близко, шансы вернуть низки…Ведь его интересы ей совсем не важны…Мгновенья были вместе — там судьба покажет…
А если она не захочет со мной говорить? Или занята?
Не позвонишь, не узнаешь.
Наливаю вискарь и выпиваю одним глотком. Потом ещё, и ещё…
Звоню.
— Привет! — как только берёт трубку.
— Алекс? Привет! Подожди секундочку… Ай! Ты что делаешь? Оно же в кожу въелось! — ругается по-английски. — Слушаю, — возвращается.
— Просто звоню услышать твой голос…
У неё там что-то пикает.
— Миша, принеси мою зарядку, — опять не мне.
Миша… Кто вообще этот Миша? Мелькает постоянно в её соцсетях, веселятся с ним вместе.
— Со мной говори! — срываюсь в пьяный неадекват.
— Не рычи, кошара! — грубо отвечает. — У меня заряда на телефоне два процента. Батарейка сдохнет, и вообще меня не услышишь.
— Прости…
— Алекс, ты как? У тебя голос странный.
— Хуево мне…
— Что-то серьёзное? — взволнованно.
— Да. Пол литра вискаря…
— Я-то думала у тебя реально проблемы, а ты просто нажираешься.
— А у меня проблемы. Я подыхаю… Без тебя…
— Алекс… — делает долгую паузу. — Я не знаю, что тебе сказать. Честно… А врать не хочется.
— Скажи, что ты обо мне хотя бы чуть-чуть вспоминаешь.
— Я часто вспоминаю. Правда… Недавно рассказывала Мише о наших приключениях в Дубае. Сейчас это выглядит смешно, а тогда было страшно.
— Всё рассказала? Он не ревновал? — кидает меня самого в ревность.
— А должен?
— Ну, если вы вместе…
Она на том конце заливается звонким смехом.
— Усмири свой пыл, тигр, — собирается и отвечает. — Миша — это Антоша номер два. Он мой менеджер. Работаем вместе и только.
Меня отпускает. Она бы врать не стала. В чём-чём, а во лжи её не обвинишь. Правду-матку всегда говорит в глаза. Может только не договаривать.
— Как ты? — спрашиваю успокоившись.
— Терпимо. Работаю… У меня сейчас съёмки, на гриме сижу, — произносит расслаблено.
— Рад за тебя.
— Спасибо!
— У меня тоже съемки идут, но я с них сбежал, — хихикаю, оценивая свой идиотский детский поступок.
— Дядя Вова тебя вздрючит. Ох, нарываешься ты на неприятности, Гроу.
— Вывезу как-нибудь.
— Не вывезешь. Бросай бухать, отдохни пару часов и возвращайся на площадку. Я не стою таких рисков.
— Ты стоишь больше… Я могу иногда звонить? — понимаю, что разговор уже на финише.
— Можешь. Не хочу себя винить, если вдруг ты от несчастной любви решишь руки на себя наложить.
Звонок в дверь.
— Не решу, — теперь точно. — Ко мне кто-то пришёл, — направляюсь к двери и открываю.
— Мне тоже пора. Целую, — слышу чмокающий звук.
Зависаю на мгновение с телефоном, потом жму на отбой. На пороге Николаич. Ко мне он приезжает только в самом крайнем случае и, значит, сейчас как раз такой.
Ведёт возле моего лица носом.
— Пьёшь? — проходит в квартиру.
— Лечусь, — закрываю за ним дверь.
— Это, какие такие болячки виски лечит? — проходит в гостиную, я следом, осматривает всё.
— Душевные…
— Ух, ты! Что так? Жизнь хреновая?
— Не радует, — сажусь на подлокотник кресла и складываю руки на колени.
Сейчас он начнёт дрочить. Это у него отлично получается.
— Алекс, прости, но меня заебало твоё распиздяйство, — переходит на резкость.
Я же говорил. Началось…
Оправдываться бесполезно. Я и так в залёте за сорванное выступление на сборном концерте и сольнике в Нижнем. Я думал, он меня придушит за это. Но он только орал.
— Если ты хочешь, чтобы мы попрощались, то никаких проблем. Я хоть сейчас разорву контракт, только ты уйдёшь ни с чем. Ни имени, ни песен. Ни-че-го! — распилил меня гневным взглядом.
В курсе. Это прописано в договоре. Преждевременный разрыв лишает меня всего. Но даже по сроку не факт, что я с чем-то останусь. Всё зависит от капризов барина.
— Хочешь, чтобы я тебя отпустил?
— Хочу… — понижаю тон. — На пару дней в Лондон.
— Куда? Зачем тебе? — удивляется.
— Крестницу хочу вашу увидеть.
Он хватается за лицо и тяжело вздыхает.
— Когда ж ты успокоишься⁈- садится на диван. — Не в Лондоне она, — вдруг начинает говорить совершенно спокойно. — В Шотландии где-то, в Эдинбурге вроде. В сериале снимается. Не до тебя ей сейчас.
— Сериале? Она же поёт, — вот на каких она съёмках.
— Одно другому не мешает. Ей предложили, она согласилась. Так что за Сэл порадоваться надо. Её там поддерживать некому. Одна. И пашет… Вспомни себя, когда ты ко мне только пришёл, тоже рвался к вершинам.
— Я помню…
— Так что гордиться нашей девочкой нужно. А любовь… Если судьба — никуда она не денется. Помыкается и поймёт кто лучший. Надо просто подождать, — встаёт. — А теперь собирайся, и поехали в павильон. Пока Ян с Ником там совсем всё не запороли.