Поправляю бабочку у зеркала. Мы идём на гала-ужин перед премией. Черный классический смокинг отлично подчеркивает фигуру. Месяцы тренировок не прошли даром.
— Застегни, пожалуйста, молнию, — просит Эмма.
Я выполняю просьбу. На ней чёрное шёлковое платье в цвет моему костюму.
— Ну как? — крутится на месте.
— Отлично!
Довольно улыбается своему отражению.
Всего пара недель прошла с возвращения из Шотландии, большая часть съёмок проходила там. Работать три месяца с Сельванной на одной площадке было сложным испытанием. Хорошо интимных сцен не было. Я бы рехнулся от бесконечных дублей… Но её холодность по отношению ко мне охлаждала и меня. Дружба — это всё, что она мне могла предложить.
А ещё мне показалось, что у неё что-то с её менеджером Мишей. Очень уж тёплые отношения между ними. Хотя ничего себе не позволяли лишнего, по крайней мере, я не видел. Дёргался каждый раз, когда замечал их вместе и душил в себе ревность.
Эмма тоже сводила с ума постоянными звонками и своими сомнениями. Хотелось иногда послать всё и всех к чёрту и уйти. Но я обещал Сэл помочь, поддержать в её первой работе в кино. И я терпел, сжав зубы…
Знакомые и незнакомые лица мелькают туда-сюда. Бесконечные вспышки камер. С каждым нужно поздороваться и перекинуться парой слов. Сделать вид, что рад их всех видеть. Для Эм всё в новинку, это первый наш официальный выход в свет вместе, а я бы лучше остался дома.
Мы разговаривали с несколькими моими коллегами по прошлым фильмам, когда один из них произнес:
— Ничего себе! Кто эта богиня с Филиппом Торнхиллом?
Все повернулись в сторону входа. Рядом с Филом стоит Сэл. Моё сердце пропустило удар. Она пришла с ним…
На ней шикарное открытое чёрное платье, подчёркивающее все изгибы и прелести. В ушах бриллиантовые серьги. Вечерний макияж подчеркивает красоту и глубину черных глаз, и пухлых губ. Кожа светится.
Адам был прав — Богиня…
Она сразу привлекает к себе всеобщее внимание. Мужчины смотрят на неё с неприкрытым интересом, бросая сальные взгляды. А фотографы, не переставая щелкают затворами. Фил тоже хорош! Так позирует рядом с ней, как будто она его женщина. Я прекрасно понимаю, что этот выход — всего лишь способ привлечь внимание к себе и будущему сериалу, но ситуация бесит.
— Похоже, новая протеже Торнхилла, — отвечает кто-то Адаму.
Кто именно я не заметил, я смотрю в сторону Сэл. Эмма недовольно ткнула меня локтем в бок. Я прихожу в себя.
— Совесть имей, — шипит чуть слышно.
Я молчу… Отпираться бессмысленно, я, как и все пялюсь на Сельванну, загипнотизированный её красотой.
Фил представляет её всем, кто решился познакомиться, а таких много, и всех она одаривает умопомрачительной улыбкой. От пускаемых на неё слюней можно поскользнуться.
Сельванна.
Я отказалась ехать с Филиппом на мероприятие, но он зашёл с другой «двери». Убедил Джона уговорить меня, а тот умеет убеждать.
Пришлось стать сногсшибательной, стилист очень постарался. Даже я себя захотела в этом виде…
— Филипп прав, этот выход важен для вас обоих, — помогает мне надеть пальто Миша. — Полезные знакомства тебе не помешают.
— Ты же знаешь, кто там будет…
— Знаю, — смотрит на меня сзади сквозь зеркало. — Но ты не пятнадцатилетняя девочка, чтобы от вида его девушки в истерику впадать. Ну, улыбнись, — сжимает мне плечи. — Ты королева!
Я натянуто улыбаюсь.
— Так и зафиксируй. Ты должна всё время улыбаться и показать, что жутко счастлива.
— У меня губы треснут всё время лыбиться.
— Это шоу-бизнес, детка, здесь кругом фальшь, — подаёт мне клатч и слегка целует в щёку. — Ни пуха, ни пера!
— К чёрту! — у порога уже ждёт машина Торнхилла.
Всю дорогу Филипп сорит комплиментами, не зная, что у меня на них иммунитет. Я не развешиваю уши на слова «самая-самая». Не отрицаю — слышать их приятно, но не более. Лужицой я не растекусь…
Вспышки камер в лицо ослепляют, но надо сделать лицо. Улыбка и искрящийся взгляд. Проплыть, как лебедь сквозь толпу. Как вести себя в подобных местах научена давно.
Рука Филиппа, лежащая на моей обнаженной спине у талии, раздражает, хочется её скинуть. Мужик он хороший, но не более. Миша прав — это всего лишь работа. Терпи!
Бесконечные знакомства. Кого-то знаю, много известных лиц, кого-то вижу впервые. В голове каша от имён и фамилий.
— Филипп, перестань! Я всё равно их всех не запомню, — одергиваю его, когда он опять ведёт меня к каким-то своим знакомым.
— Тебе и не надо. Главное — они тебя запомнят.
— С чего ты это решил?
— Я бы точно запомнил, — окидывает меня взглядом с макушки до ног. — Да и Джон попросил…
Против Джона не попрешь. И продолжаю изображать сильный интерес к персонам вокруг.
Доходит очередь до компании, в которой стоит Рон. Сердце сначала замирает, потом ускоряется в два раза быстрее. Я даже в имена его приятелей не вслушалась, просто улыбалась им, как дуреха. Всё внимание поглотил Мэдлтон и Эмма. Она была раздражённой, моя компания ей явно не нравилась. Меня эта ситуация тоже напрягает и я спешу отвести Филиппа от них.
Дальше нас рассадили за столы, были бесконечные речи о претендентах на премию и прочее. Я даже не вслушиваюсь. Было некомфортно, чувствую десятки глаз со всех сторон и трудно определить, кто именно смотрит. Их много… Торнхилл сказал, что привыкну со временем, это норма. Но внутри не комфортно.
Вырвавшись от льющегося потока информации и комплиментов, сбегаю поближе к бару. Надо передохнуть, переварить всё. Бармен наливает мне бокал белого вина. Пить не хочется, но и сидеть с пустыми руками не вариант. Просто кручу его.
— Вот дерьмо! А я думала, что такие как ты ещё в античные времена исчезли, — раздается громкий женский голос сзади с явным американским акцентом и манерой говорить.
Повернувшись, я вижу перед собой большую афроамериканку.
— Вы мне? — в недоумении смотрю на неё.
— Тебе! — заявляет женщина.
— Вы, похоже, не в себе! — отворачиваюсь от неё.
Но она снова своими словами заставляет повернуться к ней:
— Такие, как ты много хороших мужчин своими голосами погубили. Про Сирен что-нибудь слышала?
— Слышала. Орфей, Одиссей и всё такое… Только причём здесь я?
— Сердца мужчинам, как орехи колешь, — щелкает пальцами. — Они для тебя на всё готовы, только тебе плевать. У тебя своя правда. Присмиреешь только тогда, когда судьбу свою встретишь. А этот… — она показала в сторону Рона, — не твой мужчина. Не морочь ему голову. Счастья ни ты ему, ни он тебе не принесёте. Только нервы истрепите друг другу.
— Вы бред какой-то несёте! — злюсь на эту странную женщину в объемных одеждах с платком в виде чалмы на голове. — Ещё скажите, что знаете — кто моя судьба.
— Знаю. Он сейчас тихо посапывает в своей кроватке.
— Что? Говорите так, будто ему два года!
— Шесть.
Меня разбирает смех.
— Не хватало мне ещё статьи за совращение малолетних.
— Придет время — попомнишь мои слова, — предупреждает меня.
Я отворачиваюсь от неё, чтобы скрыть смех. Через несколько секунд разворачиваюсь снова. Её и след простыл. Испарилась, как по щелчку своих же пухлых пальцев. Сколько я не вглядывалась в толпу — её нигде не было. Не мог этот «большегруз» так быстро исчезнуть… Но это факт — как ветром сдуло.
Я снова смеюсь её словам.
Это же надо такое придумать!