Просыпаюсь в незнакомой обстановке. Как это знакомо. Снова закрываю глаза. Под рукой и щекой чувствую тепло и стук бьющегося сердца. Подбородок упирается в мою голову. И знакомый запах туалетной воды.
Ну, нет! Опять! Как в этот раз то угораздило? В гостиничном номере. Не мой. Мы с Мишкой живем в квартире, ненавижу надолго селиться в отелях.
Пытаюсь отстраниться, но Алекс одной рукой притягивает к себе, а второй кладет мою голову обратно себе на грудь. Даже глаза не открыл. Только утыкается носом в мою макушку, глубоко вдыхает.
Тело затекло, при попытке пошевелиться, он только сильнее прижимает к себе. Щёлкаю у его уха пальцами, но никакой реакции.
Да не можешь ты так крепко спать!
Ага, а как ты тут оказалась? Тоже не помнишь, значит, спала.
Обречённо вздыхаю, ёрзаю, чтобы устроиться поудобнее и закрываю глаза. Снова накрывает сон.
Кто-то поправляет мои волосы и нежно целует в закрытые веки и нос.
Fuck!
Резко открываю глаза и поднимаюсь. Меня никто не держит больше. Алекс лежит рядом, положив одну руку под голову, и улыбается.
— Всё-таки ты соня, — делает замечание.
— Это я соня? — потираю кулачками глаза. — Это ты спишь, как сурок. Я пыталась тебя разбудить, — сажусь на колени в кровати.
— Заметно… — смеётся. — Я твою бесчувственную тушку ночью с трудом до номера дотащил. Ты в такси отрубилась.
— Почему домой не отвез?
— Куда? Ты адрес не сказала, сразу отключилась. Мы же не пили, а тебя так размазало.
— Я устала, — надуваю губы. — У меня работа по восемнадцать-двадцать часов в день.
— Понимаю. У меня и двадцать четыре бывает, — приподнимается и поправляет мои волосы, закрывающие лицо.
Смотрит в глаза так, что у меня озноб по спине проходит. О чём говорят его глаза не трудно понять. И мне вдруг становится страшно. Страшно если сейчас между нами всё произойдёт.
Вот почему с другими получалось, а с ним ступор? Ведь он откровенно лучше их. Столько лет любит и не меняет на другую, как некоторые.
Но если у нас сейчас случится секс, то нам очень трудно будет расстаться. Зависимость усилится, к ней прибавится ещё и плотская тяга, а это может разрушить многие наши планы на жизнь.
— Я первая в ванную, — спрыгиваю с кровати и убегаю от греха подальше.
Он разочарованно глубоко и шумно вздыхает и откидывается спиной на подушки.
После душа понимаю, что моя одежда уже не первой свежести. И если джинсы можно ещё раз надеть, то верх и бельё нет. Выхожу из ванной с намерением попросить футболку или рубашку у Алекса.
Он лежит на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Без майки. Залипаю, разглядывая мышцы его спины. Блин, я раньше не приглядывалась, что тело у него тоже классное, как и он. У меня дыхание спирает, а кровь резко поднимает свой градус в венах.
— Алекс… — сипло до невозможности, царапая горло.
— Ммм, — мычит в подушку.
— Мне нужна твоя одежда, — заикаясь.
— Чего? — приподнимается и поворачивает голову ко мне. — А перед уходом скажешь — I’ll be back? — посмеивается.
Мда… Звучит глупо.
— У меня футболка грязная.
— Чемодан там, выбирай, что понравится, — показывает на стул и уходит в душ. — Только в большом пакете не бери, там тоже грязное, — выглядывает из-за двери.
Поняла.
Открываю его большой чемодан. Пробегаюсь глазами по содержимому, борясь с желанием проверить каждый карман.
Но он же сам разрешил! И открываю первый замочек. Здесь документы и наличные. Во втором какая-то коробочка. Не открывается. Трясу её, там что-то брякает. Цепи свои в ней держит под замком, возвращаю на место. В третьем кармашке таблетки. Нужное в путешествии дело.
И пачка презервативов!
Ты… ты… — внутри возмущение вперемешку с растерянность.
А вот хрен тебе! — достаю и прячу в свой карман.
Ибо нефиг с другими!
Беру тонкий свитшот с ярким принтом.
Вот ты гад, Алекс!
Я год назад такой по всем фирменным магазинам искала, но их все разобрали. Лимитированная коллекция. А у него в чемодане лежит.
Подношу к носу и втягиваю его запах. Вот почему ты выбрал этот парфюм? Своему папе когда-то я подарила первый флакончик, он ему так понравился, что покупал постоянно. А потом уже папа отвёз меня в Париже к парфюмеру, который создал для меня мой собственный аромат, и я по сей день его у него заказываю.
Надеваю кофту, ещё раз подтягиваю горловину к носу и нюхаю. Бомбезно…
— Нравится? — голос Алекса за спиной.
Ай! Разворачиваюсь к нему и теряюсь. Меня застукали. Надеюсь, он не видел, что я у него презервативы спёрла. Нащупываю их рукой и запихиваю поглубже в карман.
Это моё первое воровство в жизни. И как-то не хочется быть пойманной на месте преступления.
— Что именно?
— Тебе лучше знать, — криво и нагленько улыбается он.
— Мне домой пора, — начинаю суетиться в поисках своего рюкзака.
— Э, нет! — хватает меня за руку и притягивает к себе. — У меня самолёт через пять часов и до этого времени ты будешь со мной.
А я сейчас думаю не о том, что он так неприлично близко, а о пачке патронов в кармане, которые жгут бедро.
Ой, дура!
Вот нахрена они тебе сдались? Ты из них только что капитошки сделать можешь. По прямому назначению использовать давно не с кем.
— Мне на работу…
— Отмазка не засчитана. Пока ты была в душе, звонила какая-то Алёна, интересовалась, где ты провела ночь. А ещё она сказала, что у тебя сегодня выходной.
Алёна? Странно, что не Мишка…
— Ты взял трубку? — подгорает, что он влез в мой телефон.
— Она настойчиво долбила. Я не выдержал. Ответил, что ты провела ночь с горячим парнем, — дёргает бровями и крепче прижимает к себе.
Мать твою! Вот сейчас я точно спалюсь с этими резинками. Как его отвлечь, чтобы он отпустил?
— Я есть хочу, — выпуливаю на автомате первое, что пришло в голову.
— Даже ругаться не будешь? — прищуривает подозрительно глаза.
— На что? — совершенно не соображаю от мук совести.
— Ну, я немного приврал…
— Алёна умная девочка, она вряд ли тебе поверила, — выкручиваюсь из его объятий. — Где здесь ресторан?
— Я в номер закажу, — идёт он к телефону.
— Нет! Давай в ресторане. Пожалуйста…
Когда идём к лифту, я незаметно скидываю презервативы в стоящую в холле мусорку. Сразу отпускает. Не умею я воровать. Из-за какой-то пачки гондонов так загнаться. Мрак…
За завтраком Алекс не сводит с меня глаз, наблюдая, как я ем. Смотрит и улыбается. А мне под этим взглядом приходит с аппетитом поглощать еду, так как если он заметит обман, то подколочек не избежать.
— Ты почему не ешь? — киваю на его тарелку с омлетом и сырными тостами.
— Я глазами уже наелся.
Я давлюсь.
— Давай без этого⁈
— Не давай, — не соглашается.
— Алекс… Ты сегодня в Вегас, а потом домой, в Москву. А я здесь, затем вернусь в Лондон. Наши пути не пересекаются ни в одной точке. Напрасно надеяться на то, что у нас может что-то получиться.
— Слабая попытка оправдаться. Ты даже пробовать не хочешь, — становится злым и хмурым. — Я не понимаю, что я каждый раз делаю не так? Объясни мне.
— Ты о чём?
— Я о том, что у других мужчин каким-то немыслимым образом получается с тобой, а у меня нет, — наклоняется ко мне и почти рычит. — По твоей реакции я вижу, что не так уж и противен тебе. Что не так, а?
Других? Что ты там себе напридумывал⁈
— Я берегу твои чувства…
— Не надо их беречь. Я вывезу.
— Вывезешь⁈- срываюсь. — Да ты напиваешься, а потом звонишь мне с бабской истерикой, что любишь, скучаешь, жить без меня не можешь. Так ты вывозишь?
— Больше не буду, — психует и собирается уйти, зовет официанта, чтобы расплатиться.
— А ну сел! — прикрикиваю на него. — Смотрите-ка, обидчивый какой!
Он шокировано садится на место.
— Так вот. Дело не в том, что ты делаешь что-то не так. Дело во мне. Это мне сложно сломать какой-то барьер в себе, чтобы быть с тобой ближе. С другими, — да сколько их там было-то⁈- Могу. А с тобой… Блядь, я даже сама не знаю, как это обозвать! — признаюсь честно. — Страшно мне…
— Почему? — растерянно.
— Не знаю… Не хочу жалеть… Я уже пробовала заводить отношения. Нихрена хорошего из них не вышло. Я даже не понимаю пока, что я к тебе чувствую. Ты хороший Алекс, я не могу тебя ломать и дальше…
— С чего ты взяла, что ты меня ломаешь?
— Я не слепая, Алекс.
— Нет! Ты не только слепая, но и глухая. Ладно, — вдруг соглашается со мной. — Хочешь фрэндзону, будет она тебе. У нас есть чуть больше четырёх часов, погнали на Голливудские холмы.
— Куда?
— Я там не был ещё, так что составь мне компанию. По-дружески… — ехидно.