Сестрёнка с Антоном забронировали для нас небольшое бунгало недалеко от своего. Пляж, пальмы, океан в пяти минутах ходьбы — райское местечко.
Перед приездом пришлось пройтись по магазинам и купить с десяток купальников, лёгких платьев, несколько шорт и маек, чтобы выглядеть красавицей.
Электрокар подвозит нас к нашему домику, на небольшой террасе в креслах уже расположились мои родственники.
— Aloha! — приветствуют в один голос, шутливо вскидывая руки вверх.
— Признавайтесь, вы репетировали? — обнимаю сестрёнку, потом Антона.
— А чем ещё тут заниматься, — смеётся друг и крепко пожимает руку Алексу. — Можно уже говорить — добро пожаловать в семью?
— Я пока не знаю, — отвечает Гроу и смотрит вопросительно на меня.
— Всё будет зависеть от твоего поведения.
— Тогда веди себя как можно хуже, ей, похоже, это нравится, — шутит Стаська.
— Признавайся, когда произошла эта метаморфоза, которая так изменила твоё мнение об Алексе от шизанутого придурка и наглеца до «возможно, мы примем тебя в семью»? — спрашивает сестра, когда парни оставляют нас наедине, увлекшись разговором об играх.
— Сама без понятия. Пару дней назад задавалась тем же вопросом, — качаю головой и задумчиво прикусываю нижнюю губу.
— Он же тебя бесил! И кроме дружбы ты ничего не хотела с ним иметь…
— Он и сейчас это делает, но уже по-другому. И вообще, вы тут без интернета сидите что ли? Вся пресса нас почти женила уже, одни вы тёмные.
— Мы почти не заглядываем в него. Только сегодня прочитала о вас. И была в шоке… Кстати, что у него с лицом?
— Подрался с тремя афроамериканцами в кинотеатре.
— Мда, влипать в истории он умеет. В этом вы похожи, — посмеивается сестра.
— Видимо, ты о нём знаешь больше, чем я.
— Я же его поклонницей долгое время была. Так что многое о нём знаю. А вот роман с собственной сестрой мимо меня прошёл.
— Слона-то ты и не приметила.
— Это точно! С Роном получается — всё? — меняет тему Стаська.
Я тяжело вздыхаю, отпуская давящее чувство от её вопроса.
К чему она его вообще задала?..
— Думаю, да… И давно. Представляешь, он мне приглашение на свой юбилей прислал. Я обалдела, когда конверт открыла.
— Пойдешь?
— Почему нет, — пожимаю плечами.
— С Алексом?
— Нет. Он уже вернётся в Москву.
— И что вы будете делать? Ездить друг другу на выходные?
— Не знаю, Стась! В конце ноября закончится контракт, я буду свободнее. Смогу летать и жить в России дольше.
— Ага, потом у тебя начнутся съёмки или ещё что-то, — ведёт пальчиками в воздухе.
— Стась, не трави душу! Я сама уже сто раз думала о том, что будет дальше, когда этот месяц закончится. Я ведь даже его девушкой согласилась стать. Не хочу метаться туда-сюда. Кому-то из нас придется уступить, но вот кому… Одно точно — без Алекса мне будет хреново, — снова вздох. — Я в его объятиях таю, как сыр в духовке…
— Значит, придётся принимать сложное решение. Иначе ты развязываешь ему руки и даёшь понять, что он может ходить налево.
— Не может, — ухмыляюсь.
Сестра вскидывает бровь.
— Давно…
— Ух, ты! Ничего себе! Наш неразборчивый Алекс сломался, — юморит сестра.
— Скорее починился.
— У него, кстати, после школы не было серьёзных отношений. После того, как его любимая девочка в аварии погибла.
— Я не знала. Когда это было? — шокирована её словами.
Я совершенно не интересовалась жизнь Алекса раньше. Не хотела забивать лишней информацией голову.
— Примерно восемь лет назад. Он угнал тачку отца, чтобы покататься с девушкой, и они попали в серьёзную аварию, слетели с дороги на полном ходу, машина несколько раз перевернулась. Врачи его тогда в буквальном смысле с того света вытащили, а вот девочка умерла… Теперь у него два дня рождения. Говорит про себя, что восьмилетний мальчик живёт в теле двадцатипятилетнего парня. А в её смерти он до сих пор себя винит… Кстати, у него на голове есть шрам послеоперационный. У него перелом черепа был.
— Мда… — хмыкнула я. — Вот что значит совершенно не знать человека.
Слова о восьмилетнем мальчике как-то плотно засели в голове.
— Успеете ещё. Не всё же сразу выкладывать. У тебя тоже есть тайны, — смотрит косо Стаська.
— Есть…
— Пойдем, разбавим их компанию, а то они ещё передерутся, — кивает Стаська в сторону наших парней, которые действительно о чём-то активно спорят.
Алекс
Я растянулся на животе на диване, положив голову на колени Сэл. Она, то взъерошивает мои волосы, то приглаживает, мурлыкая что-то.
Много лет я не разрешал никому из девушек проделывать это. Только маме…
Из-за Лики… Она любила так делать. Моя первая любовь и первая девушка во всех смыслах. Но её больше нет…
Я переворачиваюсь на спину, но всё так же остаюсь на коленях Сельванны. Просто лежу и смотрю на неё, не отрываясь. Она немного похожа на Лику, такие же черные глаза и волосы, дерзко вздёрнутый носик.
Только Лика была попроще и посговорчивее. И зависимая от родителей. Сэл в её возрасте была уже самостоятельной. До сих пор иногда просыпаюсь в ужасе от её последнего взгляда перед аварией. Она спасла меня, закрыв собой.
— Откуда у тебя шрам на голове? — задает вопрос Сэл, будто прочитав мои мысли.
— После трепанации остался…
— Тебе делали такую сложную операцию?
— Да, после аварии была открытая черепно-мозговая.
— Жуть, — морщит носик.
— Ещё бы! Мозги наружу.
— Теперь понятно, почему ты носишь удлинённые чёлки. Как это произошло? — проводит пальчиком по еле заметному шраму.
— Я плохо помню, — решаю уйти от ответа.
— Что-то же должен помнить.
Да… Страх в глазах Лики.
— Помню, как дурачились в машине, я набрал слишком большую скорость. Драйв. А потом мы кувыркаемся с дороги. Очнулся через неделю в реанимации весь в бинтах и гипсе, — мой голос вздрагивает.
— Там кто-то погиб?
— Да. Моя девушка… Её звали Анжелика. Ей было всего шестнадцать…
— Ты её любил?
— Очень… Она училась на класс младше меня. Новенькая. Когда появилась в школе — я её сразу приметил. Подкатил к ней, а она недолго сопротивлялась. Оказалось всё просто — взаимность. Год встречались, я уже жениться собирался, планы строил. А потом… Потом я её убил… — произнес стальным голосом.
— Это несчастный случай. Ты не виноват…
— Виноват! Выпендриться хотел. Показать себя крутым. И чего добился? Сам потом полгода лечился, врачи вообще крест на мне ставили. Говорили, что если и выживу, то инвалидом останусь. А я выжил и нормальный. А её больше нет…
Я сажусь и обнимаю колени, как ребёнок.
Сэл прижимается сзади и целует в обнаженное плечо.
— Ты же не хотел, чтобы так произошло…
Я беру её руку и прижимаюсь губами к открытой ладошке.
Мой взгляд падает на шрамы на руке, такие же есть на второй. Она вскрывала вены.
— Если у нас вечер откровений, то откуда у тебя эти шрамы?
— Они тоже мне напоминают о смерти близкого человека.
— Кого?
— Дедушки…
— Что с ним произошло?
— Я его убила, — произносит холодным голосом
У меня в жилах застывает кровь.
— Только, если в твоём случае это был несчастный случай, то я точно знаю, что виновата в его смерти. Пока он меня спасал, из-за моей дурости у него произошёл обширный инфаркт на фоне сильного стресса.
— Ты же не знала…
— Что у него сердце больное? Знала. Что уже был один инфаркт — знала. Но я жалела только себя. Ведь мне было плохо, хотя проблема так легко решалась. А дедушка умер. Так что эти шрамы — напоминание, что жизнь важнее глупостей. Потому и не свожу.
— Ты это не специально…
— А хочешь ещё одну тайну? — смотрит на меня каким-то диким взглядом.
Я качаю головой в согласии, и меня это пугает.
— Я хотела застрелить убийцу моих родителей. Собственноручно. Уже направлялась в больницу, где он лежал, чтобы его грохнуть, когда мне позвонили и сказали, что он сам сдох.
Она это проговаривает с каким-то звериным хладнокровием, у меня даже спина холодеет.
— Я не верю…
— Зря… Все способны убивать. Вопрос только в том — когда это желание выйдет наружу. Мы животные, Алекс. Хищники… А хищники убивают. Я за семью глотки зубами грызть буду, если понадобится…
Теперь меня как будто ледяной водой окатили. Внутри сдавил холод от этих слов.
В её глазах что-то такое, что пугает. Животная дикость… Понимаю одно — она не шутит.