— Успокойся, пожалуйста — подхожу, пытаясь обнять, но Никки шарахается от меня как от чумного — Я очень виноват перед тобой…
— Я не могу так больше, Дан. Я не могу жить с тобой и не могу жить без тебя. Что мне делать?
— Я всё исправлю, клянусь, поверь мне…
— Я устала от твоих измен и издевательств. Я для тебя пустое место, ты не считаешься с моим мнением, ты не слушаешь меня. Я не прошу тебя меня любить, но рассчитывать на нормальное человечество отношение я ведь могу? Немного понимания и уважение — вот всё чего я жду от тебя, но видимо зря… Ты презираешь меня за мою любовь к тебе, наказывая за то, с чем я не могу бороться.
— Никки…
— Лучше бы ты убил меня, чем заставлял проживать всё это.
— Я не отпущу тебя — сжимаю зубы до хруста — Даже не мечтай.
— Знаю — обреченно выдыхает — Ты чертов эгоист будешь мучить меня пока тебе не надоест. Пока от отчаяния я не вскрою себе вены…
Последняя фраза заставляет меня подскочить к ней и вцепиться мертвой хваткой в её хрупкие плечи.
— Ты с ума сошла! — почти кричу в лицо, встряхивая Никки как игрушку — Даже не смей думать о смерти! Ты нужна мне и ребёнку!
— Я даже ничего не почувствую, ведь ты каждый день режешь меня без ножа…
— Б* — выругался я и безвольно опустил руки. Я не смог выдержать её взгляд, в нем было столько боли и душевного надлома, что я просто захлебнулся от осознания того, что натворил с девушкой, которая просто меня любила…
— Тебе жаль, Дан? — спрашивает толкая меня в грудь — Жаль, что ты сломал меня? Или тебе нравилось играть со мной? Я была твоей игрушкой? Любимой игрушкой?
— Перестань — выдыхаю не в силах сказать больше, каждое слово раздаётся внутри ноющей болью так, словно от моей души отрываются куски.
— Посмотри на меня — просит Никки, впиваясь в мою ладонь ногтями- Посмотри, любимый.
Я поднимаю глаза и сталкиваюсь с ней взглядом. Точнее, погружаюсь на дно одержимый болью и страхом. Да, я вижу в её глазах помимо боли ещё и страх. Липкий ужас тошнотворный и мерзкий заставляет меня вздрогнуть от отвращения. Я шумно выдыхаю понимая, что это тоже моя вина. За всё, что происходит с моей женой ответственен я. И пора не просто признать свои ошибки, но и исправить их.
— Я не смогу искупить свою вину — говорю твердо — Но я клянусь тебе, Никки, больше в моей жизни не будет других женщин, кроме тебя.
Она издаёт нервный смешок.
— Ты серьёзно? Думаешь, я поверю в эту сказку?
— Я так решил. С этой минуты и до конца моих дней я только твой, а ты моя — произношу жёстко.
— Бред и ложь, Боже зачем я только слушаю тебя! — она с раздражением отпускает мою руку и запихивает все свои вещи обратно в шкаф просто так. Они бесформенной кучей падают вниз, образуя небольшую горку.
Я растерянно наблюдаю за ней, прикидывая, как успокоить это тихое бешенство. Раньше, я бы просто ушел, оставив её наедине со своими демонами. Но, теперь всё будет иначе.
— Может, прогуляемся — предлагаю наобум, лишь бы отвлечь ее от самой себя.
— Тебе надо ты и гуляй — огрызается вполне ожидаемо.
— Хорошо, тогда посидим дома.
Я прыгаю на кровать как кот, чем заслуживаю лишь недовольное фырканье. Ах да, я же только что помял идеальную заправленную кровать.
— Иди ко мне — зову похлопывая по месту рядом с собой — Полежим, может фильмец посмотрим.
— Ты не затащишь меня в постель — качает головой Никки — Хватит с меня вот этого — указывает на свой живот.
— Да ладно тебе, я приставать не буду — улыбаюсь своей самой обаятельной улыбкой, и она сдаётся. Ложится рядом, сохраняя между нами дистанцию. Я подвигаюсь ближе так, что между нами не остаётся свободного места.
— Что хочешь посмотреть?
Она поворачивает в мою сторону голову и долго смотрит мне в глаза. Я не отвожу взгляд, позволяя ей вдоволь насладиться собой. А потом, забывая о своем обещании, просто целую ее, с удовольствием отмечая, как несмело она отвечает и стонет мне в губы. Разрываю поцелуй, чтобы дать нам обоим передышку. В ее глазах любовь под слоем боли и обиды я вижу, как ярко горит пламя, которое я зажёг в ней. Этот огонь передаётся и мне, невидимыми нитями связывая нас. И пусть, я не чувствую по отношению к Никки и сотой доли той любви, между нами уже что-то есть, что-то большее, чем симпатия, но меньшее, чем чувство.
— Даниил, что означает твоё имя? — вдруг спрашивает она, облизывая губы.
— Бог, есть судья — не задумываясь отвечаю — А сокращенная форма Дан с древнееврейского "судья".
— Потрясающе! Хотя, ты скорее не судья, а палач, судьи не казнят, а только выносят приговор… — задумчиво говорит жена.
— Если надо будет я могу и приговор вынести — с улыбкой отвечаю и начинаю её щекотать.
— Ой, прекрати — хихикает она, пытаясь увернуться от моих пальцев — Я сейчас рожу…
Отчего-то после этой шутливой угрозы я перестаю её щекотать. Нависаю сверху и покрываю поцелуями её шею, спускаясь к ключице. Она выгибается мне навстречу и отчаянно кусает губы, стараясь не проронить ни звука. Схожу с ума от мягкости её кожи. Мои поцелуи разносят по её телу жар, как смертельный вирус, поражающий все клетки. Задираю футболку и целую животик легко, почти невесомо касаюсь его губами, запуская неконтролируемую волну мурашек.
Я должен остановиться. Сейчас. Беру себя в руки и откатываюсь на дальний край кровати. Никки издаёт разочарованный вздох и поправляет футболку.
— Фильм, мы хотели посмотреть фильм — напоминаю я ей и достаю из кармана телефон.
— Ты уверен? — она бесстыже смотрит на мою оттопыренную ширинку.
— Да — говорю громко, боясь передумать.
— Похоже ты действительно изменился…
— Я всегда держу свое слово. Всегда.
19. Маленький грязный секрет
Разочарование. Это гнилое чувство слишком рано пустило во мне свои ядовитые корни… Я не помню сколько мне тогда было лет. Может восемь, может девять. Я пришёл с улицы и услышал, как отец кричал на маму. Он говорил незнакомые мне слова такие как "выкидыш", "аборт", "сука". Из потока его гневной речи я понял лишь то, что мама была в чем-то страшно виновата. Она не защищалась, плакала и просила прекратить, говорила, что я скоро вернусь. Отец обещал наказать её, "вытрахать всю дурь". Тогда я понял, что милый добрый папа это всего лишь маска для меня, единственного сына, которого он боготворил…
Наследник. Сейчас это слово вызывает у меня отвращение и злобу. А тогда, в детстве я был горд и счастлив быть его сыном, мечтал стать на него похожим. Теперь же я презираю его за то, что он сделал. Я не хочу иметь с ним ничего общего, но это невозможно. Я его сын. Его кровь течёт в моих венах, и я уже отравлен, изначально испорчен… Поэтому нет ничего удивительного в том, что у меня есть свой маленький грязный секрет, о котором не знает никто.
Это было случайное знакомство в Милане, куда я приехал по поручению отца. Его давняя знакомая Стелла Романо должна была передать мне документы почти двадцителетней давности. Я не вдавался в подробности, желая скорее выполнить это задание и вернуться домой. Я хотел уехать сразу же, как получил необходимые бумаги, но Стелла уговорила меня остаться на ужин. Ну, ужин, так ужин.
За столом собралась вся семья: Стелла, её муж Бернардо, двое сыновей Луиджи и Сандро и сестра Стеллы Контессина. Весь ужин я почти не отрывал взгляда от тарелки и сухо поблагодарив ушёл в комнату, что мне выделили в этом доме. Стелла была против, чтобы я ночью возвращался в Турин, поэтому предложила мне переночевать у них.
В комнате не раздеваясь я прилёг на кровать, воссоздавая в памяти сегодняшний ужин. Утонченная Стелла, добродушный Бернардо, озорные Луиджи и Сандро и Тесса… Не знаю почему у себя в голове я называл её сокращенным именем. За столом она посмотрела на меня два раза, и в обоих случаях наш контакт кто-то прерывал то её сестра, то непоседливые племянники. Но это не помешало мне заметить какая она была красавица! Выразительные глаза насыщенного карьего цвета, волосы цвета воронова крыла, обаятельная улыбка… Единственное, что меня расстроило, это наличие обручального кольца. Значит, замужем…