— Не верю, что ты меня не хочешь — продолжает она, упираясь в меня грудью, и я отчетливо чувствую торчащие соски. Запоздало понимаю, что на Лу, скорее всего, нет белья, и в клубе она была не ради танцев. Ревность вспыхивает во мне как спичка.
Я сам не понимаю, что делаю и как моя рука оказывается у неё на горле.
— Сука… — рычу ей в лицо — Я убью тебя!
Таксист невозмутимо едет дальше, пока я борюсь с искушением придушить эту девчонку. С большим трудом убираю от неё свои руки, замечая, что они дрожат. Хотя бы Лу слезает с моих колен и жмется к противоположному краю сидения пытаясь откашляться. Пока она это делает мы подъезжаем к подъезду жилого дома.
— Я сама — она вываливается из машины, падая на колени.
Я расплачиваюсь с таксистом и грубо взяв её за локоть веду в подъезд. На каблуках еле поспевает за мной. Ноги совсем перестают её слушаться и остаток пути я тащу её на себе.
Когда мы заходим в квартиру я зол настолько, чтобы уйти сразу, но Лу обнимает меня за шею и умоляет остаться. Шепчет, что любит и жить без меня не может. Только после того, как я обещаю ей не уходить, она от меня отлипает.
Раздеваясь на ходу, приглашает меня в спальню. Моя выдержка даёт первые трещины, когда я вижу в полумраке комнаты соблазнительные изгибы. Я по-прежнему одет, и по-прежнему хочу уйти, хотя червячок сомнения уже вовсю грызет меня изнутри. У Никки 26 недель и мы опасаемся заниматься сексом даже в безопасных для ребенка позах. Боимся навредить нашей девочке. Я никогда себя не прощу если с ней что-нибудь случится. Или с Никки.
— Чего застыл? — мурлычет соблазнительница — Иди ко мне.
Я шумно сглатываю и делаю осторожный шаг к ней. Шаг к своей личной пропасти. Лу снимает с меня футболку и покрывает мою грудь поцелуями, в то время как её пальчики расстегивают ремень на моих брюках. Она запускает руку в боксёры и сжимает член, вырывая у меня громкий стон. Дьявол! Почему грех всегда такой
сладкий?! Я должен уйти, исчезнуть, не предавать своё слово…
— Я помню, как ты любишь — говорит она и опускается передо мной на колени.
Я перестаю соображать, когда мой член оказывается у неё во рту. Хватаю её за волосы и грубо насаживаю на себя быстрыми движениями приближаясь к разрядке. Как же давно я этого не делал… Привык передергивать в душе, но те ощущения ничего не стоят по сравнению с этим… Кончаю через пару минут, заставляя Лу давиться моей спермой. Её так много, что она стекает по её подбородку и капает на пол. Очень порочное зрелище.
Но мне этого мало. Избавляюсь от брюк и боксеров, которые не успел снять и толкаю девушку на кровать. Сразу переворачиваю её на живот и придавив собой одним резким движением вхожу до конца. Член не успел обмякнуть, и я чувствую как он крепнет внутри, распирая стенки её влагалища. Синхронно дрожим, охваченные диким желанием. Как же я скучал по этому чувству обладания! Делаю первый толчок медленный и глубокий, наслаждаясь её стоном, что прорезает тишину квартиры, отзываясь в каждом её уголке.
— Дан — выдыхает Лу — Боже, я так люблю тебя…
— Заткнись — рычу я и начинаю резкие движения, врезаясь в её плоть жадно и одержимо, как настоящий маньяк.
Комната наполняется нашими стонами вперемежку со смачными шлепками. Я останавливаюсь лишь на секунду, чтобы перевернуть Лу на спину и сжать руку на её горле. Она усердно мне подмахивает, но замедляется, так как начинает терять сознание от нехватки кислорода. Я вижу как закатываются её глаза и слегка ослабляю хватку. Ещё несколько толчков и она бьётся в сумасшедшем оргазме, выкрикивая на весь дом моё полное имя… Следом кончаю и я, не вынимаю из неё член пока он не выскальзывает сам..
Безумие. Мы тяжело дышим мокрые от пота. Я иду в душ первый, желая смыть с себя следы нашей связи. Наскоро моюсь и освобождаю ванну. Лу лежит на кровати и что-то бормочет себе под нос. Похоже, после оргазма её накрыло с новой силой.
— Иди помойся — говорю я — Легче станет.
С трудом она встаёт с кровати и скрывается за дверью ванной. Я пользуясь моментом тихо ухожу.
Мне хватает совести лечь в кровать к жене, что сладко спит забавно причмокивая губами. Осознание того, что я только что снова ей изменил ещё не беспокоит меня. Мне хорошо. Я расслаблен и доволен собой. Закрываю глаза и сразу же проваливаюсь в сон.
Под утро меня будит настойчивая трель дверного звонка. Пока я просыпаюсь, кто-то открывает дверь и я слышу шаги нескольких людей на лестнице. Они громко топают, а потом и вовсе заходят в нашу с Никки комнату.
Полиция. Следом за ними заходят родители. Сон пропадает сразу у нас обоих.
Никки испуганно прикрывается одеялом, шокированно смотря на непрошенных гостей.
— Даниил Антохин, вы задержаны по подозрению в убийстве — говорит один из полицейских, вынуждая меня встать с кровати.
До меня очень медленно доходят его слова, и когда я понимаю их смысл, то взрываюсь.
— Это шутка? Я никого не убивал! — выкрикиваю я так громко, что пугаю жену. Она сдавленно всхлипывает.
— Вы знакомы с Лукрецией Контини? — спрашивает один из полицейских, вглядываясь в мое сонное лицо.
— Да — выдыхаю я.
— Когда вы видели её в последний раз? — продолжает он.
— Вчера в клубе. А что случилось? — не понимаю я, чувствуя холодную змейку страха.
— Лукреция сегодня ночью была найдена мертвой в своей квартире. На теле имеются синяки, следы удушья и изнасилования…
Мама громко охает, а Никки начинает плакать. Отец лишь хмуро сдвигает брови.
— Я её не убивал — заявляю им.
— Конечно — улыбается другой полицейский — Просто не рассчитал силу да?
— Нет! — кричу я — Я её не убивал!
Полицейские молча усмехаются и говорят мне одеться. Как только я делаю это, на моих запястьях застегиваются наручники.
Меня увозят в квестуру, где спустя несколько часов допроса я понимаю, почему они так уверены в моей вине. Все улики говорят о том, что именно я убил Лукрецию.
Несколько свидетелей из клуба подтвердили нашу связь и то, что мы уезжали вместе. Таксист, который подвозил нас до квартиры дал показания, что слышал, как я грозился убить девушку. Соседи слышали стоны и особенно громко моё имя. Выходило так, что я убил её в ванной после секса, а потом ушёл, забыв выключить воду. Когда начало топить соседей, те вызвали полицию и взломав дверь нашли Лу в луже крови. У неё была пробита голова. После экспертиза доказала, что погибла она практически сразу от удара о край ванной. Якобы я неудачно её толкнул. Бред. Я устал повторять, что ушёл сразу же как она зашла в ванную. Доказать свои слова я не мог никак. Тем более, что между временем её смерти и моим выходом из ее дома была небольшая разница. Теоретически с их точки зрения, я действительно мог убить девушку и уйти.
Что за нелепая смерть? Я думал, такое только в кино бывает. Я все ещё не мог поверить, что Лу больше нет, а я главный подозреваемый в её убийстве. Страшный сон какой-то. Вечером ко мне пришёл адвокат и сказал, что мои дела плохи. Помимо убийства мне ещё приписывают изнасилование и жестокое обращение. Следы удушья, синяки, ссадины, моя сперма, даже остатки алкоголя и наркотиков в ее крови отягчали мою вину. Не было ни одного доказательства моей невиновности. Я ведь и сам был немного пьян, значит мог толкнуть, мог убить, у меня ведь вспыльчивый характер…
Мой так называемый друг Диего дал показания против меня. Показал фотку, сказал, что это я дал Лу травку, чтобы трахнуть. Разозлился, когда узнал о его связи с ней и сразу увёл из клуба. Якобы хотел наказать.
На следующий день пришла мама. Её красные заплаканные глаза смотрели на меня с жалостью и болью. Оказывается, переживала она не только за меня. Никки. Моя жена была в больнице, после того, как у неё от переживаний отошли воды, врачи были вынуждены сделать кесарево. Я стал отцом. В день, когда умерла моя любовница, родилась моя дочь. Что за гребанная насмешка судьбы? У них даже имена созвучны Лукреция и Летиция. Чем-то похожи. Как я раньше этого не замечал? Начинаю искать в этом тайный смысл и не нахожу. Кроме того, что я мудак, никакие выводы в мою голову не приходят. И зачем только я залез на неё? Видел же обдолбанная, а все равно вставил. Не смог уйти, не смог сдержать обещания…
Сердце болезненно сжалось в груди. Я действительно убийца. Я убил веру в себя у людей, которыми дорожил…
28. "В моей жизни всё давно полетело куда-то в бездну…"
Он во мне. Весь. Полностью. Чувствую приятную наполненность и огромное количество мурашек. Грубиян замер. Он наверное до сих пор в шоке оттого, что я сделала… То, что обещала себе никогда не делать. И то, в чем я так отчаянно нуждалась… Делаю первое движение, ощущая его руки на своей талии. Он стискивает меня так, что мне больно, но я лишь шумно выдыхаю. Не отрываю от него взгляда, ведь в его глазах я вижу целый мир… Боже! В них все оттенки безумия, похоть, нежность, радость и… любовь. Любви особенно много. Чувствую себя святыней, которой Саша безропотно поклоняется, обладает, обожает, имеет… Мы двигаемся навстречу друг другу, умудряюсь при этом отчаянно целоваться, сталкиваясь зубами и языками. Он перемещает свои руки мне на грудь и полностью снимает с меня верх. Вижу в его глазах восхищение. Не мешкая начинает ласкать мои торчащие соски. Сначала один потом другой. Умело прикусывает и лижет, слегка оттягивая зубами тугие горошины. Я даже не пытаюсь сдержать стоны, что звучат в салоне машины оглушительно громко. Начинаю рассыпаться на атомы. Сжимаю внутренними мышцами его член, затрудняя глубокие движения, прижимаюсь к нему в надежде унять дрожь, что волнами проходит по моему телу, но это лишь усиливает нарастающее напряжение. Саша тоже чувствует моё состояние. Его член едва заметно подергивается и я понимаю, что он тоже близок к финалу.
— В тебя можно? — тихо спрашивает, сжимая меня в объятиях.
— Да — отвечаю я непослушными губами и вновь целую его, ощущая грубые резкие толчки. Прячу свои стоны за этим поцелуем, отрываюсь, потому что моё тело скручивает приятной судорогой и я запрокидываю голову назад жадно хватая раскаленный воздух… Чувствую, как меня стремительно покидают силы. Я почти безвольно подаюсь назад, опираясь на его плечи, возвращаю зрительный контакт.
Саша хрипит как раненный зверь, несколько раз вбивается в меня, а потом замирает, чтобы наполнить раскаленной лавой своего удовольствия… Задыхаюсь от внезапно нахлынувших чувств. Мне хорошо, как же мне хорошо…
Но едва мы закончили, меня накрыла истерика. Я рыдала и причитала от понимания того, что натворила. Осознание накрыло меня с головой лавиной глубочайшего стыда и жалости к самой себе. Саша меня еле успокоил. А на прощание я солгала, бросив ему два слова "Ненавижу тебя". Они отразились болью в его глазах, а затем пониманием.