— Лиза, постой, — окликает меня однокурсник. Вроде бы Вова, фамилию точно не помню. — Конспект по вышке нужен? Тебя во вторник не было на лекции.
— Не нужен, спасибо, — кутаюсь в шарф.
Ветрено сегодня и пасмурно, хорошо хоть без дождя. Осень в этом году беспросветно сырая, для крымской нетипичная.
— Скоро зачет, ты как сдавать будешь? — допытывается вроде бы Вова и смотрит серьезно. — Не сдашь — к сессии не допустят.
— Ну и ладно, пусть отчислят, — бросаю, проверяя время на экране смартфона. Я опаздываю, а он тут со своим конспектом.
— Ты же на бюджете учишься, — хмурится. — Давай сделаю ксерокс и вообще, помогу подготовиться.
— Потом как-нибудь, — машу рукой, сбегая со ступеней корпуса. — Спасибо, Вов! — бросаю, чтобы не казаться хамкой.
— Меня зовут Вадим, — поправляет он.
Я ускоряю шаг и почти бегу к остановке, делая вид, что не услышала. Кошмар, как неудобно получилось, надо будет потом извиниться.
Так и не познакомилась нормально с ребятами из группы. На практические хожу через раз, лекции прогуливаю. Экономика — не мое, брошу зимой. Сейчас маму волновать нельзя, она третью неделю в больнице. Дотяну как-нибудь до сессии, а там она родит, ей не до меня будет.
— Лиза, постой! — слышится за спиной.
Да что ему нужно, этому не Вове? Троллейбус мой подъезжает, времени нет.
Повернувшись, ловлю порыв ветра. Он спутывает волосы, я спешно убираю их с лица и прищуриваюсь. Не сразу узнаю широкоплечего парня в косухе и высоких ботинках.
— Привет, Кость, — произношу растеряно.
— Привет, поговорить нужно. Не сильно торопишься?
— Сильно.
Разворачиваюсь и продолжаю двигаться к остановке. Не о чем нам разговаривать.
Баринов тащится следом.
— Давай подвезу, куда нужно.
— Нет.
Троллейбус мой уже двери открыл, люди из него выходят. Я ускоряю шаг, но Костя берет меня за локоть:
— Да подожди ты, я тебя час прождал. Куда ты пропала? Мне Макс звонит, с ума там сходит.
Тело передергивает, когда слышу это имя. Выдергиваю руку, стискиваю зубы и цежу:
— Отвали от меня! Понял! Заору, если тронешь!
Баринов в лице меняется, теряется от такой грубости:
— Да ты что, Лиза? Я тебя разве обижал? Только подвести предложил.
Троллейбус мой уезжает, я провожаю его взглядом, потом смотрю на время. Через десять минут у меня консультация, на которую я с таким трудом записалась, опаздывать никак нельзя.
— До поликлиники подбросишь? — спрашиваю обреченно.
— Конечно, без проблем. Поехали…
Баринов протягивает руку, собираясь взять меня под локоть, но под моим взглядом одергивает ее. Я сейчас как перетянутая струна, лучше не трогать, и он понимает.
— А что у тебя с телефоном? Номер поменяла? — спрашивает, когда мы уже едем. Я молчу, как партизан. — Заходил к тебе домой, там мужик какой-то. Говорит, что квартиру снял и никакую Лизу не знает. Студия танцев на замок закрыта. Что происходит?
— Все хорошо, Костя. Студия переехала, я тоже. У меня все замечательно! Работаю, учусь, на тусовки с друзьями хожу, — вру безбожно. — Телефон посеяла где-то, пришлось номер сменить.
— Где теперь живешь?
— Какая разница? — стреляю в него колким взглядом.
— Послушай, Лиз, я не в курсе, что у вас произошло. Макс со мной редко чем делится…
— Да ладно! — не могу сдержаться. Собираюсь съязвить по поводу того, как они Леру в номере поделили, но не успеваю.
— Представь себе! — не менее эмоционально восклицает Баринов. — Я реально ни хрена не знаю! И у меня своих проблем по горло, но Макс трезвонит постоянно, просит тебя разыскать. Чего ты прячешься от него, почему не поговоришь?
— Потому что ни видеть, ни слышать его больше не хочу!
Сердце на части рвется, болезненный ком растет в горле. Но слез во мне больше нет, как и обиды, одна ярость внутри. Каждый день ее подпитываю, просматривая сториз бьюти-блогерши и сестры Макса. Они прям лучшими подружками стали, неразлучны в своей Австралии. То пп-завтраки готовят вместе на залитой солнечным светом кухне, то ужинают в пафосном ресторане с люстрами. Ездят по разным делам, в спортзал и на шоппинг. Вчера на мюзикл ходили. Кто-то третий рядом с ними был, и я знаю кто. Мне лицо показывать не надо, я догадливая.
— Пиздец, — выдыхает Костик. — Что у вас стряслось? Хоть ты мне объясни! — просит на эмоциях, сворачивая на парковку поликлиники.
Быстро мы доехали, но разволноваться я успела, прям колотит всю. Едва машина останавливается, суетливо отстегиваю ремень. Ничего объяснять не намерена.
— Спасибо, что выручил. Пока! — дергаю ручку и толкаю дверь, но она не поддается.
— Давай я Макса наберу и выйду, а вы спокойно или неспокойно пообщаетесь, — предлагает Костя, тарабаня пальцами по рулю.
— Нам не о чем говорить. Выпускай меня, — стараюсь говорить ровным тоном.
— Я-то тебя выпущу, а Доронин не отпустит. Я его всю жизнь знаю, не помню, чтобы его так бомбило. Он прилетит, Лиза, и сам тебя найдет…
Я не даю ему договорить.
— А кто такой этот Доронин? Он мне никто! Знать его не желаю, понял? Пусть имя мое забудет, так ему и передай! — сама себе не верю, но говорю убедительно. — И ты, Костя, тоже свали из моей жизни, будь так добр. А Леру Нечаеву третьей с собой заберите! — срываюсь все-таки на крик. — Открой эту чертову дверь! — бью кулаком по ручке.
Костик бросается ко мне, хватает за руку и больно сжимает запястье. Наклоняется и почти рычит в лицо:
— Так это все из-за нее?
Я вырываю руку, прижимаю ее к груди и смотрю на него с угрозой:
— Не смей меня трогать!
В висках стучит от злости. Врезать бы этому Косте по его смазливой роже, и Лерке тоже зарядить, и Максу. Ему особенно! Но это я танцую хорошо, а драться совсем не умею, не было возможности научиться. И постоять за меня некому.
Костя трет лицо, потом хватает руль, сжимает его с силой:
— Что эта драная коза наплела своим поганым языком?
Я издаю истеричный смешок:
— Сначала непонятная курица, потом драная коза. Весь скотный двор ополчился против честного майнинг-фермера Доронина!
— Давай успокоимся, и я попробую тебе объяснить, — просит Костя и смотрит так, будто вину свою чувствует. — Правду расскажу.
— Твоей правде я не поверю. Выпускай, давай, к врачу из-за тебя опаздываю, — бурчу и принимаюсь нажимать все подряд кнопки на двери.
— Пожалуйста, Лиза. Давай выпьем кофе и поговорим, как взрослые. Я не буду тебе ничего доказывать, мы просто обсудим.
— Ладно, Кость. Завтра после универа, — соглашаюсь, лишь бы выйти поскорее из этой машины.
— Окей, я заеду, — кивает он и снимает блок с дверей.
Я пулей вылетаю и несусь ко входу в поликлинику, как чумная. Думала, что уже прожила боль их предательства, а ничего подобного. Где этот Костя взялся? Разбередил, и меня снова наизнанку выворачивает. Так муторно внутри, что жить не хочется!
По злой иронии судьбы гинекологический осмотр проходит в том самом кабинете, в котором мы были с Максом. Тогда я потеряла сознание от переполняющей меня любви, а меня приняли за беременную, теперь я беременна, а чувства другие. Лежу на жутком кресле с раздвинутыми ногами, смотрю в потолок и все вокруг ненавижу.
— Срок девять недель. Плод в норме, сердцебиение слушать будем?
— Я пришла за направлением на аборт, — повторяю озвученную с порога фразу.
— Ладно, одевайся, — вздыхает моложавая женщина-гинеколог, доставая из меня датчик аппарата УЗИ.
— Можно мне на завтра? Токсикоз ужасный, сил нет терпеть, — привираю, присаживаясь на край стула.
Докторша щелкает что-то в компьютере, вводит данные
— Может, передумаешь? Первая беременность, а у тебя резус отрицательный. Риск бесплодия, вероятность невынашивания в будущем. Подумай, Лиза. Тебе есть кому помочь? Отец ребенка знает?
— Мне не с кем растить этого ребенка, одна не справлюсь. Дайте направление, я все решила.
— Тебе на момент зачатия точно было восемнадцать? Иначе я должна в полицию сообщить.
— У меня все было по согласию, я просто просчиталась с овуляцией.
— Такая умная и залетела, — качает головой. — Направление пока не дам. У тебя воспаление и достаточно сильное, нужно сначала пролечить, иначе осложнений не избежать. Пропьешь неделю таблетки, спокойно дождемся анализов. Медикаментозный делать поздно, а на вакуум запас времени есть, не переживай.
Я опускаю голову на руки. С ужасом думаю, что мне еще неделю носить в себе этого ребенка и знать, что все равно его убью. Я же чокнусь!
— Таблетками точно поздно?
— Точно.
Выйдя из поликлиники, все равно иду в аптеку. Покупаю несколько видов трав и таблетки, о которых прочитала на одном женском форуме. Делать аборт мне страшно, рожать — еще страшнее. Не представляю свою жизнь с малышом.
Как?
Воспитывать одной и жить на те деньги, что Макс будет давать? Реально стать его содержанкой, привязать к себе ребенком? Это не моя история, я не смогу жить за чужой счет, стать зависимой.
Вчера из продюсерского центра пришло предложение поучаствовать в большом туре по России. Мне предлагают танцевать на сцене с нескольким разными исполнителями. Деньги обещают хорошие, но главное — мое имя будет в афишах. И у блога популярность растет. Я им мало занимаюсь, выкладываю только старый материал, а подписчики после выхода клипа все добавляются. Не могу я все бросить, не хочу стать никем!
Я талантлива, мне всего восемнадцать!
По дороге домой смотрю гребаные сториз из Австралии, травлю себя болью и ненавистью. Карина много выложила, у Машки меньше, но в одной на фоне голос Макса. Меня дрожью пробирает, когда слышу его. Крупной такой, болезненной. Ненавижу его и все еще люблю. Как это возможно?
Добравшись до дома, завариваю травы и выпиваю целый кувшин противной жидкости, таблетки тоже глотаю. Через полчаса низ живота начинает тянуть. На форуме девочки писали, что будет больно, это нормально. Я терплю.
Где-то час проходит, боль усиливается ежеминутно, растет в геометрической прогрессии. Нахожу в маминой тумбочке обезболивающее и выпиваю сразу две таблетки. Становится легче, но спустя час я снова лезу на стенку. Пью еще одну таблетку, она последняя.
Ветер на улице воет, сосны на участке гнуться и скрипят зловеще. Я лежу под пледом и трясусь от боли, обиды, собственной беспомощности.
Отчим написал, что будет поздно, заедет к маме в больницу, потом еще в цех вернется. Это хорошо. Мне должно полегчать к тому моменту, когда он приедет. На форуме писали, что месячные должны начаться максимум через три часа. Если крови нет — не сработало средство, потом только аборт.
Слово какое ужасное — аборт. Вздрагиваю каждый раз, когда думаю о нем. Сомневаюсь, что смогу на него пойти. Зачем направление требовала? Теперь думаю: травками прервать не получится, буду рожать. Вон как крепко держится мой ребеночек.
Мой.
Он же не только Макса, он и мой. Мой даже больше.
За что я с ним так? Он не виноват, что его папа мудак.
На улице совсем стемнело, я свет не включаю. Постанываю от боли и по новой сториз жены Макса пересматриваю. Что, если она тоже беременная? Живут они вместе, в этом я больше не сомневаюсь. Значит, и спят вместе, и малыша заделать могут. Их ребенок будет желанным, а мой нет. Тогда и знать о нем Максу не нужно, сама рожу, сама подниму.
Сильный порыв ветра бьет по стеклам, через несколько секунд в доме пропадает электричество и выключается отопление. Интернет тоже пропадает, даже мобильный. А мне как раз от Маши приходит сообщение, прочитать его не успеваю.
Холодно, темно, страшно. Я совсем одна, только этот малыш во мне, только он со мной, а я, дура такая, убить его хотела. Не хочу больше. Ни за что! Рожу его и любить буду, как Макса любила.
Боль нестерпимая, вою тихонечко. Подсвечивая себе телефоном, бреду наверх, ищу у мамы в тумбочке еще таблетки. Нет ничего, пустой блистер, а у Славы в ящике нахожу пластинку! По названию похоже на обезбол. Мне так больно и плохо — что угодно проглотить готова, лишь бы полегчало. На трясущихся ногах спускаюсь в кухню и выпиваю сразу две таблетки.
Боль не проходит, а время вдруг замедляется. Я пытаюсь сделать вдох и не могу, проваливаюсь в темноту. Там не больно, и не страшно. Там никак.