Как я мог этого не предвидеть? Ну, может быть, не это, но черт бы побрал Мэнди и ее ебанутое дерьмо.
— Звони в полицию, детка, я буду там через пятнадцать минут. И, Мелисса?
— Что? — выплевывает она.
— Возможно, сейчас не лучшее время упоминать об этом, но весь этот огонь и страсть, которые ты бросаешь в меня? Детка, ты меня так возбудила, что будет чудом не овладеть тобой в ту же секунду, как я встречусь с тобой взглядом.
— Ты монстр, Грег Кейдж.
Возможно, это было неуместно, но, когда я слышу ее смех перед сбросом звонка, я знаю, что сегодня сделал что-то правильно.
Глава 16
Мелисса
Нет нужды отрицать это. С тех пор как я покинула дом Грега в воскресенье вечером, я нахожусь на седьмом небе. Даже то дерьмо, которое вываливает на нас бабушка Коэна по отцовской линии, не портит мне настроение. Я напряжена, но только потому, что моя мать заставляет меня быть такой.
Сьюзан снова начала писать письма, а за ними быстро последовали звонки. А потом мы получили удовольствие от того, что сегодня около трех часов ночи она выбила дверь моей матери.
Нелишним будет немного рассказать о Сьюзан Вагнер. Сьюзан Вагнер — глотающая таблетки, употребляющая алкоголь, мусорная сука. У нее столько судимостей за вождение в нетрезвом виде, что ей больше не разрешают водить машину, но это ее не останавливает. Я уверена, что даже у нее есть несколько венерических заболеваний. А когда она показывает свою жуткую ухмылку злой ведьмы, вы видите только десны. Единственное, что Саймон Вагнер сделал правильно в своей жизни, — это убедился, что Коэн попадет к моей матери, если с ними что-нибудь случится. Каким бы испорченным он ни был, она в миллион раз хуже.
Итак, мало того, что мой столь необходимый сон прерван безумным телефонным звонком и необходимостью тащиться в дом моей матери, чтобы разобраться со Сьюзен в ее пьяном гневе, но теперь мне приходится иметь дело с другим карандашом, недостаточно ярким для коробки.
Когда я обнаруживаю, что разъяренный доктор Шеннон буквально вытаскивает меня из смотровой, последнее, что я ожидаю увидеть, — это цыпочку, которая стала моей тенью с тех пор, как Грег начал проявлять ко мне интерес. За исключением этого времени, она потеряла все свое тщательно созданное «совершенство». Она выглядит неопрятной. Тот идеально собранный взгляд, который я видела каждый раз, исчез. Пуф, и на его месте оказывается совершенно незнакомый человек. Она напоминает мне одну из тех бездомных собак, которых можно увидеть в городских переулках. Те, которые так долго сражались за последний кусок мяса, что даже не отличают крошку от камешка. Очевидно, Грег — кусок мяса в этом уравнении.
— Ты гребаная сука! — Она кричит во всю глотку в приемной, полной пациентов. Не только пациентов, но и родителей и детей всех возрастов. Из-за ее вспышки безумия маленькие дети начинают пугаться, старшим становится любопытно, а родители злятся. Я уже могу сказать, что добром это не кончится.
Я теряю счет тому, что она извергает через всю приемную. Я ловлю «сука» еще несколько раз, «разрушительница семей» (что ставит меня в тупик), но «шлюха» — это то, что заставило меня сорваться. Я делаю то, что должна, а именно обхожу стол, хватаю ее за костлявую руку и веду к двери. Ни единого слова не слетает с моих губ, но в этот момент я киплю от гнева, и знаю, что в ту секунду, когда мои губы разомкнутся, я войду в «Крейзитаун» вместе с ней.
Я открываю дверь вестибюля и выталкиваю ее изо всех сил, получая огромное удовольствие, наблюдая, как она покачивается на каблуках, прежде чем упасть плашмя на задницу. Она открывает рот, чтобы начать очередной приступ словесной рвоты, но я с убийственным спокойствием выдавливаю твердое «не надо» и закрываю дверь.
Я совершаю позорную прогулку мимо пациентов и приношу глубокие извинения за инцидент. Дети, кажется, уже забыли о безумной женщине и быстро переключают свое внимание обратно на фильм Диснея, но родители смотрят на меня с выражением, которое нельзя описать иначе, как ненавистью.
Когда я вхожу в подсобное помещение, доктор Шеннон ждет меня. Мне в руки суют коробку и говорят:
— Убирайся, ты уволена, — прежде чем он поворачивается на своих старых, как грязь, ногах и уходит.
— Вы не можете уволить меня за чьи-то действия! Это просто смешно! — Я кричу ему вслед.
— Вот тут ты ошибаешься, Мелисса. Ты принесла этот беспорядок в мой офис и устроила сцену, которую я теперь должен убрать. Освободи свой шкафчик. Мы отправим твой последний чек по почте.
Мне требуется несколько минут, чтобы по-настоящему понять, что я только что потеряла не только свою работу, но и единственный источник дохода, позволяющий моей матери, моему племяннику и собственной голове оставаться над бурными водами. Я в жопе. Я даже не могу позволить себе зацикливаться на том, как я сейчас облажалась, потому что эта сука пойдет ко дну.
Я быстро убираю свой шкафчик, хватаю свои вещи и говорю Бренде, менеджеру, что позвоню ей, чтобы обсудить поведение доктора Шеннон. Она чувствует себя ужасно, но мы обе знаем, что было бы бессмысленно продолжать спорить с ним.
Когда я протискиваюсь через двери вестибюля на парковку и вижу Мэнди, которая отчаянно колет мои шины ножом, я теряю самообладание. Оглядываясь назад, возможно, это был не самый умный ход — нападать на женщину с большим ножом, но, черт возьми, я сделала это.
— Ты сумасшедшая сука! — кричу я, наблюдая, как ее глаза становятся бешенными. Бросив свою коробку на землю, я быстро сокращаю расстояние между нами, сгибаюсь в талии и прижимаю ее задницу к земле. Мой разум не замечает острой боли в руке достаточно долго, чтобы я даже подумала об этом. Схватив ее руку с ножом, я вонзаю его в землю и смотрю, как ее глаза расширяются и слезятся от боли. Она ослабляет хватку, и я быстро отбрасываю нож другой рукой.
— Ты глупая, жалкая, тощая засранка! Не знаю, что, по-твоему, у тебя было с Грегом, но с вами покончено. Ты хочешь, чтобы я думала, что ты для него особенная, но, милая, ты забываешь, что он уже ясно дал понять, что с тобой покончено.
— Он мой, — рычит она. — Ты никогда не получишь его!
— О, вот тут ты ошибаешься. Он у меня уже есть. — Я мило улыбаюсь ей, но, когда ее лицо искажается тем, что я могу описать только как помешательство в высшей степени, я знаю, что она перестала быть разумной.
— Серьезно? Ну, он был в моей постели прошлой ночью, и каждую ночь до этого! Ему может быть весело с тобой, но он всегда приходит домой ко мне.
— Ты сумасшедшая. — Я двигаюсь, чтобы слезть с нее, и тут она набрасывается, хватает меня за волосы и швыряет на землю. Моя голова на секунду ударяется об асфальт, но этого недостаточно, чтобы я не стряхнула ее и не отпрыгнула назад.
Даже не заботясь о том, как она держит мои волосы, я отступаю назад и врезаю кулаком ей в живот. Ее хватка мгновенно ослабевает. Вслед за этим я наношу еще один удар ей в висок и наблюдаю, как ее глаза затуманиваются, прежде чем она падает на землю.
— О Боже мой! Мелисса! Мелисса! Ты в порядке, милая? — Я оборачиваюсь и вижу, как Бренда выбегает из двери офиса с телефоном, прижатым к уху: — Я позвонила в полицию, видела все это, о Боже! БОЖЕ!
— Я в порядке, Бренда. Дай мне минутку, ладно? — Я подхожу и делаю один звонок, который для меня важнее, чем вызов полиции прямо сейчас. Грэг. Это не только его беспорядок, но я не могу отрицать, что мне было бы лучше, если бы он был здесь.
После быстрого звонка, от которого у меня снова подскакивает давление, я вешаю трубку и не могу сдержать улыбку, которая появляется на моем лице.
Да, я хочу, чтобы он был здесь, и не из-за беспорядка, в котором, возможно, есть его вина, но я хочу, чтобы он был здесь, потому что он делает меня счастливой. И впервые за долгое время я принимаю это счастье без страха, что что-то отнимет его у меня.
* * *
Приехала полиция, взяла показания Бренды и мои… Поскольку «Барби» все еще без сознания лежит перед моей машиной, они вызывают скорую помощь, чтобы отвезти ее в больницу. К счастью, парковка контролируется, поэтому они сказали мне, что соберут записи с камер наблюдения и свяжутся со мной, если у них возникнут какие-либо дополнительные вопросы. Бренда в шоке, когда я говорю им, что не выдвигаю обвинений. Это мое личное дело, и я не передумаю. Если она хочет затеять еще какую-нибудь хрень, я позволю ей; в следующий раз я буду ждать.
К несчастью для меня, Грег появляется, когда парамедик очищает ссадину на моей руке от удара ножом. Ничего страшного, но на моей руке и верхней части халата столько крови, что он бросает на меня один взгляд и становится злым. Я говорю о том, что можно почувствовать, как сильно охватила его ярость.
Он подходит ко мне двумя большими шагами, изучает мое лицо, и его глаза блуждают по каждому сантиметру моего тела, убеждаясь, что он ничего не упускает.
— Ты не сказала, что она причинила тебе боль. Ты не сказала мне, что она напала на тебя. — Он, казалось, не злился на меня, но все же я решаю, что лучше вести себя осторожно.
— Я думаю, что было бы правильной оценкой ситуации, если бы ты сказал, что технически я напала на нее. — Его глаза, которые смотрели на белую повязку на моей коже, поднимаются к моим, и я не могу не заметить юмора, который мелькает на мгновение, прежде чем беспокойство снова берет верх.
— Прости? — спрашивает он.
— Ну, одна вещь, которую ты, возможно, захочешь знать обо мне, это то, что я не лягу и не позволю кому-то трахать мою жизнь. Она царапала мою машину и оскорбила меня. Это произошло через десять минут после того, как из-за нее меня уволили с работы и вылила при всех на меня столько оскорблений, что я сомневаюсь, что найду работу в течение многих лет. Так что, да… Можно с уверенностью сказать, что я напала на нее.
— Ладно. Не уверен, что знаю, что с этим делать, но мы можем вернуться к этому позже. Ты в порядке?
— Грег, я в порядке. Я просто на секунду задела нож, но это всего лишь рана. — Я улыбаюсь его красивому лицу и пытаюсь немного облегчить гнев, который я все еще чувствую, волнами исходит от него. — Если тебе от этого станет легче, то она выглядит намного хуже.
Он несколько минут смотрит мне в глаза, прежде чем издает глубокий смешок.
— е очень-то хочется видеть, как ты страдаешь, красавица. Ты закончила? Что скажешь, если мы вернемся ко мне, и ты сможешь рассказать мне всю историю?
— Да, Грег, звучит заманчиво.
Бренда вручает мне мою коробку, о которой до этого момента я совершенно забыла, и после того, как мы дождались эвакуатора, чтобы забрать мою машину, мы направляемся к его дому. По дороге я звоню маме, сообщая, что у меня возникли проблемы с машиной и я приеду завтра. Я знаю, что мои проблемы все еще будут ждать меня утром, но прямо сейчас мне это нужно. Мне нужен Грег. Поразительно, но мысль о том, что я нуждаюсь в ком-то еще, не пугает меня.