Пятнадцать лет назад
Иду не спеша, с ровной спиной, но легкой дрожью в коленках. Считаю про себя лавочки. До последнего я не знала, приду ли сюда! Он и притягивает, и пугает меня. Странный тип.
Между лавочками довольно много пространства… Терзаюсь мыслью, что зря напялила это светлое платье. Надо было просто надеть джинсы и толстовку, и все. А теперь он ещё подумает, что я хочу ему понравиться! Платье самое обычное, и длина чуть выше колена, но тут все так демократично одеваются. На девочках сплошь джинсы и бесформенный верх. Буду белой вороной.
В тот момент, когда думаю, что повернуть назад еще не поздно, замечаю, что кто-то машет мне с девятой по счету лавочки. Значит, не пошутил? А если бы она была занята, маячил бы рядом?
С этими мыслями, степенно подхожу. Думаю, махнуть ли рукой в ответ? Сердце начинает бешено колотиться, когда вижу широкую улыбку того самого парня.
Я не дохожу буквально двух шагов до лавочки, как он галантно поднимается мне навстречу.
— Привет, — говорит мягко, непринужденно, как будто это далеко не первое наше свидание.
— Привет, — настороженно отвечаю.
— Шикарно выглядишь, — замечает небрежно, а я краснею, — присаживайся, прошу.
Он разговаривает так, будто мы не на обшарпанном куске набережной возле лавочки, а в каком-нибудь изысканном ресторане. Невольно хмыкаю, улыбаясь.
— Вы так любезны, — отвечаю ему, и вся моя робость волшебным образом вдруг куда-то исчезает. Бросаю взгляд на его одежду: джинсы, белая футболка, — вау! Твоя футболка прямо под цвет моего платья.
Плюхаюсь на лавку, кокетливо на него глядя. Ничего не могу поделать со своей улыбкой, она просто не сходит с лица! Впрочем, как и у него.
— Это знак, — он садится рядышком.
— Знак чего?
— Того, что надо хорошо провести время.
Снова немного настораживаюсь, внутренне подбираясь. Может, зря вообще пришла сюда? Но, я уже не в силах оторвать взгляд от его смеющихся синих глаз, и мне с ним легко. На улице заметно вечереет, хотя все ещё светло, а вокруг много людей. Бояться совершенно нечего! Поболтаю с ним полчасика и поеду в общежитие.
— Так ты и есть Алекс Спенсер? — спрашиваю, просто чтобы разорвать тишину.
Странно, совсем неподалёку от нас снуют люди, сигналят машины и гавкают собаки, а между нами — тишина. Словно очнувшись, он отрывает от меня взгляд и переводит на набережную. Ненадолго.
— Ну да, — отвечает просто. Хмыкаю:
— Как принцесса Диана?
— Что?
— Девичья фамилия принцессы Дианы была Спенсер, — я не знаю, откуда вдруг в моей садовой голове всплывает этот факт, — ты не ее родственник?
Он искренне смеётся, качает головой.
— Нет, однофамилец. Ты разочарована?
— Может быть, немного.
— А ты и в самом деле Джейн?
— Нет, ты разочарован?
— Не буду, если скажешь свое настоящее имя, — он вдруг прерывает сам себя, — хочешь поужинать?
Перевожу взгляд на закусочную.
— Нет, спасибо, я уже ужинала.
— Тогда коктейль?
Делаю круглые глаза, немного пугаюсь. В жизни своей не пила ничего крепче пары глоточков шампанского. Он ведь не алкогольный коктейль имеет в виду?!
— Разве что молочный, — шучу, но он тут же с загадочным видом уходит, бросив мне:
— Сейчас будет!
Ну надо же! Смотрю на океан.
И он действительно возвращается с двумя бумажными стаканчиками. В одном оказывается молочный коктейль, как и обещано, в другом, судя по запаху, кофе для него. Протягивает мне стакан и запечатанную в бумагу трубочку.
— Ты ведь несовершеннолетняя?
— Да, а ты? — беру из его рук молочный коктейль, мучительно размышляя, предложить ли за него деньги. И вообще. Подозрительно кошусь на Алекса — можно ли выпить то, что дает мне, по сути, незнакомец? Вдруг он подсыпал туда наркотик, или афродизиак какой-нибудь, — спасибо. Сколько я должна тебе за коктейль?
— Нисколько. Мне восемнадцать, а тебе?
— Семнадцать. Но восемнадцать уже совсем скоро, — зачем-то добавляю я.
— И все же, как твое имя? — он отпивает кофе и пристально смотрит на меня, — и зачем соврала?
— Я не врала, меня тут многие так называют, — пожимаю плечами, медленно пытаясь распаковать трубочку, — американцам так удобнее! Я не возражаю. Мое настоящее имя Женя.
— Женя, — задумчиво повторяет он, словно пробуя мое имя на вкус. Немного коверкая на британский манер.
— Вообще, Евгения. Женя — сокращённо. Ты тоже можешь называть меня Джейн.
— Я не американец, — он забирает из моих рук трубочку, очевидно насмотревшись на мои мучения, и одним резким движением разрывает упаковку. Возвращает мне, прикоснувшись, всего на секундочку, своими теплыми пальцами к моим. Чувствую себя странно, как будто током по коже. На губах застывает улыбка, в голове — всякий бред.
Отпиваю коктейль, он вкусный.
— Я тоже здесь чужак, — Алекс улыбается мне, — бритиш.
— А из какой ты части Великобритании?
— Из Англии.
— И приехал сюда учиться? — я полна любопытства.
— Да, — отвечает он после короткой паузы. Почему-то, — я выбрал для себя направление, но не поступил в этом году.
— Не добрал баллов?
— Не дошёл до университета, — хмыкает, — и теперь, как сказал бы мой дед, прожигаю жизнь. Набираюсь опыта.
Задумываюсь, пытаясь понять, правильно ли я его перевела для себя. Горжусь своим английским, но, как говорится, трудности перевода всегда имеют место быть. Собираюсь задать уточняющий вопрос, воодушевленно выдав перед этим короткий рассказ о своих языковых курсах. Только интересуюсь, какое именно направление он выбрал в учебе, как к нам подходят парни.
Оборванцы, черные. Весьма гнусного вида! Я видела таких раньше, они нагло разглядывают девчонок в упор, похабно хихикая, и громко кричат вслед в попытке зацепить, или пристают. Обычно я сразу избегаю таких, даже не глядя. Примерно как цыган у нас.
Вздрагиваю, понимая, что они хотят согнать нас с лавочки. Но Алекс и не думает напрягаться — вместо этого он лениво выдает им такое грязное ругательство, что я втягиваю голову в плечи и опускаю взгляд, а парни удаляются в неизвестном направлении.
Вероятно, в том, куда были посланы.
— Если уж надо учиться, то мне ближе всего строительство и архитектура, — спокойно продолжает он.
Повисает неловкое молчание. Алекс замечает мои горящие уши и смеётся. Похоже, он искренне удивлён, что я знаю такие словечки.
— Твой английский лучше, чем я думал, — произносит как ни в чем не бывало, — понимаешь, я говорю с нигерами на их языке! Иначе бы они не ушли, а вот нам пришлось бы свалить.
Прищурившись, смотрю на него. Да кто он такой? Малолетний бандит, наркоман?!
— А если бы они нас просто побили?
— Не успели бы, — отвечает как бы нехотя, — у меня есть некоторые знакомые. Я бы упомянул о них.
— Какие знакомые?
— Эй, а не слишком ли много вопросов? — он вдруг вскакивает с лавки, поднимая и меня за руки очень неожиданно. Увлекая за собой. Внутренне возмущаюсь от такой фамильярности, подрагиваю от шквала новых эмоций. Такие быстрые переходы выбивают меня из колеи! — пойдем разомнемся, покажу тебе кое-что.
— Кое-что — это что? — нервничаю, семеня за ним. Сжимаю свой почти пустой стаканчик.
Он крепко держит мою другую руку в своей, и уверенно ведёт за собой. Начинаю паниковать. Вообще-то смеркается. Скоро будет темно совсем. Куда он меня ведёт? Это чистое безумие.
Я останавливаюсь. Алекс останавливается тоже, оборачиваясь, глядя сначала удивленно, затем чуть насмешливо.
— Куда мы идём? Извини, я тебя совсем не знаю.
— На деревянный пирс, это совсем рядом, и среди людей. Боишься остаться наедине со мной?
Это звучит как-то… дразняще. Вспыхиваю. Вынимаю свою руку из его цепких горячих пальцев. Ну, уж это слишком!
Чувствую всю глубину пропасти между нами — хотя нас разделяет всего лишь какой-то условный год, но, я чувствую, что он намного опытнее и взрослее меня. Он отчего-то совсем не комплексует и не стесняется, а я, напротив, ощущаю себя сейчас маленькой и глупой. И мне это не нравится.
Как-будто он уже мужчина, а я все ещё маленькая девочка. Разворачиваюсь.
— Алекс, мне пора домой, приятно было познакомиться! Общежитие скоро закроют. А ты ведёшь себя неприлично.
Он кажется искренне огорченным, смотрит на свои наручные часы.
— Извини, я испугал тебя?
Опять смущаюсь, а ведь так хочется казаться взрослой и независимой.
— Я провожу, Женя, в любом случае, — настаивает он, — сейчас поймаю такси.
— Откуда у тебя деньги на такси? — спрашиваю строго.
— Ты задаёшь неприличные вопросы, — он улыбается, — извини, но я так воспитан, у нас свидание. Я провожу тебя на расстоянии, если ты не позволишь мне сделать это лично!
— Свидание?
— Нет? — он изображает притворный испуг, и делает это так забавно, что мы оба смеёмся.
— Нет, — отвечаю я, — просто дружеская встреча.
— Так мы друзья? — он как-будто радуется этому.
— Знакомые! Уже. Но возможно, — и мне действительно очень хочется верить в это, — мы подружимся.
И вообще, меня накрывает какой-то кураж.
Его поведение странным образом успокаивает. Кручу головой в поисках деревянного пирса. Интересно, что он хотел там показать? Я ещё не бывала на этом пирсе.
— И окей, проводишь, но только на метро, договорились?
— Договорились.
— И… мы можем сходить на пирс, я думаю. Ненадолго, — добавляю робко, — если ты не передумал.
— А ты? — смеётся.
— Ну, а что там такого интересного? — отвечаю вопросом на вопрос, краснея от вновь накатившего смущения. Любопытство в этот раз победило меня. Алекс внимательно меня изучает — очевидно, что перепады моего настроения забавляют его.
— Что такого мегасуперинтересного может быть на деревянном пирсе? — саркастически произносит он, сражая таким длинным словечком. Запоминаю его. И сам же отвечает на свой вопрос, — ничего! Но… вечером здесь иногда крутятся стайки дельфинов. Хочешь посмотреть?
— Да, — выдыхаю в восхищении, едва не хлопая в ладоши. Наверное, на это стоит посмотреть. Расскажу потом всем своим. Пофоткаю на телефон!
— Но это не факт, — честно предупреждает, и снова нежно берет меня за руку.
Мы куда-то идем. Его жест кажется очень интимным, и волны жара снова так некстати истязают мое тело. Ладонь Алекса теплая, и касается моей, а пальцы переплетаются с моими, отчего меня всю пробирают ужас от его смелости, и приятная дрожь.
Никогда раньше не испытывала ничего подобного! Это удивительно. Правда, опыт общения с противоположным полом у меня небольшой, если не сказать ничтожный.
— А их можно покормить? Может, купить булку или какой-то рыбы типа тюльки, сельди? — простодушно интересуюсь, приноравливаясь к его быстрому шагу и очутившись к нему непозволительно близко.
— Это тебе не мартышки в зоопарке, — отвечает он, — в лучшем случае, подойдут метров за сорок до пирса! Но мы их увидим.
Немного огорчаюсь.
— А во сколько закрывается твоя общага?
Называю точное время. До закрытия ещё целых три часа! Алекс снова бросает на меня насмешливый взгляд, но комментирует коротко:
— Должны успеть.
Наконец, подходим к месту. Пирс и вправду поражает — длинный-предлинный, сплошь из дерева. Люди тут есть, но их мало. Я иду за Алексом, глазея по сторонам, испытывая восторг от криков чаек и от того, как деревянный настил пружинит под ногами.
Мы чуть-чуть не доходим до самого края, как Алекс останавливается. Садимся и свешиваем ноги к океану, через широкие прутья перил. В нос ударяет запах соли, а ветер треплет мои длинные волосы. Ощущение абсолютного счастья!
Между тем, смеркается все больше. На пирсе установлено несколько фонарей, я силюсь разглядеть дельфинов на далеком водном горизонте. Но не вижу ни одного.
Да и фиг с ними, даже если не приплывут, здесь все-равно классно. Разглядываю дрейфующую рядышком яхту. Она освещена — отсюда видны даже диванчики на палубе и накрытый стол.
— Ну что, за встречу? — он касается кончиком своего стаканчика с остатками кофе, моего. Улыбаюсь.
— Давай! Очень приятно познакомиться. Ты, конечно, не принцесса и это не шампанское, но, — одним глотком допиваю молочный коктейль, — все-равно все очень круто.
Алекс прищуривается, ставит свой пустой стакан на пирс — и его тут же уносит ветром. Осматривается. Я вдруг замечаю, что мы практически одни, только где-то у самого берега, вначале пирса маячат две фигурки, очевидно такая же прогуливающаяся, как мы, парочка. Встает, быстро снимает футболку и джинсы, остаётся в одних трусах-боксерах! Я теряюсь. Подмигивает мне:
— Смотри.
И раньше, чем я успеваю испугаться, прыгает прямо с пирса в воду! Шокированная, я вскакиваю, перевешиваюсь через перила. Алекс выныривает из черной, в сгустившихся сумерках, воды, и довольно быстро доплывает до яхты. Беспомощно мечусь по пирсу, наблюдая за этим издали.
Вижу, как он с дьявольской ловкостью забирается на нее. Пригнувшись, пробегает по маленькой палубе. Люди где-то внизу, в освещённой кают-компании, внутри.
Я пребываю в ужасе — такое впечатление, что я сама как бы внутри какого-то фильма, экшена. Замерев, вижу, как Алекс выдергивает что-то из ведерка и бросается с палубы в воду. Да он ненормальный! Псих.
На яхте ничего не замечают.
Хватаю его одежду, чтобы не унесло ветром, и прижимаю к себе, страшно волнуясь. Я не местная, но знаю, что такое холодная вода океана, да ещё и в кромешной тьме. Океан — это непредсказуемая стихия, он как живой организм, постоянные подводные приливы и течения… хоть бы доплыл!
Наши все, ребята с курсов, не рискуют купаться даже днем. Как он доберётся сюда? Или он погребет к берегу? А если не выплывет, то что, куда мне бежать? Позвонить 911?!
Я уже давно не вижу его головы над водой, но здесь темно.
Мне кажется, что проходит вечность, прежде чем слышу, как кто-то плюётся и негромко ругается, карабкаясь по деревянным балкам пирса на самый верх. Я бросаюсь к нему, протягиваю руки.
Но его рука сначала ставит на одну из деревянных досок бутылку, затем через широкие прутья-перила легко запрыгивает и он сам. Да этот псих в отличной форме! Конечно, мои попытки помочь ему взобраться выглядят смешно после такого квеста.
— Ты больной человек! — кричу ему, потому что нарастающий ветер просто не даёт возможности говорить тихо. Я очень зла на него, — ты зачем это сделал?
— Черт, там так грязно и скользко, под пирсом, — он смеётся и смотрит на свои руки, — хочу ополоснуться, но у берега! Возьми, пожалуйста, бутылку. И догоняй.
Мчит хорошей трусцой к началу пирса, видимо, ещё и пытаясь согреться. К вечеру заметно похолодало. Свою одежду он забирает из моих рук, а я хватаю тяжелую мокрую бутылку, разглядывая ее при тусклом свете фонарей и еле поспевая за ним.
Наконец, мы на берегу! Алекс опять заходит в воду, окунается с головой, но на этот раз совсем ненадолго. Я снимаю туфлю с одной ноги и пробую воду кончиками пальцев. Она кажется мне очень холодной.
Алекс возвращается.
— Что это? — я потрясаю перед его носом бутылкой, пока он прыгает на месте, согреваясь и обсыхая.
— Шампанское. И неплохое! Ты хотела шампанское?
— Я?!
— Ну да. Забыла?
Глубоко вздыхаю, не зная, смеяться ли мне с ним или плакать.
— Я ещё хотела принцессу, где принцесса? — решаю пошутить.
Стараюсь не смотреть на его тело. У него очень красивый рельеф мышц — не перекачан, но явно очень натренирован. Вот это да!
— Зачем тебе принцесса? — хитро интересуется он.
— А зачем мне шампанское?
— Давай разопьем?
— Что?! Я несовершеннолетняя, ты забыл?
— Фу, какая ты скучная, — теперь он отжимается, и это выглядит, блин, очень завораживающе. Снова перевожу взгляд на океан.
— Я хотела уже звонить в службу спасения! Ты знаешь, почему люди не плавают в океане?
— Знаю, из-за течений. А ты знаешь, что делать, если попадаешь в течение? Никогда не плыви к берегу! Надо плыть вдоль берега, и метров через десять- пятнадцать течение тебя отпускает..
— Да что ты? — я все ещё очень зла на него, — откуда тебе все это известно? Ты что, где-то подрабатываешь спасателем?
— Нет, — отвечает как бы нехотя, — я учился в хорошей спецшколе для мальчиков. Там акцент, в том числе, на спортивную подготовку.
— Почему для мальчиков? — невольно заинтересовываюсь этим фактом его биографии. Он пожимает плечами:
— Раздельное обучение.
— Это как?
— Вообще, это норма для частных школ в Великобритании! Государственные школы почти все смешанные, а вот частные практикуют раздельное обучение для девочек и мальчиков.
— Ух ты! А зачем?
— Считается, что это благоприятно влияет на учебу в целом.
Смеюсь. Мне это кажется бредом.
— Ну, если так, тогда надо и раздельные институты, а затем и раздельную работу на предприятиях. Если уж по такой логике, то до конца… это там вас учат так лихо воровать шампанское?
— Нет, — отрезает он, подсушивая свои волосы футболкой, — такому в школах не учат.
— Но ведь частная школа, это очень дорого! Ты богат, что ли? Или твои родители?
— Я из хорошей семьи. Но не из богатой, скорее из обеспеченной. Мой дед, бывший военный, помог пристроить меня туда по своим связям, — Алекс почему-то заметно мрачнеет и умолкает.
Мне хочется поменять тему. Я чувствую, что ему неприятно говорить об этом. Интересно, почему? В голове опять столько вопросов, но не задаю ни одного из них.
Потребность подбодрить его почему-то становится острой, и я подхожу ближе. Касаюсь пальцами холодной, влажной кожи плеча Алекса. Он замирает, пристально взглянув на меня. Отдергиваю руку, как-будто сделала что-то запретное.
— Как ты, согрелся? Может, выпьешь шампанского?
— Только если вместе!
Отрицательно качаю головой.
— Тогда закопаем и отметим им твое совершеннолетие. Только на брудершафт, — улыбается, — так пойдёт?
Грустно улыбаюсь в ответ.
Я знаю, что свое совершеннолетие буду отмечать уже далеко отсюда. Очень далеко! В моей груди щемит, так странно. Кажется, этот псих уже проник мне под кожу. Мы едва познакомились, а я уже сожалею о том, что его не будет на моем дне рождения. Ну не ерунда ли?
— Я понял, ты уедешь к тому времени? — он что, ещё и читает мои мысли?! — или не хочешь целоваться со мной?
Алекс спрашивает это так простодушно-искренне, что сам разряжает обстановку! Смеемся оба.
— Ну что ты, как можно не хотеть целоваться с тобой?! — спрашиваю в притворном удивлении, — ты так мастерски крадешь шампанское…
— В этом деле важнее умение мастерски целоваться, — уместно замечает он.
Краснею. И тут он опять читает мои мысли.
— А ты целовалась когда-нибудь?
— Давай-ка спрячем бутылку, — сердито отвечаю, подхватывая ее и делая вид, что внимательно изучаю этикетку, — а когда распить, придумаем потом.
Алекс легко соглашается, одевая футболку.
— Извини, я сниму мокрые трусы, очень холодно, — говорит запросто, и я стремительно отпрыгиваю от него, отворачиваясь. Отбегая подальше.
Он посмеивается, и что-то подсказывает мне, что уж он-то, скорее всего, не только целовался! Через минуту подходит ко мне уже полностью одетый.
Может это странно, но я действительно раньше не целовалась. Никогда. Ну, кроме простого чмока в щёчку. Непринуждённо болтая, мы идем вместе искать то место, куда спрячем бутылку.