— Женька, — слышу шёпот, и чувствую, как кто-то легонько проводит по моей руке.
Голос из прошлого, который ни с чем не перепутаешь. Распахиваю глаза, молча вглядываюсь в темную рослую фигуру рядом со своей постелью. Резко сажусь.
Щелчок — и человек включает что-то вроде микрофонарика, чтобы осветить свое лицо. Выключает, через какое-то мгновение. Мгновение, которое кажется мне нереальным. Ведь этого не может быть, потому что этого быть не может!
— Привет, я Алекс Спенсер, помнишь меня?
Полное ощущение горячечного бреда.
Провожу рукой по своему израненному лбу, покрытому испариной. А он подсаживается ко мне ближе, на краешек постели.
— Тебя что, били?! — шепчет в удивлении, смотрит прямо на мою ссадину.
Его лицо совсем близко. Спрашивает, как будто бы не было этих лет, этих событий. Едва дышу. Вижу его черты довольно отчётливо в тусклом фонарном свете, проникающем сквозь уличные окна. Свет неровный, и лежит на нас рассеянными ломаными линиями из-под толстых металлических решёток на окнах.
— Я упала, — осторожно отвечаю, все ещё боясь, что стала сумасшедшей. А что, бывает же после сильных потрясений. Он тихонько усмехается.
— Говоришь как мужик.
— А… это и правда ты?
Алекс выпрямляется.
Подскакиваю пружиной как можно ближе к нему, кровать противно скрипит. Мы синхронно поднимаемся, и я оказываюсь рядом с ним, продолжая жадно изучать. Он не отодвигается. Появись здесь даже Гриша, даже папа — я не удивилась бы так сильно.
— Ну потрогай, если хочешь, — хмыкает. Его тихий голос не тревожит Катю, которая мирно спит на своей кровати в шаге от нас, — даю полный карт-бланш. Секунд на десять!
На десять секунд? Почему именно десять? И что он делает здесь, в этой палате, глубокой ночью?! Окончательно придя в себя, порывисто обнимаю Алекса, удивляясь, принимаясь шептать всякий бред.
Он не отталкивает меня, но и не отвечает взаимностью. Это кажется мне странным. Хотя, только ли это?
— Алекс, привет, — глуповатое начало, да, — но что ты здесь делаешь?! А я, представляешь, подумала, что сошла с ума… Знал бы ты, как я рада видеть тебя! Значит, настоящий?
— Да, с этим определились. Давай ты поплачешь в машине, у нас мало времени, — он довольно холодно отстраняется и жестом обращает мое внимание на Катю, которая вдруг начинает ворочаться в постели, — разбуди и собери сестру! Я помогу вам сбежать, сейчас.
Мои щёки все ещё влажные от непрошенных слез. Начинаю заикаться от потока мыслей, сиплю:
— В какой… но как… ты что-то знаешь?!
— Женя, Джейн, — он жестко берет меня за предплечья и разворачивает к себе, — услышь меня! Все подробности после. Бери сестру, вещи, уходим.
— Куда? — все ещё туго соображаю. Происходящее в темноте, полушёпотом, до сих пор кажется мне сюрреальным.
— Значит, ты готова стать донором почки?
Говорит спокойно, но этот вопрос моментально возвращает меня к реальности. Так он и это знает?! Откуда?
Больше не задавая вопросов, быстро бужу Катю, коротко объясняю ей, что этот мистер поможет нам, но надо бежать прямо сейчас.
Страх так велик, что бежим, не переодеваясь, в больничных пижамах и тапках, прихватив свои чемоданы.
Выходим из палаты. Первое, что бросается в глаза в слабо освещённом общем коридоре — человек, сидящий на полу, буквально в нескольких шагах от нашей двери.
Его голова неестественно запрокинута наверх, а подбородок и губы залиты кровью. Присматриваюсь — да это же наш цербер! Меня начинает тошнить, ноги подкашиваются.
Заботливо подхваченная под локоть Алексом, я слышу от него:
— Он живой, идём.
В коридорах пустынно, ни души. Так странно. Почти бежим, а Катя все ещё пребывает в полусонном состоянии. И это хорошо.
— Там везде электрические ограничители! Вдоль забора, — шепчу Алексу, когда мы ловко выходим во двор через окно санузла на первом этаже, не без его помощи, конечно.
— Наблюдательная девочка, — уголки губ Алекса чуть приподнимаются в улыбке.
А мои глаза горят, впитывая его в себя, разглядывая всего, нового, взявшегося ниоткуда, насколько это вообще позволяет ситуация и наш непрерывный бег.
Я продолжаю вспоминать. Изумляться. Спотыкаться, пытаясь поспеть за ним, и постоянно контролируя передвижения Кати при этом.
— Получила разряд возле шлагбаума, — лаконично объясняю. Алекс с интересом смотрит на меня, секунду или две.
А он изменился! Не до неузнаваемости, конечно, но… очень возмужал. Не знаю, какое здесь можно было бы подобрать правильное слово, возможно, это слишком примитивное.
Алекс изменился, очень, и это не про внешность, вернее, не только про внешность. Раньше он был импульсивный, дерзкий, немного дерганый, что ли, а сейчас — спокойный и сосредоточенный. Четкий, быстрый, очень уверенный в себе. Мужчина с грацией хищника. И этот его взгляд, не читаемый, похожий на сканер, пугает.
Прошло много лет, да. Внешне Алекс все такой же привлекательный, зараза! Но я прямо физически чувствую ауру силы, исходящую от него, ауру чего-то неконтролируемого, опасного.
Так что же он делает здесь?! Мне сейчас очень неуютно, и даже страшно.
Хотя, одновременно с этим я счастлива, что мы почти вырвались. И безумно рада видеть его! Даже не знаю, что радует меня больше — собственная спасённая почка или наша встреча.
Алекс руководит нами так легко, как-будто мы всю жизнь у него в подчинении. Послушно выполняем все инструкции. Многочисленные вопросы буквально жгут мне язык, но я заставляю себя молчать.
Небо заметно светлеет, и на горизонте появляется, медленно расползаясь, ярко-розовая полоска рассвета.
— Перелезаем через забор, ограничители отключены, — тихо распоряжается Алекс, одним движением просто перебросив наши вещи на ту сторону, — я перенесу девушку, а ты давай сама! Справишься?
Коротко киваю. Едва мы оказываемся за забором, как он обращает мое внимание на неприметную машину без номеров, припаркованную под раскидистыми кустами.
— Нам туда. В машине человек, при нем ни о чем не говорим, окей?
— Окей.
Садимся. Мужчина на водительском месте желает нам доброго утра, но смотрит на Алекса.
Моментально трогаемся, едем быстро. Я оборачиваюсь в сторону нашей постепенно удаляющейся тюрьмы, надолго задержав взгляд на мрачном сером здании. Солнышко уже вовсю скользит по нему своими красными лучами.
Похожих зданий здесь целый район! Заблудиться ничего не стоит. Ни людей, ни машин. Жуткое место. Меня бьет озноб. Поворачиваюсь к сидящим, ловлю внимательный взгляд Алекса в зеркале заднего вида, который он тут же отводит.
Почему он так ведёт себя, и кто этот человек за рулём?
В салоне авто играет негромкая музыка. Даже Катя не спрашивает ни о чем. Что происходит? Может быть, сейчас я проснусь в своей постели, а цербер прикажет мне собираться в операционную?
Передергиваю плечами, стряхивая с себя оцепенение, вновь переводя взгляд за окно. Заставляю себя сосредоточиться на том, что вижу.
Новый день уже вовсю набирает обороты, солнце светит все ярче, на обочинах вдоль дороги начинается зеленая зона. Постепенно я успокаиваюсь. И благодарность — теплая, пьянящая, как игристое вино, наполняет меня до краев. Улыбаюсь.
Как бы там ни было, а мы уже далеко от того места. One more life… Спасибо тебе, Алекс Спенсер!
Приезжаем в приличный по виду район многоквартирных домов. Заходим в просторную квартиру, осматриваемся, пока Алекс говорит о чём-то с водителем, а затем отпускает его.
Я нетерпеливо дожидаюсь Алекса, чуть не пританцовывая на месте. Катя оживленно болтает о пережитых впечатлениях, но я сейчас не в состоянии воспринимать от нее информацию. Прошу сестру дать нам несколько минут на разговор.
— Да, но кто это?! — не унимается она.
Едва Алекс входит в комнату, бросаюсь к нему навстречу.
— Мы можем поговорить? — спрашиваю, затаив дыхание.
— Конечно, в кабинете, — он открывает дверь комнаты передо мной, и жестом предлагает следовать за ним.
В кабинете? Да хоть на крыше!
Залетаю туда как на крыльях, не отрывая от него горящего взгляда. Закрываю за собой дверь. И такое впечатление, что сердце мое просто разрывает на части.
От слишком большого потока слов, которые я должна сказать ему, молчу, упорядочивая его в голове, раздумывая, с чего начать… Пытаюсь унять учащённое дыхание.
— Присядем? — спрашивает Алекс.
Растерянно смотрю, как он неспешно усаживается в одно из кресел. Делает приглашающий жест по направлению к креслу напротив. Резко, порывисто подхожу к Алексу вплотную:
— Ты че, обалдел?!
Он вскидывает на меня глаза.
— Слон ты толстокожий, дай хоть тебя обнять, — смеясь, бесцеремонно тащу его к себе за запястья. Он легко поднимается, позволяя мне сделать это. Крепко обнимаю его, чувствуя стальной корсет мышц через одежду, — ого! Да ты в отличной форме.
Наконец, отрываюсь от него. Снова смотрю в глаза, в восхищении глажу зачем-то его короткие волосы, уши, затем снова обнимаю, притягивая к себе, не зная, то ли мне плакать, то ли смеяться от счастья.
— Ну, чего застыл, как на приеме у королевы Елизаветы? — наконец, отрываюсь от него окончательно, — как дела? У нас говорят — сколько лет, сколько зим! Спасибо тебе огромное-преогромное! Если бы ты только знал, от какой беды нас спас… или знал?!