Напившись кофе и купив самый простенький смартфон, который только мне удалось найти в магазине, еду в компании Алекса в Лондон.
Первым делом, конечно, проверяю почту. Два письма от Кати: коротенькое сообщение о том, что доехала нормально, и второе, побольше, про Гришу, который притащился в аэропорт и скандалил там. Не соизволил даже подвезти их домой, но, как пишет Катя, на общественном транспорте без Гриши ехать было очень приятно.
Хмурюсь. Смотрю на Алекса искоса — он слушает музыку, видимо, давая мне возможность погрузиться в себя. Решаюсь позвонить папе при нем, все равно он не знает русского. Буду говорить коротко.
Немного нервничаю, бросив взгляд на часы. К тому моменту, как мы будем на месте, из-за разницы во времени звонить будет уже поздно. Не поднимать же их среди ночи. А завтра так вообще, полет в неизвестность! Эфиопия, о Боже. Мне страшно, и вместе с тем интересно. Выходит — страшно интересно. Улыбаюсь своим мыслям.
Отвечаю Кате бодрым и позитивным письмом с призывом держаться, и отмечая, что у меня все в полном порядке. Есть ещё пара писем от коллег, незначительных. Так, рабочие вопросы. Торопливо отвечаю одной по поводу каталога студенческих работ на конкурс, и другому по вопросу планирования методичек на этот год.
Ещё читаю письмо от Наташи Орловой, той самой моей коллеги и близкой приятельницы, которую я когда-то попросила письмом наведаться в Фонд «One more life» с вопросами. Вижу по дате, что она добросовестно отнеслась к моей просьбе, и коротко отписалась обо всем, что мне уже сегодня неактуально. Отвечаю ей несколькими строчками с благодарностью.
Выдохнув, решительно набираю номер отца. Он поднимает трубку почти сразу:
— Слушаю?
— Привет, пап. Это Женя.
— О! Женюсик.
— Да, это теперь мой номер, на всякий случай запиши! Как у вас дела, как Катя?
— Все хорошо! Там Гриша в панике..
— Это ничего, — обрываю его фразу, мучительно соображая, как бы мне соврать половчее, и вдруг папа сам даёт удобную площадку для манёвра:
— А чего ты там застряла вообще, тебе хоть заплатят за содействие?
— Ну конечно, — произношу вполне уверенно, — и даже более того! Мне предложили работу, краткосрочный контракт на услуги переводчика, — кошусь в сторону Алекса, подмечая, что он смотрит исключительно на дорогу, — платят хорошо. Я задержусь ещё на несколько дней.
— А как же твоя работа?
— У меня ещё отпуск, успею.
— Ну, добро, — слышу, как он вздыхает, — молодец. Но тут Гриша нам житья не даёт, перезвони ему сейчас. Не звонила ещё, или уже?
— Папа, — говорю твёрдо, и отворачиваюсь поближе к окну. Понижаю голос, — эта информация только для тебя. Чтобы ты мне не делал каждый раз дырку в голове этим Гришей… Послушай. Я развожусь с ним. Сразу, как только приеду!
— Ээ… да как же это?!
— Да вот так!
— Это из-за поездки, что ли..
— Нет, папа. Это случилось давно, мы с ним чужие люди..
— Это я во всем виноват! — перебивает он меня с горечью в голосе.
— Папа, ты здесь не причем. Расскажи лучше, как Катя! Ей на диализ скоро, держи на контроле, пожалуйста.
— Ой, ладно, — отец крякает и снова тяжко вздыхает, — как же так получилось-то? Ну, ты с ума сошла. Чьё это решение?
— Пап, мы не слышим друг друга. Мое! Я разберусь сама, — решаю побыть жесткой, — извини. Ты проследи, чтобы Катя не забывала о диализе, а то она всегда затягивает с этим до последнего — процедура-то ведь не из приятных, а потом ей плохо. Договорились?
— Что ты меня, как маленького, учишь, — начинает он заводиться, включая «авторитетного» отца семейства. Видимо, очень недоволен моим нежеланием сделать подробный доклад на тему развода. Но его это действительно не касается, — делаете из меня монстра какого-то, то ты, то Гриша! Я что, мало Катей занимаюсь? Ты это хочешь сказать?
Теперь уже вздыхаю я. Иногда он становился просто невменяемым. И в этом случае самое лучшее — просто закончить разговор, не вызывая излишней агрессии.
— Просто напомнила, — отвечаю почти кротко. Ну не перевоспитывать же этого тяжелого, странного человека?! Тем более, что мне не по плечу эта задача, — пора вернуться к работе. Всего хорошего, привет Катюше и Элеоноре Юрьевне!
Кладу трубку. Меня всю трясёт. Как обычно, после подобных диалогов с ним.
Пытаясь переключиться, перевожу взгляд сперва на серую ленту дороги с желтой разметкой, а затем на тощую зеленую растительность вдоль неё. Какие-то сплошные длинные кусты.
Начинает накрапывать мелкий дождик. В салоне машины играет негромкая музыка, одна из песен группы «Scorpions». Я вслушиваюсь, и узнаю ее. «Still loving you». В груди что-то сладко и страшно замирает, заставляя забыть обо всем, кроме строчек песни.
Строчек и слов, раздирающих сейчас мою исстрадавшуюся, так и не нашедшую своего места в жизни и своего человека, душу. Они ранят меня в сердце, скребут по нему острыми осколками воспоминаний.
И в моей памяти немедленно всплывает тот поздний вечер, в окутанном сигаретным дымом танцклубе «Тыква», Нью-йорк. Я, семнадцатилетняя, танцующая под эту самую песню в тесных объятиях Алекса.
Молча, бросаю взгляд на его напряжённый профиль. Интересно, он думает о том же?
Пятнадцать лет назад
Обнимаемся, тесно прижимаясь друг к другу. Двигаемся в такт музыки. Целуемся без остановки, все равно здесь так дымно и темно… а ещё, такие же парочки вокруг, что уже ничего не имеет значения. Вибрирую от счастья на каждое его прикосновение, теряя всякий стыд.
С нами в клубе Старк и его девушка, Бритни. Вот никогда бы не подумала, что этот громила способен на такие нежные чувства! Мы оставляем их за столиком распивать легкие алкогольные коктейли и наслаждаться друг другом, а сами снова и снова ускользаем на танцпол.
Сегодня все медляки наши, и моя голова кружится. Руки Алекса невесомо соскальзывают с моей талии на попу. Смеясь, пытаюсь вернуть их обратно и он смеётся тоже.
— Поаккуратнее с барышней, — разрывает наш зрительный контакт чей-то голос, — здесь приличное место! Доброй ночи, Эжени.
Вздрагиваем, оба. Артист!
Он подошёл к нам совсем незаметно, и теперь просто стоит истуканом рядышком, среди танцующих. Улыбается мне. Музыка сменяется, но в этот раз снова звучит медленная композиция.
— Я сам разберусь, каким мне быть со своей девушкой, — грубовато отвечает ему Алекс. Я же почему-то смущаюсь.
— Доброй ночи, — отвечаю ему.
— А, так ты собственник! — усмехается он, — жаль. Я только хотел попросить один танец у Эжени. Конечно, барышня, вы можете отказать мне, ведь едва ли такой взрослый мужчина смог бы обратить… - обращается Артист ко мне, но Алекс вновь прерывает его.
И снова очень грубо, как мне кажется, я даже с удивлением смотрю на него. Меня всегда воспитывали в уважении к старшим, а это человек старше нас вдвое как минимум. К тому же он член команды.
— Она не танцует, — отрезает Алекс, задвигая меня куда-то за свою спину, — с вами! А со мной — да.
— Искренне вам сочувствую, барышня! — отзывается тот так насмешливо, глядя мне прямо в глаза, что я вдруг краснею и говорю зачем-то, что вообще не против потанцевать с ним один танец.
Возможно, тут сказывается излишняя самоуверенность Алекса, который ведёт себя и в самом деле как собственник, а может быть, мне просто хочется как-то сгладить ситуацию.
Но — Артист мгновенно подхватывает меня, вполне вежливо, соблюдая дистанцию, и вот мы уже танцуем, а я вижу бешенство в глазах Алекса. Он резко разворачивается и уходит с танцпола.
Кручу головой, пытаясь разглядеть в толпе его спину.
— А вот это было мудро, девочка, — сладко жмурясь, наклоняясь ко мне, жарко шепчет Артист, — никогда не позволяй мужчине поработить тебя, принимать за тебя решения! Иногда только делай вид, что он главный, это полезно для отношений. Но, знаешь… эти щенки не способны оценить тебя в полной мере, ни один из них. Только такой взрослый мужчина как я знает истинную ценность твоей чистой красоты, твоей свежести..
— Что вы такое говорите?! — возмущённо перебиваю его. Он что, клеит меня?
— Да, девочка, — Артист сжимает мою талию покрепче, и на меня накатывает приступ тошноты. Наклоняется к моему уху ближе, — ведь ты — бриллиант чистой воды, который я мог бы очень хорошо огранить. Подумай. Я открою тебе один важный секрет — тот парень, с которым ты сейчас, не имеет перспективы на будущее. У него вообще нет будущего!
Я решительно сбрасываю его руки со своей талии и бегу, не оборачиваясь, искать Алекса.
Артист мерзок! Как все-таки Алекс был прав, что отказал ему за меня.
Нахожу его аж на крыльце у входа в клуб и тихонько подкрадываюсь сзади, со смехом закрывая рукой глаза.
— Угадаешь? — удерживая одну руку на его глазах, выдергиваю другой у него из пальцев недокуренную сигарету. Бросаю далеко в урну, не попадаю.
Она описывает короткую светлую дугу в темноте, мигнув нам еле тлеющим кончиком. Алекс курит редко, но эти сигареты очень крепкие.
— Было бы странно, если бы не угадал! — отзывается, улыбаясь. Отнимает мои руки, разворачивая к себе, — и что он тебе сказал?
— Всякую фигню, — впиваюсь в его губы жарким поцелуем, — фу, ты невкусный, не кури больше!
— Не буду.