Бахр-Дар, Эфиопия
Алекс возвращается только через пару часов, когда я уже начинаю волноваться за него, периодически выглядывая зачем-то в густую, чернильную тьму за окном.
Не похоже, чтобы у него было оружие. Какой бы крутой агент ты ни был, зачем назначать встречи в такой стране как Эфиопия в столь поздний час? Пытаясь занять себя, я бесцельно слонялась по квартире в своей новой безразмерной футболке и джинсовых шортах. Неожиданной и приятной находкой стала целая гора экзотических фруктов в красивом разноцветном блюде на кухне, откуда я решилась стянуть нечто самое для себя привычное — банан.
В принципе, для ужина мне бы вполне хватило, не чувствую себя голодной. Но когда Алекс бесшумно заходит на кухню, с довольной рожицей потрясая передо мной шуршащим белым пакетом, я радуюсь ему как ребёнок!
— Нашел неподалёку один ресторанчик с европейской кухней, позавтракаем там утром? — предлагает он, раскладывая на столе какие-то консервы, сливочное масло и хлеб, с воодушевлением пещерного человека, раздобывшего мамонта, — это показалось мне самым безопасным. Консервы из ЕС.
— Круто!
— Да.
— И я нашла кое-что в холодильнике, — оповещаю.
— Надеюсь, не расчленённый труп сержанта? — ухмыляется он, но тут же обрывает сам себя, состроив при этом забавную гримаску, — извини! Знаю, не смешно.
И добавляет, брезгливо вынимая из холодильника какой-то непонятный кусок мяса в фольге и лепёшки зелёного цвета:
— Это не намного лучше! Похоже на ынджер. Будешь?
Смеёмся.
— Вряд ли. Я вообще есть не хочу. А… ты взял оружие? — интересуюсь зачем-то. Он смотрит насмешливо.
— Просто то, что ты задумал — очень опасно, — нахожу нужным подчеркнуть, — или тебе поможет полиция?
— Поможет, — Алекс тоже вдруг становится серьёзным. Сосредоточенно распаковывает масло и нарезает найденным ножом хлеб. Посуда здесь чистая и добротная, — Женя… А ты не думаешь о том, что будет после?
— Нет, — отвечаю честно, догадываясь, о чем он. Наверное, о том, что будет, когда мы закончим со всеми делами, и время расставания неумолимо приблизится. Теперь уже навсегда. Разве что нас снова не сведёт странным образом какой-нибудь случай!
— Женя, а ты вообще, в принципе, — продолжает несколько печально, — думаешь?
До хруста смяв в руке бумажную салфетку шариком, весело запускаю в него. Алекс ловко уворачивается! Вот гад. Тепло улыбаемся друг другу, совсем как старые друзья. Так и есть.
— С тобой настолько не соскучишься, что думать просто нет смысла, — признаюсь. Он оставляет свой хлеб, чтобы подойти ко мне.
— Будешь бутерброд?
— Нет, — пячусь от него в сторонку.
— А что будешь?
— Ничего, — в горле вдруг пересыхает, — водички попью. И спать!
К счастью, в этой квартире две спальни. И в шкафу несколько комплектов постельного белья, я проверила. Спать с Алексом в одной постели, не касаясь друг друга, для меня то ещё испытание! Хотя, если подумать, неизвестно для кого из нас большее.
И я думаю об этом. Где-то внизу живота все скручивает сладким спазмом от одной только мысли, что он снова может прикасаться ко мне так, как в той машине. Целоваться же с Алексом без отношений — вообще должно быть запрещено законом, как по мне, это же оружие массового женского поражения! Мне кажется, что если он схватит меня и начнет целовать, то я посопротивляюсь недолго. Какой-то бред, но это честный бред — обманываться нет смысла.
Сглотнув, усмехаюсь. Напускаю на себя равнодушный вид и, избегая смотреть в глаза Алексу, присаживаюсь за стол.
— Ладно, давай попьём чайку, — предлагаю непринуждённо, — если он здесь есть, конечно. Только недолго, хорошо?
Аэропорт, Аддис-Абеба, Эфиопия
Из здания аэропорта выходит мужчина в толстовке, с накинутым на голову капюшоном и в джинсах. На плече у него спортивная сумка небольшого размера.
Бегло осмотревшись, мужчина уверенно направляется в сторону нескольких стоящих в ряд такси, и садится на задние сиденья в ближайшее свободное. Коротко называет маршрут «Бахр-Дар» и спрашивает цену. Словоохотливый чернокожий таксист называет ее и уже трогается с места, уточняя на ломаном английском:
— Бахр-Дар, мастер, адрес?
— Вези меня в самый криминальный ночной клуб Бахр-Дара, — отвечает ему пассажир внятно и медленно, — туда, где есть бандиты.
Улыбается и кладёт на переднее сиденье плату за проезд, в двойном размере. Купюры раздвигаются небрежным веером.
— Это все тебе! Без сдачи, — добавляет.
Таксист недоумённо моргает, таращась на него в зеркало заднего вида. Затем криво ухмыляется, пряча деньги в карман.
— Вы уверены, мастер?
— Да, — и пассажир поворачивает голову к окну, теряя к таксисту всякий интерес. Разговоры в пути он не поддерживает, прикрыв глаза, как будто дремлет. Таксист решается потревожить его уже в конце пути, паркуясь под ночным клубом «Черная орхидея».
— Мы на месте. Но здесь опасно, мастер!
Тот моментально приходит в движение, пружинисто выбираясь из машины и закидывая свою сумку на плечо. В нем чувствуются ловкость и недюжинная сила.
— Супер! Спасибо, удачи, — он скупо улыбается напоследок, перед тем как скрыться из виду.
Таксист ещё некоторое время смотрит ему вслед, а затем торопливо отъезжает с парковки клуба, подальше от возможных неприятностей. Для себя он уже решил, что, в случае чего, не запомнил этого пассажира.
Подойдя к входу в клуб, Макс Талер одним незаметным прикосновением к ушной раковине активирует сенсорный автоматический переводчик в своем ухе. Теперь он может говорить на любом языке, но пока что его задача — изображать из себя недалёкого туриста.
Поэтому он обращается на английском к осклабившимся при виде него двум чернокожим секьюрити на входе, похожим на огромные шкафы:
— Привет, ребята, — глуповато улыбается, покачиваясь, как слегка выпивший человек, но говорит при этом медленно и четко, — можно мне потратить немного денег в вашем клубе?
Они туговато соображают, но кивают ему, отступая. Обмениваются друг с другом многозначительными взглядами, и Макс заходит внутрь.
Наобум пробирается к барной стойке, разрезая собой густой дымный воздух, озаряемый изредка вспышками яркого света, под монотонную грохочущую музыку. Осматривается, словно невзначай. Здесь одни только чёрные! Он замечает, что моментально приковывает к себе десятки и сотни тяжелых, любопытных взглядов.
Впрочем, ему нравится испытывать этот адреналин в крови, и он улыбается абсолютно искренне сейчас, кайфуя от острого чувства опасности. Перекрикивая громкую музыку, Макс заказывает какую-то примитивную, крепкую выпивку у высокого, сплошь покрытого татуировками и от того нереально черного, как ночь, бармена, обращаясь к нему на английском. Кладёт купюру на стол.
Ему важно, чтобы его заметили наверняка, поэтому он расплачивается долларами, а не местной валютой (официальная денежная единица в Эфиопии — быр, прим. автора). Бармен сметает купюру со стола, заменив ее выпивкой.
Посидев так какое-то время, Макс пару раз делает вид, будто пригубляет стакан. Пить здесь, что бы то ни было, для глупого белого туриста — как и просто зайти сюда, самоубийство.
— Я хочу поговорить с вашим самым главным бандюком, — говорит он бармену, улучив подходящий момент, и кладя незаметным движением стодолларовую купюру под стакан. Двигает стакан к нему, — как мне его найти, подскажи?
Бармен только усмехается, отрицательно качнув головой и отодвигая от себя стакан. В этой нищей стране сто долларов — его месячная зарплата, но он не берет их.
От Макса не укрывается быстрый взгляд бармена за его спину. И он легко прослеживает его, оборачиваясь на беснующуюся в танце, хаотичную толпу. Замечает пристальные взгляды, стараясь запомнить черные лица, которые для него, впрочем, здесь все как одно.
Усмехается. На улице его мог бы грабануть кто угодно, но в этом месте — только с «санкции» бандитов. Выйти на их главаря не сложно, если Макс уже попал в фокус внимания его «шестерок».
Он прячет нетронутую стодолларовую купюру в карман, и сидит со стаканом в руке ещё минут десять. Затем встаёт и спрашивает, где здесь санузел и, получив ответ, направляется туда.
Макс уже знает, что в это самое время за ним идут.
Неожиданно на руке его повисает мерзкая, развратного вида негритянка, выпрыгнувшая как чертик из табакерки из общей черной массы людей.
— Красавчик, пойдем? — дышит в лицо винным перегаром.
— Я гей, — произносит он, брезгливо сбрасывая ее пальцы со своего рукава, и идёт дальше, оставив ее, моргающую округлившимися глазами, переваривать информацию. Заходит в мужской туалет — грязный, полуразрушенный от многочисленных драк и разрисованный надписями с матерными словами. Тусклая лампочка уныло мигает, словно предупреждая об опасности. Здесь пустынно, и жутко по-настоящему.
Но Макса только заводит смертельный экстрим. К тому же, он профессионал. Он тратит первую секунду на то, чтобы осмотреться, и еще несколько на то, чтобы открыть самые крепкие двери в одну из кабинок настежь. Ставит туда свою сумку, отстегивает и бросает на нее капюшон. Затем становится близко к одному из заляпанных писсуаров, и чуть склоняет голову.
Уже в следующее мгновение в санузел заходят трое черных. Он слушает их, не глядя, стоя к ним спиной, и по звуку шагов определяя количество зашедших. Один из них блокирует дверь, но Макс не оборачивается.
Он помнит, что на его стороне внезапность. От него не ждут серьёзного сопротивления, а сам он всегда не прочь применить свои умения, и любит запах чужой крови. Однако сегодня у него другая цель.
Дожидается, пока один из них не подходит к нему максимально близко, обратившись: «Эй ты, снежок…» на амхарском языке, и присовокупив к этому еще пару крепких словечек. Он не договаривает — Макс одним резким движением заламывает ему руку, развернувшись. Оказавшись позади чёрного, он легко перемещается с его безвольным телом в кабинку, и захлопывает дверь прямо перед его подельниками.
В кабинке чиркает маленьким ножом, давая острому, как скальпель, лезвию раскрыться. Прикладывает к яремной вене на шее подрагивающего негра. Все это, в общей сложности, занимает у него не более полминуты.
— Скажи своим, черная обезьяна, чтоб заткнулись и сидели тихо, — произносит Макс на амхарском и вдавливает нож в кожу человека чуть пониже, давая его крови потечь. Тот гортанно выкрикивает им это. Снаружи кабинки наступает тишина.
— Как тебя зовут?
— И… иса, — испуганно отвечает обездвиженный черный.
— Иса, я не хочу жертв, — вкрадчивым шёпотом произносит Макс, — вы пришли поживиться моим кошельком, а я могу дать намного больше! Но мне нужен самый главный, ваш шеф. Есть дело, за которое я заплачу ему, много! Скажи своим, что я жду его здесь, прямо сейчас, для переговоров. У меня очень много денег, скажи.
Иса молчит, поэтому Максу приходится хорошенько встряхнуть его.
— Если нет, то сейчас я перерезаю тебе глотку и взрываю этот клуб вместе с собой! Я начинен взрывчаткой. Приступай! Говори своим.
Иса скашивает обезумевший взгляд в сторону Макса, и громко передаёт своим эту информацию. За дверью происходит небольшая возня, но вскоре они отвечают, что их главный не в клубе.
— Мне нужен «смотрящий» за этим городом. Тот, кто руководит всеми вами, ясно? — Макс сам объясняет им это из-за двери на амхарском. Потом достаёт из кармана заготовленную пачку стодолларовых купюр и бросает им туда, как кость собакам, — какой-то подставной фраер мне не подойдёт! Передайте деньги главному. Скажите, что это маленький аванс за несложное дело. Мне нужны всего лишь информация и оружие. Пока он не придёт, я буду здесь с Иса, а если не придёт, мы с Иса сравняем этот клуб с землёй, моей взрывчатки хватит. Иса, скажи, что у твоего горла?
— Заточка, — хрипит тот.
— Громче, Иса. Чтоб ребята слышали.
— Он приставил нож к моему горлу!
Наконец, до всех доходит, что «снежок» не шутит.
— Ты хочешь говорить с ним в сортире?! — презрительно выкрикивает один из них.
— Не обязательно, но мне нужны гарантии. Пусть Иса позвонит ему! Иса, доставай телефон.
— Но у меня нет его номера, — визгливо отвечает тот, корчась от неудобной позы.
— Тогда пусть один из вас позвонит главному, и просунет мне под дверь телефон. После разговора я решу, что делать. Меня зовут Макс! Как зовут вашего главного?
За дверью слышатся только тихие перешептывания.
— Иссса! — Макс легонько чиркает лезвием по шее чернокожего с другой стороны, чувствуя, как его пальцы начинает обволакивать теплая жидкость.
— Мы зовём его Мексиканец, — шипит тот в ужасе, понимая, что угодил в лапы белого маньяка.
— Хорошо. Теперь молись своим богам, чтобы он отозвался, — довольно произносит Макс, глядя на него немигающим взглядом и не опуская ножа. Он получает удовольствие от того, что становится хозяином положения. И от драйва смертельной опасности.
Там, в чопорном Лондоне, ему настолько не хватало этого, что иногда он выходил в ночь, подобно Джеку Потрошителю, чтобы пройтись по кварталам «черни» и отвести душу в спровоцированных им кровавых драках.
Ему всегда особенно нравилось драться с ножом. Он не знал точно, сколькие не встали после стычек с ним, ведь всегда уходил по-тихому и был уверен, что виновных не найти, да и искать никто не будет. Есть места, куда копы даже не заходят. Именно в таких местах он позволял своей темной сути выйти наружу в полную силу.
И момент, когда ему просовывают примитивный, с побитым корпусом мобильный телефон под дверь, наступает. Макс брезгливо подкидывает его поближе к себе носком ноги. Берет, поднося к уху.
— Мексиканец?
— Да. Кто ты такой? — низкий густой тембр голоса.
— Ваш иностранный коллега, — Макс усмехается, — зовите меня Макс. Мне нужна ваша услуга за хорошую оплату. Но цену устанавливаю я сам, и сотрудничаю только лично.
— Ты невежлив с моими людьми, коллега.
— Твои люди напали на меня в сортире, у меня не было выбора! А ведь я зашёл сюда с миром, всего лишь поговорить. Я здесь не затем, чтобы нарушать твои порядки. Сто тысяч долларов за сотрудничество, и я не торгуюсь.
Макс называет свою цену, понимая, что для Эфиопии, даже криминальной, это очень большие деньги. Но у него на кону гораздо, гораздо большие — в случае удачи, поэтому он легко готов расстаться с этой суммой.
— За что?
— Мне нужна информация об одном человеке, и срочная информация, иначе бы я не обратился к тебе, а узнал ее сам! Он только сегодня прибыл в Бахр-Дар, это англичанин. У нас личные счёты. Его фото я дам только в твои руки. Это опасный человек. Но, мне нужно знать о нем всего две вещи — где он обитает и что здесь вынюхивает. Ещё, мне нужно оружие. За него плачу отдельно.
— Хорошо. Мои люди приведут тебя ко мне.
— Деньги для расчёта с тобой в надежном месте, у моих людей. Я обезопасил себя на случай, если не доеду до тебя, Мексиканец! Подумай ещё раз, прежде чем ответить. Не люблю нечестную игру. Я из тех, кому нечего терять.
— Я ничем не рискую, Макс. Если это действительно все, что ты попросил.
— Это все.
— Тогда считай, что мы договорились.