— Ты видела? Еще чуть-чуть, и она бы послала нас, — смеётся Макс, а Женевьева рывком пытается высвободить локоть из его цепкой паучьей хватки, — приехала из какой-то нищей воюющей страны…
— Я не вижу ничего смешного, лапу убери, — шипит она в ответ, и он отпускает ее.
— Да с ней же не о чем разговаривать! Я-то причём?
— Ты не причем и никто не причем, — огрызается, смаргивая слезы, — она слишком хорошо говорит по-английски для нищей славянки, не находишь?
— Ну, училка английского какая-нибудь, — пожимает плечами Макс, — они ж не тупые, а просто нищие. Хотя, ты права, связь между этим есть..
— Я ничего такого не говорила, — откликается Дженни, опережая Макса в своем стремлении как можно скорее покинуть мрачный темный коридор. Освещение здесь такое слабое, что Макс едва поспевает за ней, чуть не теряя в темноте из виду, — ты держишь ее в жутких условиях! А вдруг она и вправду обратится в полицию?
— Ну и что, мы уже будем далеко отсюда! И потом, у нее там есть даже мебель… не страшно, посидит немного, с нее не убудет.
Но Женевьева уже не слушает его. Выбравшись из густой мглы, она устремляется на хорошо освещенную фонарями и нагревшуюся за день веранду. Там тепло и тихо, если не считать оглушительного стрекота цикад.
Макса удивляет, что она долго еще зябко ёжится, обхватив себя за плечи руками, как в ознобе. Он встает рядом с Дженни, засунув руки в карманы брюк, и какое-то время бесцельно пялясь в чернильную ночь Эфиопии.
— Слушай, давай поужинаем? — наконец, предлагает он, как ни в чем не бывало, — не кисни! Под бутылочку хорошего вина, а? Я там все приготовил.
Она морщится, но послушно кивает.
— Только без вина, ладно? А то у меня голова тяжелая после перелета и от смены климата… Я вообще, если честно, уже жалею, что приехала.
— Ну, тогда просто перекусим, и тебе сразу полегчает. Запомни — не выигрывает тот, кто не играет, Джен! После ужина мотнёмся на одну базу, тут неподалёку, а потом спать, окей?
— На какую ещё базу? — она явно недовольна его предложением.
— За вертолётом, я уже договорился. Пригоним его сюда, он понадобится нам на завтрашнее утро! С тебя только две штуки баксов, и черкнуть подпись на одной ведомости.
Через минутку-другую она таки поддаётся на уговоры Макса. Наскоро перекусив в его компании вкусными мясным и овощным ассорти, подаными им на стол услужливым и немногословным эфиопом, Женевьева поднимается со своего места «припудрить носик».
— У нее там хоть туалет есть? — интересуется она.
— Нет. Но я не обижусь, если она нагадит куда-нибудь в угол, — улыбается он в ответ.
— Вот почему ты такая сволочь, Макс?! Риторический вопрос.
— И это в благодарность за мои труды? — неподдельно удивляется он, — нянчи ее тогда, пожалуйста, сама. Я не против.
— Мне просто очень не нравится твой план!
— У тебя есть лучше, предложи?
Женевьева замолкает. Не переговариваясь больше, они садятся в видавший виды форд, а Ка, по распоряжению Макса, охотно усаживается за руль.
База с вертолётами действительно оказывается всего в получасе езды от фазенды. Формальности занимают немного времени, и назад Женевьева с Максом летят уже на вертолёте, отпустив Ка возвращаться туда в одиночку.
— А ты неплохо управляешь им! — перекрикивая шум моторов, произносит Женевьева, устраиваясь поудобнее в жестком кресле рядом с ним. Макс обаятельно подмигивает ей.
Случайно ее взгляд выхватывает название одной из упаковок, выглянувшей из кармана его рюкзака. Это лекарственный препарат.
Как химик, она без труда узнает сильнодействующее снотворное, используемое исключительно под медицинским контролем. Нагнувшись, Дженни бесцеремонно вытягивает эту упаковку за кончик, а за ней неожиданно следует ещё одна такая же.
— Для кого предназначены эти лошадиные дозы, Макс? — она не скрывает своего изумления.
Но он только со злостью выдёргивает эти упаковки из ее рук, чтобы спрятать в один из боковых отсеков для хранения личных вещей.
— Ай-ай-ай! Нехорошо лазить по чужим карманам… Сама-то как думаешь?
— Для Алекса?! — поражает ее догадка.
— Джен, всегда нужно иметь запасной план, ты не знала? — бросает Макс многозначительно, но больше не говорит ничего. Несколько минут они просто болтаются в небе, думая каждый о своём, прежде чем Дженни заявляет, устало и решительно:
— Все! Я выхожу из игры.
Он смотрит странно, не комментируя. А она, избегая продолжать ставший для нее бессмысленным разговор, перебирается подальше, за кресла — в малюсенькое металлическое пространство, именуемое салоном.
В глаза ей бросается ещё один армейский рюкзак Макса, валяющийся прямо на полу. Не колеблясь ни минуты и не имея намерения быть с ним тактичной, Дженни открывает и его. В конце концов, обстоятельства вынуждают — уверяет она себя, борясь с застёжками, а затем просто обомлевает, добравшись до содержимого. Там внушительный военный арсенал из кучи взрывчатых веществ!
— Ты что, на войну собрался? — кричит она ему в шуме моторов. Макс снимает на пару секунд наушники, чтобы расслышать ее.
— Да угомонишься же ты, наконец? — откликается раздраженно, и снова надевает их. Волнение Дженни не производит на него никакого впечатления.
К моменту их приземления на специальную площадку позади фазенды, Женевьева уже очень зла. До нее, наконец, доходит, что Макс задумал что-то очень нехорошее, и посвящать ее в детали отнюдь не собирается. Вертолет медленно пикирует и затихает.
— Знаешь что? Я перестала доверять тебе, — гневно шипит она, едва поспевая за Максом, закинувшим оба этих рюкзака к себе за плечи, как он вдруг знаком останавливает ее.
— Тихо!
Оба прислушиваются. В тёплой кромешной мгле слышны только звуки эфиопской ночи — цикады да редкие вскрики неизвестных то ли птиц, то ли зверей… Но Макс, пригнувшись и резко схватив Дженни за руку, заставляет ее незаметно нырнуть с ним в ближайшие раскидистые кусты.
— Эй, а что, если здесь змеи или скорпионы, ты с ума сошел?! — возмущается она, выдирая у него свою руку и пытаясь встать, — отпусти.
— Смотри, — показывает он.
Но Дженни, как ни силится, поначалу не может разглядеть ничего в неверном свете высоких ламп на редких фонарных столбах, расставленных то там, то сям по территории. Отсюда виднеются почти все сараи и полуразрушенные постройки, а также, чуть поодаль, тот большой дом, в котором они остановились.
Впрочем, когда она вдруг начинает замечать мелькающие серые тени, похожие на человеческие фигуры и неслышно перебегающие от сарая к сараю, по телу ее невольно проходит озноб.
Макс грязно ругается, выудив откуда-то из кармана прибор ночного видения и наблюдая через него за бесшумными фигурами.
— Макс… что происходит? — горячо шепчет ему Женевьева, испытывая острый приступ паники.
— Это местные спецы, — тут же откликается он злобно, — группа захвата… я урою этого Мексиканца!
— Какого Мексиканца? — она по-прежнему ничего не понимает.
Внезапно на всей огромной территории тухнет свет. Словно по чьему-то адскому щелчку, все — фонари, окна, люди погружается в темноту, а Макс проворно вскакивает, соображая куда быстрее, чем она.
— К вертолёту! Быстро! — тащит ее, оцепеневшую, за собой.
И они бегут — бегут так, как будто от этого зависят их жизни. Наверное, так оно и есть.
Дженни все ещё только цепляется за подножку вертолета, задыхаясь от быстрого бега, как Макс уже приводит железную махину в движение. От мощных порывов горячего воздуха над ними кренит траву и деревья.
— Точно, засекли шум лопастей, — бубнит он, включая мощный прожектор под днищем вертолета, поднимаясь и освещая разрозненную группу людей внизу. Дженни тоже в ужасе смотрит на бегущих в черном человечков в балаклавах, без лиц — они кажутся ей похожими на ниндзя из кино.
Но, это не кино! По обшивке вертолёта прокатывает свистящий перестук пуль, и его тут же начинает немного клонить в сторону высоких крон деревьев. Они зависают там ненадолго, в одном опасном боковом положении, но Макс все же исхитряется выровнять вертолёт и вырвать его из пут густых веток.
Планируют резко вверх и удерживаются в воздухе над уровнем верхушек деревьев, чтобы затем стартануть куда-то вправо, удаляясь подальше от территории фазенды.
— Фак, фак, фак! — кричит Макс, — это же не могут быть кобры? (неофициальное название спецгрупп силовой поддержки сотрудников внешней британской разведки — прим. автора) Он бы не успел! Никак..
— Кто?
Макс не торопится объяснять, но Женевьева получает ответ, когда слышит глухой стук и один из люков вертолета открывается, пропуская внутрь Алекса.
Он прыгает к ним, но Макс реагирует мгновенно, отпуская штурвал и оттаскивая ее на противоположный конец вертолёта. Зажав Дженни в жесткой хватке, он выдёргивает чеку из невесть откуда взявшейся гранаты и, подняв ее, демонстрирует Алексу.
— А мы не ждали тебя! — кричит, перекрывая гул падающего вертолета, с перекошенным от волнения лицом, — поэтому придётся тебе свалить, как пришёл..
Он распахивает второй люк, и их с Дженни даже слегка подтягивает к нему мощной воронкой воздуха. Но Макс крепко держится на месте.
— Вперёд, Алекс! — продолжает орать, указывая на зияющую пустоту за распахнутым люком. Однако тот, вместо ответа, бросается к брошенному штурвалу, чтобы резко поднять вертолёт вверх и восстановить его равновесие. Поворачивается к ним.
— Дженни, ты откуда здесь?! — тоже кричит, в шуме лопастей и потоков ветра с двух сторон сразу. Она не отвечает, но смотрит тоскливо и пронзительно, отчаянно пытаясь удержаться в одном положении в тисках Макса.
— Э, ты че, оглох, Алекс?! — Макс размахивает своей гранатой без чеки перед ее лицом, контролируя взрыв только удерживанием запасного ограничителя. Стоит ему отпустить палец, и взрыв произойдет в срок от двух до шести секунд, они оба слишком хорошо знают об этом, — давай шагай, туда! Или ты или Дженни, выбирай, сейчас!
В этот момент Макс достигает пика своего эмоционального напряжения, и время снова останавливается, становясь густым и вязким. Как трясина, засосавшая всех троих в себя, и замедлившая в безвременье все их мысли и действия.
И тут происходит невероятное — Дженни толкает Макса прямо туда, в пустоту.
Свистящий воздух разом закручивает их двоих в свой смертельный тоннель-воронку. Нелепо взмахнув руками, качнувшись на пятках, он падает в этот тоннель, не оставляющий никаких шансов на жизнь, и увлекая за собой ее.
Алекс бросается туда же, удерживаясь на краю и глядя, как они просто падают вместе и как через шесть секунд этого свободного падения ярко вспыхивает, взрываясь в руках Макса, граната. В раскаленном мареве взрыва они скрываются от его взгляда навсегда.
Горячая волна воздуха касается лица Алекса. В эти долгие секунды Дженни смотрела ему в глаза, падая. И он тоже смотрел на нее — не отрываясь, до самого конца…
Алекс возвращается за штурвал вертолёта и делает крутой вираж, удерживая его в ровном положении и направляя вниз, на посадку. Движения Алекса отточены, а лицо непроницаемо, и только блестящие, влажные от непролитых слез глаза выдают всю лавину его эмоций.
Он знает — неважно, почему она была там. Она сделала это ради него.
Часом ранее
Пользуясь одеялом как прикрытием, небрежно накинутым ему на плечи кем-то из эфиопов, Алекс незаметно высвобождает из захвата верёвки руку с маячком, и долго, терпеливо ждет подходящего момента, когда внимание неопытной четверки автоматчиков-охранников, зорко следящих за ним только первые пару часов, несколько рассеивается.
В тот момент, когда один из четверых выходит «отлить», а двое других ведут между собой непринуждённую болтовню вполголоса, он решает, что пора.
Алекс делает ставку на того единственного, кто сейчас по-настоящему следит за ним.
Вспоров кожу между пальцами острым краем стула, он ловко вытаскивает маячок и роняет его на пол так, чтобы привлечь внимание того самого охранника. Наклоняет голову, словно в удивлении рассматривая упавший маячок. Капает на него сверху кровью.
Эфиоп поддаётся своей первой реакции — подскакивает поближе и тоже наклоняется, чтобы рассмотреть. Этого оказывается достаточно, чтобы одной свободной рукой сдёрнуть автомат с его плеча.
Время теперь будто замедляет свой ход, но за считанные секунды Алексу удаётся очень многое — он даёт очередью по ногам болтунов, после чего оба они падают как подкошенные, и почти одновременно с этим одним точным ударом отключает подошедшего.
Тот мягко валится на пол без сознания.
Затем Алекс стреляет в камеру видеонаблюдения напротив, и по маленькому решетчатому окну. Отстреливает одну ножку своего стула — тот рассыпается, тем самым облегчая Алексу окончательный процесс освобождения от верёвок.
Развязавшись, Алекс разоружает стонущих на полу эфиопов и, груженый автоматами, встаёт к проёму двери сбоку, ожидая теперь четвертого из приставленной охраны. Он появляется почти сразу, и немедленно падает ничком от удара автоматным прикладом по голове.
Алекс стаскивает с него шорты и надевает на себя без раздумий. Прихватив автомат и этого, исчезает в проеме двери.
На выходе из здания его ожидает сюрприз — то тут, то там из мрака начинают выступать черные фигуры парней в балаклавах и полной экипировке. Он узнал бы их из тысячи, но торопеет на миг, останавливаясь. Кобры!
— Однако! Пикантно, — слышит он родную английскую речь, когда от других прочих отделяется высокая рослая фигура и приближается к нему.
Алекс и сам ощущает себя довольно экзотично на их фоне в одних только шортах, босиком и увешанный автоматами! Человек стягивает балаклаву, открывая Алексу лицо. В темноте сверкает его белоснежная широченная улыбка, Хилл!
— Доброго вечерочка.
— Добрейшего, — откликается Алекс с точно такой же широкой улыбкой, — кобры, можно, реверансы после? Здесь прячут мою любимую женщину, Женю. Ее нужно найти! Буду просто счастлив, если кто-то одолжит мне амуницию, прямо сейчас. Я хочу сам взять Макса Талера.