Она всегда была в тени Эшли. Со временем смирившись с этим. Даже смеялась над этим. И, если иногда ей хотелось, чтобы люди не сравнивали их так сильно, то это было нормально, не так ли?
Эшли погладила ее по волосам.
— Есть новости в городе? — спросила она с невинным выражением лица. — Есть что-нибудь, о чем я должна знать?
Мэдди пожала плечами.
— Например?
— Я слышала, что Грей был сегодня в церкви и вызвал переполох. Мне интересно, видела ли ты что-нибудь из закусочной?
На мгновение Мэдди замерла.
Знает ли Эшли нашем побеге? Или, что еще хуже, о почти поцелуе?
— Что, например? — спросила она, стараясь говорить, как можно ровнее.
— Не знаю. Я просто решила спросить, — Эшли выглядела задумчивой. — Как ты думаешь, мне стоит пойти к нему?
Мэдди моргнула.
— С чего бы тебе это делать? — ее желудок чувствовал себя странно. Как будто внутри него нагревалась жидкость.
Эшли пожала плечами.
— Когда-то я была любовью всей его жизни. Мы встречались три года. Это покажется грубым, если я хотя бы не поздороваюсь, не так ли? — ее голос упал. — Или ты думаешь, что это может произвести на него неправильное впечатление?
Пальцы Мэдди сжались в кулак.
— Разве это не расстроит Майкла? — спросила она.
Муж Эшли не был похож на ревнивца, но, опять же, Мэдди не была уверена, какой он на самом деле. Когда бы она его ни видела, он всегда был таким тихим, как будто не хотел присутствовать на мероприятии, которое они посещали. Он был на десять лет старше Эшли, что делало его старше Мэдди на шестнадцать лет и она не могла вспомнить ни одной общей черты, кроме Эшли и их детей.
— С чего бы? — спросила Эшли, смеясь. — Не похоже, что я тосковала по нему все это время. В конце концов, я замужем. И я надеюсь, что Грей тоже забыл меня. Прошло больше десяти лет с тех пор, как мы расстались.
— Я не знаю, — ответила Мэдди, все еще чувствуя себя не в своей тарелке. — Просто все это как-то странно, понимаешь?
— Почему ты думаешь, что это странно? Ты его почти не знала. Ты была еще маленьким ребенком, когда он уехал из города, — Эшли покачала своей красивой головой. — Честно говоря, Мэдди, тебе не нужно беспокоиться обо мне. Я просто хочу поступить правильно. Я не хочу, чтобы все говорили обо мне и думали, что я была грубой, если не пришла в гости. Но я также не хочу, чтобы они говорили, что я отчаянно хотела его увидеть, — она вздохнула.
Внешность всегда была важна для Эшли, даже в детстве. Она была самой красивой девочкой в школе, главной болельщицей и, конечно же, ее парень был тем, кого вожделели все остальные девочки.
Иногда Мэдди казалось, что жизнь дается ее старшей сестре гораздо легче, чем ей самой. Чаще всего это казалось забавным. Но иногда это причиняло боль, как будто кто-то разбередил старую рану.
Так и мысли о том, что ее сестра собирается на встречу с Греем Хартсоном, были подобны царапине на ее сердце.
— Мне пора, — сказала Эшли, наклоняясь вперед, чтобы обнять Мэдди. — Спасибо, что посмотришь за обезьянками. Мы должны вернуться около восьми. Ты не против одеть на них пижамы? Так будет намного легче уложить их спать.
— Конечно. Я отправлю их в душ и подготовлю ко сну, — Мэдди поцеловала Эшли в щеку. — Приятно провести время.
— Спасибо. Увидимся позже, — она вошла в дом и позвала. — Грейс, Картер, я ухожу. Будьте паиньками для тети и бабушки.
— Пока, мама! — крикнули Грейс и Картер, не потрудившись выйти из кухни.
Эшли спустилась с крыльца, ее высокие каблуки щелкали по каменным ступеням.
Мэдди наблюдала за ней и потрогала свой затылок, поморщившись, когда почувствовала, что ее коса распустилась и как много волос выбилось из нее. Она быстро отдернула руку, покачав головой.
Не было смысла пытаться соревноваться со своей красивой сестрой. Она давно усвоила этот урок.
***
После ужина с семьей и очередных подколок со стороны Таннера по поводу бегства через заборы, Грей вернулся в свою комнату, сославшись на акклиматизацию, но на самом деле он хотел побыть один.
Он все еще не мог забыть, что именно Мэдди Кларк помогла ему сбежать из церкви.
Когда, черт возьми, она успела повзрослеть? Но самое главное, почему она солгала о том, кто она такая?
Она знала, кто он. Она призналась в этом, когда они пытались перелезть через этот проклятый забор.
Он пытался отвлечься, играя на гитаре. У него был альбом песен, который нужно было написать и через четыре месяца была забронирована студия, но пальцы, казалось, не работали. Он словно забыл, как писать музыку, как накладывать одну ноту на другую, пока она не превратится в мелодию. Вместо этого каждый раз, когда он прикасался к струнам, они звучали неправильно.
Так неправильно.
Он убрал гитару и принял душ, затем лег в кровать, пытаясь вспомнить, зачем он вообще сюда вернулся.
Потому что ты обещал своей сестре. И твой отец болен.
Да, и то, что он уже целую вечность не возвращался в Хартсонс Крик. В конце концов, сон казался предпочтительнее излишних размышлений.
Через несколько часов появилась первая капля. Он едва уловил ее в дремлющем сознании. Вторая пробилась в его сон в виде дождя. Но именно третья разбудила его.
Не то чтобы это была только капля. Скорее, это был потоп, льющийся с потолка и заливающий все вокруг, включая Грея и его кровать.
Он сел, выплевывая воду изо рта и моргая, его брови сошлись вместе, когда он пытался понять, что, черт возьми, происходит. Вода продолжала литься на вмятину в подушке, где была его голова. Он проследил ее источник — дыру в оштукатуренном потолке, из которой виднелись полусгнившие балки и ржавая труба.
Ржавая труба с дырой.
Он вскочил с кровати и огляделся в поисках ведра, чашки, чего-нибудь, что можно было бы подставить под потоп.
— Таннер! — позвал он. — В потолке течь. Помоги мне.
— Что? — спросил Таннер, вбегая в спальню, одетый только в пижамные штаны. Это было одно преимущество перед Греем, который был одет только в боксеры и бегал вокруг, пытаясь найти чертову чашку.
— Где она? — Бекка появилась, неся ведро.
Слава Богу.