— Конечно, согласна, — Мэдди решительно положила телефон. — Я с удовольствием почитаю ей.
— Когда ты спустишься, мы можем открыть бутылку вина и съесть мороженое, о котором ты говорила. И посмотреть что-нибудь на Netflix.
— Ты уверена, что я не создаю тебе проблем своим присутствием? — спросила Мэдди. — Не могу представить, что так ты планировала этот вечер.
— Дорогая, ты моя сестра. Нет ничего важнее, чем убедиться, что с тобой все в порядке.
Было странно, как легко они ссорились и снова мирились. Так было с тех пор, как они были маленькими девочками. Возможно, кровь действительно гуще воды. Потому что Мэдди чувствовала, как ее охватывает любовь к сестре.
Она почувствовала и кое-что еще. Силу, которую она искала весь день. Она не исчезла навсегда, она просто спряталась на время. Зализывала раны, обдумывая свой следующий шаг. Она почувствовала, что ее позвоночник выпрямился. Не настолько, чтобы это было заметно, но это было так.
Ей надоело хандрить и быть жертвой. Это была не она. Больше нет.
— Могу я получить отсрочку на фильм? — спросила она сестру. — Потому что сначала я должна сделать кое-что еще.
— Что? — Эшли недоуменно улыбнулась.
— Мне нужно заказать билет. Я еду в Лос-Анджелес, чтобы встретиться с Греем.
***
— Хорошо, давай еще раз все обсудим, — сказала Энджи, его консультант по связям с общественностью, глядя на записи, которые она сделала на своем телефоне. — Мы договорились, что ты будешь говорить о предстоящем альбоме, о своей руке и, конечно же, о тебе и Мэдди, но не должно быть никаких упоминаний о Брэде Риксоне и его участии в записи. Не сейчас, когда звукозаписывающая компания все еще консультируется со своими юристами.
— А если Дэн О'Лири спросит меня о нем?
— Он согласился не спрашивать. Это всего лишь пятиминутный фрагмент. Когда он будет закончен, ты исполнишь «Вдоль реки», — она улыбнулась ему. — Без гитары, конечно.
— У нас есть отличный ведущий гитарист, который сыграет для тебя, — сказал ему Марко. — Алекс Драммонд. Ты ведь знаешь его, верно?
— Я гастролировал с ним.
— Отлично. У вас, ребята, будет немного времени на репетиции перед началом шоу. Вам нужно быть в студии к шести.
— А перед этим ты встретишься с Ричем Чарльзом из журнала «Рок», — сказала ему Энджи. — Он присоединится к тебе на ранний ужин. Это дает нам час времени. Может, повторим несколько вопросов? — спросила она, светло улыбаясь. — Я могу записать нас на диктофон, и мы сможем посмотреть на тебя со стороны, если это поможет?
Нет, это не поможет. Ни капельки.
Дело в том, что он не хотел быть здесь. Он хотел быть в маленьком городке за три тысячи километров отсюда, опираясь на стойку закусочной, где подавали худшую яичницу в стране. Он хотел наблюдать за красивой женщиной за ней. Ловить ее взгляд.
Он хотел того, что у него было. Теперь, когда он вернулся в Лос-Анджелес, он остро ощущал потерю.
Не помогло и то, что вчера вечером, когда он прибыл в аэропорт Лос-Анджелеса, его встретила толпа папарацци. Вспышки света на мгновение ослепили его, пока он прокладывал себе путь к выходу, осознавая, что телохранитель, нанятый звукозаписывающей компанией, стоит прямо за ним. Грей не был маленьким человеком, при росте сто девяносто два сантиметра, но этот защищающий гигант превосходил его.
И он ненавидел, что ему нужна эта защита.
Он проверил свой телефон, чтобы узнать, ответила ли Мэдди на сообщение, которое он отправил ранее, но оно все еще оставалось непрочитанным. Он нахмурился, затем набрал сообщение Бекке, спрашивая, все ли в порядке в Хартсонс Крик.
Ее ответ пришел быстро.
Да. Большая часть прессы уехала. Мерфи начал угрожать, что приготовит им завтрак, думаю, это их окончательно распугало.
— Ты в порядке? — спросил его Марко.
Грей вздохнул.
— Да, я в порядке. Просто хочу, чтобы это закончилось. Чтобы пресса оставила меня в покое.
— Это цена, которую ты платишь, — напомнил ему Марко. — Раньше тебя это никогда не волновало.
— Может быть, я изменился.
Марко заставил себя улыбнуться.
— Будем надеяться, что ты не слишком изменился. Ты нравишься своим поклонникам таким, какой ты есть. К завтрашнему дню ты станешь вчерашней новостью. Просто приди на шоу О'Лири, скажи, о чем мы договорились, а Энджи сделает все остальное.
И что потом?
Вот в чем был вопрос. С тех пор как это видео попало в сеть, он чувствовал ноющую боль в животе. Ему достаточно было вспомнить лицо Мэдди, когда она посмотрела на свой телефон, чтобы понять, насколько она была опустошена тем, что ее секрет стал известен. Даже если пресса перестанет говорить об этом, добрые жители Хартсонс Крик не перестанут. Благодаря ему Мэдди придется жить с этим.
В его голове пронеслась еще одна мысль. Та, которая заставила эту жалость превратиться в настоящую боль.
Что, если все это было слишком тяжело для нее? Что, если она решит, что не хочет быть в центре внимания? Что ей лучше оставаться в тени, чем быть со мной?
Он стиснул зубы при одной мысли об этом. Эти несколько недель с ней изменили его жизнь. Она показала ему другой образ жизни. Тот, в котором не было постоянных гастролей, папарацци и бессмысленных отношений. Мэдди была настоящей и только она видела его душу.
Потеря ее может убить его.
Телефон Марко зажужжал.
— Твоя машина здесь, — сказал он Грею. — Мы поедем в ресторан немного раньше.
Грей попрощался с Энджи и вслед за Марко вышел из конференц-зала. Коридор был широкий, стены увешаны плакатами и золотыми дисками и Грей поднял бровь, увидев там свой последний.
— Грей, — позвал голос. — Могу я с тобой поговорить?
Он поднял глаза и увидел женщину лет тридцати, идущую к нему. Ее волосы были коротко подстрижены и выкрашены в платиновый цвет. В своих драных джинсах и обтягивающей черной футболке она вполне вписывалась в здешнюю обстановку.
— Не сейчас, Рэй, — сказал Марко. Затем он тихо пробормотал Грею: — Это менеджер Брэда Риксона.
— Это не займет много времени, Марко. Брэд хотел бы поговорить с Греем, — она подняла брови. — Чтобы извиниться.
— Мне нечего ему сказать, — ответил ей Грей, внутри него разгорался огонь. — И извиняться ему нужно не передо мной.
— Он хотел бы устроить встречу и с Мэдди, — улыбка Рэй была примирительной. — Он осознает, как много он испортил в юности, и ему все это отвратительно. Он так же, как и ты, расстроен тем, что это просочилось. Это, должно быть, был кто-то из учебного заведения, в котором они оба учились.
— Это не очень хорошая идея, — твердо сказал Марко. — Спасибо, но нет.