Но Лена, как ни интересно, судя по радостному восклицанию, ей это было, неожиданно отказалась и попросила его не спешить.
А лучше сделать все в удобной, спокойной обстановке.
Когда они будут уже у него дома, в Москве.
Стас — авторское самолюбие которого в другое время и с другим человеком могло быть задето — охотно согласился.
Для Лены он готов был сделать все.
Причем здесь.
Немедленно.
Но что?!
И не отдавая отчета в том, что делает, он поднял ее на руки и понес.
— Стасик! Стасик! — совсем как маленькая, заверещала Лена, отчаянно барахтая ногами. — Поставь немедленно меня на место! Я ведь не такая и легкая. И потом стыдно — на нас же смотрят!
— Ну и пусть! — посмотрев на безлюдную улицу и вспомнив, что Лена плохо видит, бережно опустил Лену на ноги Стас. И чувствуя, как его сердце просто расплавляется от нежности, смешанной с жалостью, сказал: — Я готов носить тебя так на руках всю нашу жизнь!
— Смотри! — погрозила ему пальчиком Лена. — Мне ведь это может понравиться!
И тут, прищурившись, поняла, что они уже подошли к ее дому, и вздохнула:
— Ой, Ваньке-то каково сейчас… Мы все такие счастливые, а он… он… Я даже вину перед ним чувствую.
— Я тоже… — кивнул Стас.
— Давай тогда не будем показывать перед ним, что нам так хорошо, — предложила Лена.
— Давай…
В дом они вошли такими подчеркнуто строгими и даже на расстоянии друг от друга, что мама с испугом взглянула на них:
— Вы что, тоже что ли поругались?
— Нет, — шепнула ей Лена. — Это мы специально, чтобы Ване не так обидно было.
— Зря! — успокоила ее мама. — Он ведет себя, как настоящий герой. С утра позвонил отцу Вики, потому что сама она на звонки не отвечала. Узнал, что добралась нормально. Успокоился. Потом обсуждал с Ником проект восстановления церкви в Кругах. Сейчас Ник уехал оформлять все купли-продажи. И он…
— Он — это я, что ли?
Прерывая маму, Ваня — авторучка в одной руке, блокнот в другой — сам появился в двери.
По привычке он пожал Стасу руку, а потом вдруг крепко обнял его.
И, отстраняясь, объяснил причину этого своего порыва:
— Были мы с тобой просто друзьями, а теперь еще и родственники!
— ЧиТэДэ! — желая сделать брату приятное, сразу же начала сокращать слова Лена.
— Да ладно тебе! — отмахнулся от нее Ваня. — Мне в армии все эти ПШ, НШ и КПП надоели. Пора переходить на человеческий язык.
Они вошли в большую комнату, где академик-историк на старинном диване, академик-медик в заплатанном кресле — сидели Сергей Сергеевич и Владимир Всеволодович.
— Гор-р-рько! — радостно поприветствовала вошедших сидевшая в клетке Горбуша.
— Хватит! Мы сегодня уже целовались! — остановила ее Лена и удивленно спросила: — А почему она у вас взаперти?
— Чтобы привыкала! — ответила ей мама.
— К чему?!
— К новой жизни! В дороге-то ей придется в клетке сидеть, чтобы не мешать водителю. Да и потом — мало ли к чему?..
Недоуменно пожав плечами, Лена принялась кормить Горбушу.
Стас подошел и сел рядом с отцом.
— У нас с Владимиром Всеволодовичем завтра очень много работы. И поэтому мы решили ехать сразу же после обеда! — сообщил ему тот. — К вечеру будем дома! Мама уже в курсе.
— Стасик!.. — услышав эти последние слова, неожиданно испугалась Лена.
И подозвав к себе Стаса, зашептала:
— Все магазины оптики к этому времени могут будут закрыты! А как же тогда — очки?!
— Ничего страшного, — тут же успокоил молодую жену Стас. — Поздно вечером мама вряд ли что успеет заметить. А прямо с утра мы с тобой отправимся в оптику!
— Все равно я боюсь… — пожаловалась ему Лена. — Прищурюсь по привычке, и она сразу обо всем догадается!
— Ну что ж, и это поправимо! — принял, как обычно, мгновенно решение Стас. — У тебя черные солнцезащитные есть?
— Зачем? Я и без них почти ничего не вижу…
— Тогда пошли в магазин! Купим их. А моей маме скажем, что днем ты их носишь от снежного блеска.
— И это действительно будет похоже на правду! — охотно согласилась Лена. — Сегодня снег так блестел, что у меня все, кроме тебя, было просто черным-черно перед глазами!
— Чер-рным-чер-р-рно! — подтвердила Горбуша.
На том и порешили.
И после короткого завтрака мама побежала в медпункт на срочный вызов.