Горбушу выпустили размять крылья.
Владимир Всеволодович с Сергеем Сергеевичем решили пройтись, осмотреть село.
И заодно зайти в гости к Григорию Ивановичу, который, несмотря на свою губернаторскую занятость, взял пару дней отпуска, чтобы побыть дома.
А Стас с Леной, снова взявшись за руки, отправились в магазин.
8
— Я так и думала… — чуть слышно сказала Анастасия Семеновна.
Дойдя до магазина, молодожены переглянулись.
И, не сговариваясь, молча пошли дальше.
Еще дальше…
До развилки.
Еще…
Еще…
Пока не остановились перед оградкой отца Тихона.
Калитка в ней была открыта.
И к ней подходила, только от могилки, Анастасия Семеновна.
Очевидно, она только что попрощалась перед отъездом в монастырь с отцом Тихоном.
Увидев Стаса с Леной, она быстро вытерла платочком глаза и, невольно меняя печальную улыбку на радостную, приветливо улыбнулась им.
Похвалила за то, что они не только в трудностях, но и в самые счастливые моменты жизни не забывают благодарить Бога и тех, кто своею молитвой помог им обрести это счастье.
И, несомненно, поможет еще.
Пожелала всегда такой же верной, крепкой любви и удачи.
— Причем, не только у дачи, которая, надеюсь, у вас обязательно будет, — уточнила она, ласково глядя на Лену. — Но и в московском доме, где вы теперь будете жить. А тебе, Леночка, я желаю еще терпения и мира с твоей второй мамой. Помни, отношения невестки со свекровью складываются далеко не сразу и не всегда гладко. Поэтому я обещаю тебе молиться в монастыре и об этом!
— Спасибо, — порывисто обняла Анастасию Семеновну Лена и шепнула: — Вы даже не представляете, как это для меня сейчас важно!
Анастасия Семеновна взялась за дверцу ограды.
Собралась уходить.
Но вдруг передумала.
И как-то задумчиво сказала:
— Сегодня ночью мне был какой-то странный звонок… Номер не высветился. Не было сказано ни одного слова, даже дыхания в трубке и то не было слышно. Но он так испугал меня, что я вся словно заледенела…
— Перед уходом в монастырь бывают всякие искушения и мир, а особенно, враг человеческого рода всеми правдами и неправдами пытается остановить людей, идущих спасаться за монастырской оградой! — успокаивающе сказала Лена.
— Я знаю это… И была готова ко всему, — кивнула ей Анастасия Семеновна. — Но этот звонок… Скажите, — прерывая себя на полуслове, вдруг спросила она. — А вы о… Градове давно ничего не слышали?
— Да как вам сказать… — замялся, не зная, что хуже — солгать или напугать и без того не на шутку встревоженного человека, Стас.
— Честно! — побледнев, потребовала Анастасия Семеновна.
— Ну, тогда — слышали! — призналась Лена.
Анастасия Семеновна изо всех сил вцепилась в железные прутья ограды.
— Когда? — не столько сказала, сколько выдохнула она.
— В день перед нашей свадьбой, — ответил ей уже Стас. — Судя по всему, он снова захотел уничтожить Покровку. Но Ник не дал ему. Вы сами слышали, что он пообещал на свадьбе скупить все земельные участки, которые через подставных людей хотел приобрести, судя по всему, именно Градов!
— Я так и думала… — чуть слышно произнесла Анастасия Семеновна. — Это звонил он. Но — я его больше не боюсь, — поднимая голову, уверенно сказала она, и ее голос стал наливаться силой. — Там, куда я сегодня отправляюсь, ему меня уже не достать. Там не будет ни телефона, ни адреса. Даже имя будет другое. Матушке игуменье я обо всем рассказала и обо всем договорилась! А вот что касается Ника… Теперь вся злоба Градова может обрушиться на него. Тем более что Ник снова перешел ему дорогу. И месть таких людей, как он, если только еще есть на земле такие люди, бывает ужасна. От него, как и от того, кого ты, Леночка, назвала врагом рода человеческого, а, если называть вещи своими именами — дьявола, одна лишь защита: молитва! Земные способы тут бессильны. Но все-таки передайте Нику, чтобы он был предельно осторожен и внимателен! А самое главное, чтобы все свое упование и защиту возложил на Бога!
9
Лена с недоумением посмотрела на Стаса.
Анастасия Семеновна ушла.
Оставшись вдвоем, Стас с Леной с двух сторон подошли к заснеженной могилке отца Тихона.
Не сговариваясь, встали на колени и — как бы подчеркивая, что они теперь одно целое, одновременно поцеловали фотокарточку на кресте.
Долго смотрели на нее.
Вспоминая, как общались с ним, когда он еще был живым.
Рассказывал им про чудеса — те же ромашки на лугу, которые они привыкли считать обычными вещами.
Все время говорил о Боге.
О вере.
Да так, что они, тогда еще совсем дети, у которых были свои игры и интересы, не отходили от него ни на шаг.
И понимая, что отец Тихон и сейчас ничуть не хуже видит и слышит их.
Даже когда они молчат.