— Тебе что-то здесь нужно? — спросил он и попросил: — Ты только говори, не стесняйся! Я сразу куплю!
— То, что нужно, пока сразу не надо, — как-то неопределенно ответила Лена. — А вот батарейки для дикто… то есть, плеера нужны! — быстро поправившись, сказала она. — И чем больше, тем лучше!
—Хочешь слушать музыку, чтобы не скучать, пока я буду в отъезде? — понимающе улыбнулся Стас.
Лена неопределенно пожала плечами и честно ответила:
— Скучать я и так буду!..
— Хорошо, купим, но только не здесь, а там, где продают настоящие!
— И не сейчас, — торопливо добавила Лена. — Все будем делать только после благословения. Тем более, на такое дело!
— Какое еще дело? — насторожился Стас, заметив, что она закусила губу, и начиная чувствовать, что Лена что-то явно не договаривает.
— Не торопи! Придет время, увидишь, — умоляюще поглядев на него, попросила она. — Я ведь и сама еще не знаю, что у меня получится…
— Хорошо, — слегка недоумевая, согласился Стас.
И почти сразу забыл об этом.
Потому что и так был весь в мыслях о том, в какое агентство им лучше зайти за билетами на самолет, о предстоящей олимпиаде, наконец, — что из столичных достопримечательностей показать Лене в первую очередь после Иверской часовни…
Попросив Лену минуточку подождать, он забежал в стеклянный магазин у станции метро.
И вскоре вышел с тремя огромными красными розами.
— Стасик! — увидев их, обрадовалась Лена, но тут же вздохнула: — Спасибо тебе, конечно. Но ведь я же просила — все только после благословения!
— А это вовсе и не тебе! — продолжая держать цветы у себя, деловито ответил Стас. — Тебе я позже куплю!
— А кому же?! — во все глаза уставилась на него Лена.
И услышав:
— Пресвятой Богородице! Поставим в вазу перед ее чудотворной иконой!
Радостно подхватила мужа под руку.
И продолжила путь по чужой, незнакомой Москве…
2
Стас с пониманием смотрел на жену…
На первую ступеньку эскалатора, ведущую глубоко вниз, Лена ступила с присущей для многих, до этого ни разу не ездивших в метро людей осторожностью.
И даже страхом.
Но, еще теснее прижавшись к Стасу, вскоре ничего, привыкла.
И даже принялась разглядывать проплывающие справа-слева наверх, так и бросающиеся сами в глаза, яркие щиты с рекламой.
Их вид и содержание ей явно не нравились.
Лена слегка нахмурилась.
В вагоне метро, куда они втиснулись и где их уже, наоборот, люди прижали друг к другу, увидев журналы и книги, которые читают сидящие пассажиры, она только покачала головой.
Нахмурилась еще больше.
Прикрыла глаза.
И только легкое шевеление губ выдавало то, что она в это время творила молитву.
Стас с пониманием смотрел на жену.
Что она видела в Покровском, кроме дома и храма?
Особенно после того, как закончила школу.
И теперь, в многолюдной, шумной Москве, где каждый идет словно сам по себе, не замечая другого, с ее постоянным потоком машин, пестротой лиц и одежд, неожиданно пугающим щелканьем то и дело меняющих изображения баннеров, напоминала рыбку, которую выбросили из воды на берег.
«Золотую рыбку!» — улыбнулся Стас, глядя на желтую куртку жены с лисьим воротником.
И уже начиная посматривать на привычную для него Москву ее глазами…
Только в Иверской часовне, хотя та и была совсем небольшой по сравнению с огромным метро, Лена, наверное, снова почувствовала себя рыбкой, брошенной в спасительную воду.
Тем более что им удивительно повезло.
Как раз читался акафист Иверской иконе Пресвятой Богородицы.
Сама икона, большая, удивительно красивая, на которой Божия Матерь была изображена в окружении апостолов, была густо увешана благодарственными приношениями.
Сделанными из серебра и золота — маленькими серебряными ногами — от людей, которые после молитвы перед ней вновь обрели возможность ходить.
Такими же символическими руками — в благодарность за чудесное избавление от болей и неподвижности.
Кольцами, очевидно, за возвращенное семейное счастье.
И, наконец, наручными часами — за продленную, как говорили раньше, на покаяние, жизнь…
Акафист, судя по всему, был хорошо знаком Лене.
— «Радуйся, Благая Вратарница, двери райские верным отверзающая!» — по привычке стала тихонько подпевать она.