Стас тем временем купил свечи.
Половину отдал Лене.
Половину поставил сам на подсвечниках.
Купил два одинаковых — очень талантливой, тонкой работы — серебряных образка с изображением чудотворной иконы.
Две цепочки.
Себе длинную.
Лене — покороче.
Тоже, с надеждой поглядывая на священника, стал все громче подпевать:
— «Аллилуйя!»
Но его батюшка уже не подзывал.
Поняв, что навыков для церковного пения у него не так достаточно, чтобы вот так сразу подключиться к опытным певчим, Стас смирился.
И, подпевая теперь про себя, молча, так и остался стоять немного в стороне от Лены.
Хотя ему даже несколько минут не хотелось быть без, как оказалось, больше всего на земле согревающего тепла ее плеча...
И он пока даже не представлял, как будет без нее пару дней, причем не в двух-трех шагах, как сейчас, а в сотнях верст — за границей!
После акафиста Лена тоже поставила свои свечи.
Они подошли к чудотворной Иверской иконе.
Положили перед ней по три земных поклона.
Приложились, благословляясь, Лена — на пребывание в Москве и известную только пока ей одной в деталях помощь Стасу в работе над книгой.
А он на продолжение пребывания в столице — уже в качестве главы православной семьи.
— Ну вот и благословились! — с облегчением выдохнула Лена, когда они вышли из часовни.
Радостно взяла у Стаса образок.
Тут же надела его на себя.
И, подхватив мужа под руку, спросила:
— Куда пойдем?
Вместо ответа Стас провел ее на Красную площадь.
Здесь они зашли в Казанский храм.
Помолились в нем, глядя на старинные иконы.
Посмотрели издалека на стоявший в конце площади, казалось бы, маленький и, при этом, необычайно величественный собор Василия Блаженного.
— Тоже, как и у нас, — Покровский! – с гордостью сказала Лена и, не обращая внимания на идущих мимо людей, широко перекрестилась и низко поклонилась, словно резным из разноцветного камня, куполам с крестами.
— Надо же! — удивился Стас. — А я и не знал…
Из всей самой Красной площади Лену заинтересовал лишь один серый камень на всей брусчатке.
На мавзолей она даже смотреть не стала.
Так как он, по ее словам, является по архитектуре точной, только уменьшенной копией Пергамского алтаря, который уже древние христиане называли не иначе как престолом сатаны.
А еще она вычитала, что большевики вмонтировали в этот мавзолей глыбу из этого алтаря.
Как раз в том месте, где фамилия вождя.
Что же касается серого булыжника, то, ступив на него, она посмотрела на Стаса:
— Представляешь, сколько людей прошли по этому месту до нас? До того, как этот камень был намертво уложен здесь. То есть, с двенадцатого века и даже раньше — ведь Москва до того, как ее силой и ценой крови хозяина захватил Юрий Долгорукий, принадлежала боярину Кучкову? И после этого… Теперь вот мы с тобою идем! И самое главное что — куда?.. Лично меня никто и ничто уже не заставит свернуть с этого пути к Богу! А вот они… — с сожалением кивнула она на людской водоворот. — Смогут ли услышать Благую Весть и, даже услышав, сумеют ли дойти до самого главного? Успеют ли, погрязая в своей суете?.. Ведь в земной жизни нет ничего вечного. Колесо истории еще один раз повернется, и по этой площади уже зашагают другие…
— Да, история повторяется, — согласился Стас, в который раз поражаясь вере, глубине знаний и поэтической натуре Лены.
Затем они отправились в ближайший офис авиакомпании.
— Можно было бы, конечно, сделать все через интернет, но раз уж мы здесь… Да и так надежнее! — решил Стас.
Услышав, что он попросил билет только до Лондона, Лена затеребила его за локоть:
— Стасик! А обратно?!
Стас, отсчитывая деньги, невозмутимо ответил:
— Там возьму!
— А почему не здесь?
— Потому что я сам пока не знаю, на какое число брать!
— Как это?..
Расплатившись и спрятав в нагрудный карман куртки паспорт с билетом, Стас успокаивающе улыбнулся вконец растерявшейся Лене.
И, когда они вышли на улицу, объяснил: