— А почему именно они?
— Как почему? Святитель Лука — это тоже врач. Да еще какой! Архиепископ и хирург, с которым считались даже советские безбожные власти. Его очерки по гнойной хирургии спасли жизнь сотням тысяч наших раненых воинов. За что, кстати, ему дали Сталинскую премию. Под конец жизни он совсем ослеп, но до последнего дня продолжал служить Богу и людям! Ну как мне, врачу, не молиться такому святому? А Игнатий Богоносец…
Сергей Сергеевич вышел в белом халате со стетоскопом вокруг шеи.
Высокий.
Стройный.
Разом помолодевший.
Ему все это так шло, что Лена невольно залюбовалась им.
А он, привычно, как судя по всему делал всегда перед началом работы, перекрестившись на иконы, продолжал:
— Когда по приказу императора Траяна этот великий святой был растерзан зверями в римском цирке, то его сердце оказалось нетронутым. Пораженные палачи увидели, что на нем было начертано имя Иисуса Христа. И многие из них, благодаря такому чуду, уверовали в истинного Бога. Поэтому, как кардиолог, имея постоянно дело с человеческими сердцами, я и обращаюсь к нему за помощью.
— Ой, как это разумно! Точнее, благоразумно! — порадовалась Лена и спросила: — А часовня в вашей больнице есть?
— Клинике! — с нескрываемым возмущением поправила ее свекровь, которой явно не по душе были эти разговоры.
Но, судя по всему, когда-то удивительно мягкий и быстро сговорчивый Сергей Сергеевич сумел настоять на своем, не позволяя супруге вторгаться в его личную духовную жизнь.
Точнее, отстоять свое право на нее.
— Есть, есть! — улыбнулся он. — И не просто часовня — храм! Вот туда можно и без моего сопровождения. Это на первом этаже, как раз под нами. Спустишься на том же самом лифте, на котором мы поднялись. А там его тебе всякий покажет! Но сейчас попрошу вас, сударыня, набраться мужества и героизма и следовать за мной в процедурную — на сдачу анализов!
— А в процеумную можно? — с хитринкой уточнила Лена и, перехватив одобрительный взгляд свекра — мол, раз еще шутит, то, стало быть, и подбадривать не нужно, — направилась вслед за ним.
2
— Может, не надо? — испугалась Лена.
После того, как у Лены, действительно, ловко и почти безболезненно взяли кровь из вены и пальца, она прошла ЭКГ.
Сразу после этого — без перерыва на завтрак, как заметил Сергей Сергеевич — другие исследования: лежа на кушетке около компьютера, в котором, отражая работу ее сердца что-то громко и сытно булькало, затем, облепленная датчиками на велосипеде, который никуда не ехал.
Хотя врач, очевидно, имевший дело в основном с больными людьми, с удивлением просил ее крутить педали все быстрее и быстрее.
Наконец, она вернулась в кабинет, где Сергей Сергеевич, удовлетворенно кивая, рассматривал ее кардиограмму.
— Ну, — привычно сказал он. — Раздевайтесь, послушаем, как там наше сердечко!
Лена потянулась пальцами к верхней пуговице кофты и умоляюще взглянула на свекра.
— А впрочем, мне и одного твоего пульса достаточно! — поняв ее природную стыдливость, тем более, не просто перед врачом, а человеком, который видит ее постоянно, отложил стетоскоп Сергей Сергеевич.
Прислушиваясь к тому, что понимал только он, он подержал пальцы на запястье Лены и сказал:
— Сердце натренированное, здоровое! Несмотря на то, что явно волнуешься — абсолютная норма. Все пациенты, которые когда-либо лежали в этом отделении, несказанно позавидовали бы тебе. Да и, честно говоря, мне самому бы такое!
— Зачем? У вас и так золотое сердце! — с благодарной улыбкой остановила его Лена.
— Ну вот, спелись… — проворчала свекровь.
Хотела что-то добавить,
Но тут позвонил телефон.
— Вот спасибо! — поговорив накоротке с, как он называл его, бесценным Владленом Ивановичем, поблагодарил Сергей Сергеевич и сообщил: — Окулист примет ровно в 14.000. Так он и сказал — с тремя нулями. Будто я и без него не знаю, как заняты в нашей клинике заведующие отделениями!
— А зачем же тогда такая точность? — удивилась Лена.
— Как это зачем? — усмехнулась свекровь. — Чтобы Сергей Сергеевич помнил об одолжении, и этот Кривцов, в свою очередь, подослал потом к нему как минимум десяток своих знакомых!
— Тогда, может, не надо? — испугалась Лена.
Сергей Сергеевич жестом показал жене, что могла бы это и не говорить.
А вслух, с нарочитой строгостью, сказал:
— Надо, Лена, надо!
И добавил:
— К тому же, ведь он пришлет страдающих людей, которые нуждаются в моей помощи.
— А нам что прикажешь делать сейчас, целых… — свекровь взглянула на свои маленькие золотые часы. — Четыре часа?! Может, показать ее еще невропатологу, терапевту, лору, хирургам…
— Да я и без них тебе скажу, что наша Леночка совершенно здорова. Молодой возраст, жизнь в сельской местности, полноценное правильное питание. Наследственность не отягощена.
— Ну, это еще как сказать… — покачала головой свекровь, всем своим видом показывая, что хочет дать понять этим. Но от слов удержалась и едко напомнила: — А зрение?
— Ну, разве что с этим у нас имеются пока некоторые проблемки… Пока! — многозначительно поднял указательный палец Сергей Сергеевич. — Которые, я надеюсь, мы с Владленом Ивановичем сумеем быстро и навсегда устранить!
— За определенную мзду! — уточнила свекровь.
— Ну, не без этого, разумеется. Ведь он же у нас — бес-ценный! — на этот раз четко разделяя последнее слово, кивнул Сергей Сергеевич.
— Ой, да делай здесь у себя все, что хочешь! — отмахнулась от него жена. — Только скажи, где нам с Леной это время побыть, причем, так, чтобы у меня была возможность накормить ее.
— Накормить? — переспросил Сергей Сергеевич и с загадочным видом сказал: — Вот что! Сегодня у меня есть возможность создать самые комфортабельные условия для вашего ожидания. И, пожалуй, я с радостью ими воспользуюсь!
Галантным жестом он предложил женщинам выйти из его кабинета первыми, он затем обежал их и, вежливо здороваясь со всеми, повел по своему отделению, где в многоместных палатах под капельницами лежали — некоторые под заботливым контролем родственников — больные.
На застекленном посту дежурной медсестры Сергей Сергеевич взял висевший на большом планшете — в некотором отдалении от остальных — ключ, легко открыл им дверь и пригласил: