— Куда ты? — окликнула ее свекровь.
— В храм! — давая тоном понять, что стояла, стоит и будет стоять на своем, ответила ей Лена.
Уже взялась за ручку двери.
Но тут зазвонил телефон.
— Стасик! — обрадовалась она и, услышав, что Стас говорит с ней по-английски — очевидно, просто забыв перейти с языка, на котором теперь общался с окружавшими его людьми, бойко стала отвечать ему.
Стас рассказал о том, что уже встал, позавтракал и вместе со всеми едет сейчас к месту проведения олимпиады.
По тону голоса — волнуется.
Да так, что даже сразу не заметил, что Лена говорит с ним на английском.
А когда понял, то только несколько секунд ошеломленно помолчал и выдохнул:
— Ну ты даешь!
— Стасик, — сообразив в свою очередь, что неуважительно разговаривать при человеке на языке, который тот, возможно, не понимает, попросила Лена. — Давай лучше на русском! А еще лучше, поговори с мамой сам!
Лена протянула свой телефон свекрови.
Та поговорила с сыном.
И возвращая телефон невестке, изумленно спросила:
— Как… ты еще и английский понимаешь?
— А как же! Я, как только узнала, что Стасик знает его почти в совершенстве, тоже стала изо всех сил изучать его, правда, увы, в отличие от него — без языковой практики!
— Я тоже когда-то мечтала выучить латынь, чтобы иметь возможность лучше помогать Сергею Сергеевичу… — вздохнула свекровь. — Но времени и терпения не хватило. Да и, как выяснилось, это оказалось совсем ненужным. Наша женская доля какова: родить ребенка, максимум двух, причем, один чтобы обязательно был мальчик, то есть, наследник!
— Но ведь вы же сами хотели, чтобы у Стасика была такая жена, с которой ему было бы интересно!
— Теперь другое время!
— Но люди-то всегда одинаковы, — возразила Лена. — И история то и дело повторяется.
— Красиво звучит! Это кто-то из великих сказал?
— Не знаю… Просто Стасик так любит говорить!
— Надо же! — покачала головой свекровь.
Посмотрела на Лену.
И в ее взгляде попеременно — как искорки вспыхивают в костре — было то одобрение, то сожаление.
Почему?
Лена не стала гадать.
И вышла из дорогой палаты…
4
В Лене сестры милосердия сразу признали свою…
Пока лифт спускался на первый этаж, Лена привычно прочитала молитву, которую положено читать каждому православному человеку перед тем, как идти в церковь.
И чтобы дорога, несмотря на все козни лукавого — ведь трудно даже вообразить, сколько препятствий к храму, начиная еще до выхода из дома — управилась.
Из благоговения перед святыней.
И чтобы все, как всегда, было с Богом.
По Богу.
И к Богу!
«Возвеселихся о рекших мне: в дом Господень по̀йдем. Аз же множеством милости Твоея, Господи, вниду в дом Твой, поклонюся ко храму святому Твоему в страсе Твоем. Господи, настави мя правдою Твоею, враг моих ради исправи пред Тобою путь мой; да без преткновения прославлю Едино Божество, Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь».
Молитва заняла всего лишь несколько мгновений.
Несколько мгновений…
Их можно было проехать молча или нервничая по поводу того, что лифт останавливается почти на всех этажах, разговаривая со своими попутчиками: обсуждая последние новости и осуждая других. А можно и с пользой для души — закладывая еще один кирпичик в здание своей Вечности. Как и любой отрезок времени – начиная вот с таких нескольких мгновений, которые то и дело повторяются на каждом нашем шагу, и заканчивая всей жизнью…
Сергей Сергеевич был прав.
У кого бы Лена ни спросила, как пройти к храму, всякий останавливался и охотно объяснял.
Так она, наконец, встала перед, казалось бы, одной из многих — каким нет счета в клинике — дверью.
В кабинеты врачей, процедурные, палаты…
И тем не менее, эта самая обычная с виду дверь вела в необычное.
Возвышающееся над нашим жизненным временем и пространством.
Это был храм.
Над дверью — маленькая иконочка.
Лена сразу узнала ее.