— О! Троянский герой? — раздался вдруг над самым ухом Ахилла знакомый голос. — Как там тебя…
Ахилл недоуменно повернул голову и к своему удивлению увидел стоящего рядом сенатора Мурену.
— Ахилл!.. — с вежливым поклоном напомнил он.
— Верно — Ахилл! Я помню, что ты назван в честь героя Троянской войны, но какого именно — хоть убей! — позабыл! Рад тебя видеть, рад!
— Я тоже! Вдвойне! Втройне, клянусь Юпитером!
— Давно в Неаполе?
— Только что прибыл…
— А я уже неделю как здесь! Хожу в героях. Как же — бывший противник Агриппины! Кстати, надеюсь, ты не потерял в дороге послание?
— Как можно? Что ты? Вот оно!
— Очень хорошо! А главное — вовремя! Цезарю сейчас как никогда нужны хорошие новости! Погоди минутку…
Мурена отошел к важному сенатору и стал что-то говорить ему, показывая глазами на Ахилла.
Тот понимающе закивал и быстрыми шагами направился к императору.
Вернувшись, Мурена коротко сказал:
— Как только будет удобный момент, тебя сразу же представят цезарю!
— Хвала богам! Да не знает твое благополучие и счастье — границ! — не знал, как и благодарить сенатора, Ахилл и спросил: — А кто это?
— Кто?
— Ну, тот, с кем ты сейчас разговаривал!
— Согласно республиканским законам, высшее государственное лицо — консул! А на деле — одна лишь броская вывеска. Однажды он имел неосторожность сказать несколько слов против налогового проекта цезаря и теперь не знает, как загладить свою вину. Я бы и помог ему, да как? Казна полупуста. Надежды на огромный клад тирской царицы Дидоны не оправдались… Я предложил ему кое-что, но все это, хоть и одобрено цезарем, лишь полумеры… А надо бы нечто такое… — Мурена пошевелил пальцами, словно игрок, перебирающий кости перед решающим броском… — Такое, чтобы…
— А это кто? — осторожно перебил его Ахилл. — С красивым гребнем на шлеме?
— О-о! Это сам префект претория, то есть, личной гвардии императора — Афраний Бурр!
— А рядом с ним?
— Это — бери еще выше! Учитель цезаря — Сенека. Философ по мысли, купец по делам! Да… Если бы не эти двое, нашего цезаря никто бы уже не смог удержать!..
— А кто во-он тот, который все время шутит, военный?
— Легат Веспасиан. Так — ничего любопытного… Бывший погонщик мулов!
— А это — императрица? — показал глазами Ахилл на красивую, в самой роскошной одежде, женщину.
— Нет, императрица, дочь прежнего, божественного императора Клавдия — Октавия осталась в Риме. А это — Поппея!
Сенатор произнес имя Поппеи так весомо, что Ахиллу сразу стало понятно, что красивая женщина — неофициальная императрица.
— А вон, видишь, худенькая, в розовой тунике? Это — Акта, первая любовь цезаря. Ее привезли в Рим рабыней, но вскоре сделали вольноотпущенницей. Нерон души в ней не чаял, хотел даже жениться, но Агриппина не дала. Несмотра на то, что Акте составили родословную, будто она из рода пергамских царей! Цезарь не стал бороться за свою любовь или просто разлюбил ее… Теперь у Акты только роскошные виллы в Италии и Сардинии, свои рабы… А Нерону затмила сердце Поппея!
Ахилл во все глаза смотрел на Акту, на Поппею, на цезаря…
— Хвала богам, — с чувством сказал он, — здесь говорят о цезаре совершенно без опаски быть преданным суду за нарушение закона об оскорблении императорского величия. А в провинции меня чуть было не наказали за это!
— У тебя были еще приключения? — с удивлением посмотрел на него Мурена.
— Ничего похожего на то, что мы испытали на «Палладе»! Просто один меняла в Эфесе придрался к моим словам: «Что за рожу ты даешь мне на своей монете?». Оказалось — это был портрет Нерона… Благо, я догадался сказать, что если в Риме возобновят действие закона об оскорблении величества, то я сам подам донос на весь Эфес за то, что они так изобразили римского императора!
— Что? Как ты сказал? — неожиданно заинтересовавшись, вцепился жесткими пальцами в локоть Ахилла Мурена. — Ну-ка, повтори!
— Портрет… императора… — не понимая, в чем дело, растерянно перечислил тот. — Если возобновит действие закона…
— Вот оно! — торжествуя, воскликнул сенатор. — Слушай, мальчик, ты, кажется, дарован мне богами для того, чтобы приносить удачу! Во всяком случае, уже второй раз ты выручаешь меня.
— Я? Тебя?
— Да, первый раз, правда, спасая свою шкуру от пиратов. А теперь — даже сам не подозревая этого! Если возобновят действие закона… Прекрасно! Прекрасно! Только не если, а — когда! — знакомо пошевелил пальцами Мурена. — Теперь я знаю, что делать!
Он снова направился к консулу, принялся что-то ему говорить.
Объяснять.
Доказывать.
Тот сначала отрицательно и даже с возмущением стал качать головой, потом, понемногу соображая, задумался и, наконец, начал часто-часто обрадованно кивать.
Заинтересовавшийся всем этим Ахилл с нетерпением дожидался Мурену, чтобы расспросить, в чем же заключается его помощь.
Как вдруг к нему подошел человек в красной одежде.
Шевеля губами, чтобы лучше запомнить, он уточнил его имя, наличие римского гражданства, город, откуда прибыл, и приказал следовать за ним.
Человек в красной одежде вел Ахилла мимо всадников и сенаторов — дальше преторианцев, дальше свиты.
Он остановился прямо перед пологом и сообщил на ухо императору, все, что только узнал об Ахилле.
Скучающее лицо Нерона оживилось.
— Номенклатор сообщил мне, что ты прибыл сюда из Синопы? — приветливо спросил он.
— Да, цезарь! — преклоняя колени, дрогнувшим от волнения голосом ответил Ахилл.