— Стасик! Ты еще спишь?! — прервал эти мысли недоуменный голос вошедшей в комнату мамы. — На учебу же опоздаешь!
Послышался звук раздвигаемых штор.
В лицо неприятно ударил даже слабый свет начинающегося зимнего рассвета.
— Закрой! — болезненно сморщился он. — Глаза режет…
— Что с тобой? — сразу встревожилась мама.
Она подбежала к сыну.
Пощупала его лоб и ахнула:
— Да ты же горишь весь! Сережа! — закричала она. — Ты еще не ушел?
— Ушел! — послышалось из прихожей.
— Оставь свои глупые шутки! — возмутилась мама. — Никуда твоя клиника без тебя не денется. Иди скорее сюда. Стасик, кажется, заболел…
Сергей Сергеевич, как уже был — в дубленке и шапке, склонился над Стасом.
Тоже тронул тыльной стороной ладони его лоб.
— Да. Температура высокая. Не меньше 39, 5! Ну-ка, ну-ка… — забормотал он.
Велел сыну открыть рот, показать горло.
Затем осмотрел глаза.
Измерил давление.
С прищуренными глазами изучил пульс.
Достав из сумки стетоскоп, внимательно прослушал сердце.
И наконец, спросил:
— Где-то болит?
— Нет, — прислушавшись к себе, каким-то незнакомым, равнодушным, словно у робота, голосом честно сказал Стас. — Просто ничего не хочется делать. И как-то всего ломает.
— Грипп? — с ужасом посмотрела на отца мама.
— Не похоже, — с сомнением покачал головой тот. — Тут больше сердечное.
— Что — инфаркт?!
Мама побледнела так, что ей самой впору было вызывать неотложку.
— Да нет, — поспешил успокоить ее Сергей Сергеевич. — Просто нервная реакция на вчерашний стресс. А про сердце это я так — образно…
— Скорее, безобразно, как сказала бы Леночка! — накинулась на него мама и охнула: — Ой, прости, Стасик, я не хотела тебе лишний раз напоминать про нее.
— А если серьезно, — поглядев на часы и всем видом показывая, что опаздывает, остановил ее отец.
Сходил к себе в кабинет и принес лекарства.
— Эту таблетку дашь ему выпить прямо сейчас, капсулы — по одной, до еды, через каждые четыре часа, — тоном врача велел он маме, а Стасу еще более строгим голосом, ну, прямо, совсем, как в детстве, приказал: — А ты лежи! Сегодня — никаких университетов и институтов! До вечера из комнаты никуда. Разумеется, кроме мест, так сказать, общественного пользования. Никаких компьютеров, телевизоров и прочих увеселительных мероприятий!
— Книги-то хоть читать мож…? — жалобно начал Стас и услыхал в ответ
— …но!
Была у них с отцом такая шутка — заканчивать друг за друга слова.
Однако на этот раз тон Сергея Сергеевича был категоричным:
— Только художественные! И то одну. Лучше всего про курочку Рябу. А там поглядим, что нам с тобой делать дальше!
2
— Мама, — сказал Стас. — Зачем ты это сделала?
Когда-то, где-то что-то удивительно похожее на это уже было.
Но где?
Когда?
Ах, да, в Покровском!
Когда это село было еще просто деревней Покровкой![2]
Ему было тогда лет двенадцать, не больше.
И, помнится, за то, что серьезно ослушался папу — пошел с Ваней и Ленкой на рыбалку через глубокий запретный котлован, который вдруг рухнул, и он едва не погиб — тоже последовало наказание.
Целая неделя взаперти дома!
Неделя, конечно — не один день.
Правда, и ему уже не двенадцать лет, а двадцать.
Но то действительно было справедливое наказание.
Как говорится, за дело.