И умолял его только об одном: спешить как можно скорее, так как он может не дожить до счастливого дня своего освобождения…
Потрясенный Юний, видя, что отец уже и правда может не прожить столько времени, немедленно бросился к его хозяину и стал просить за неимением выкупа взять в рабство взамен Лакона… самого себя!
Тут же они составили договор, скрепили его подписями свидетелей.
И старика Лакона, к величайшему его счастью и небывалому наслаждению, вывели наверх, где он впервые за несколько лет вдохнул глоток свежего воздуха и увидел свет.
Тем временем Юний, отпросившись ненадолго у своего господина, сообщил обо всем жене.
Он успокоил Элию тем, что у него есть надежный план.
Янус съездит за сокровищами в Синопу и быстро выкупит его из неволи.
Как нарочно, Янус куда-то запропастился, и хозяин, боясь, что Юний исчезнет теперь уже навсегда, едва дождавшись его, сразу повел на рынок и… выставил на камень продажи рабов.
Маний и бывший воин Постум, узнав, в чем дело, твердо пообещали плачущей Элии выкупить ее мужа.
Маний был уверен, что не только на одного, но даже на десяток хороших рабов у него достаточно золотых монет.
— Я тоже сохранил все деньги, которые получил за все время службы и, если у него вдруг не хватит, выкуплю твоего мужа! — как можно мягче своим обычным грубым голосом добавил Постум. – Но только с одним условием!
- Каким ?…- с тревогой вскинула на него глаза Элия.
- Ты должна успокоиться! Чтобы ваш с Юнием ребенок родился здоровым и крепким!
Элия подошла к Постуму и поцеловала его:
- Спасибо тебе, брат!
По щеке бывшего воина покатилась слеза.
- Что с тобой ? – забеспокоилась Элия.
— Ничего, – отвернувшись, глухо проронил Постум. – просто меня первый раз в жизни сама поцеловала женщина. Причем та, которую я… люблю!..
…А торг уже был в самом разгаре.
Глашатай кричал, на все лады расхваливая Юния.
— Даю две тысячи драхм! – начали предлагать покупатели.
— Две сто!..
— Две пятьсот…
— Три тысячи! – прерывая их, с победным видом помахал над собой тяжелым кожаным кошелем Маний.
Как всегда быстро соображающий Юний был почему-то не спокоен.
Он повсюду искал глазами Януса.
И все больше тревожился, слыша возбужденные голоса то Мания, то Постума:
Три триста!
Три пятьсот!
А тут еще новая напасть…
Неожиданно в торг вступил капитан заморской триеры, которому чем-то приглянулся Юний:
Четыре тысячи! – сложив ладони рупором, зычно прокричал он.
Четыре сто пятьдесят пять! – лихорадочно пересчитав все свои деньги, выкрикнул Постум.
Четыре пятьсот! – не сдавался, очевидно, пошедший уже на принцип, капитан.
Эй! Сложимся? – крикнул Постуму Маний и, получив в ответ радостный кивок, затряс рукой, призывая внимание глашатая: - Пять тысяч! Шесть! Семь!..
Капитан, разводя руками, мол, это какое-то безумие, огорченно отошел в сторону.
И тут вдруг раздался насмешливый голос Януса.
Эй вы! Двадцать пять тысяч! Я покупаю его!..
Гул изумления пронесся по толпе.
Это было не слыханно.
Такое на этой агоре видели первый раз.
Все стали с недоумением оглядываться на появившегося в сопровождении шпионов Тита Элия Януса.
А тот, как ни в чем не бывало, протянул торговцу рабами… золотой слиток.
— Этот раб… твой! — осмотрев слиток и попробовав его на зуб, толкнул Юния к Янусу торговец.
— Слава Богу, что ты успел!.. — с облегчением выдохнул Юний. – Я боялся, что меня выкупит кто-нибудь другой, особенно этот капитан или давно уже домогающиеся Элии Маний с Постумом. И тогда бы мне действительно пришлось бы срочно посылать тебя в Синопу за сокровищами отца…
— Что? Лакон уже сказал тебе, где они? — облизнув губы, быстро спросил Янус.
— Да… — с недоумением посмотрел на него Юний.
— И… где же?! Ну?! Что ты молчишь? Говори, раб!
— Янус, перестань шутить. Не смешно! — попросил Юний друга.