— Сизиф? — ахнул, узнавая одного из них, Ахилл и, посмотрев на другого, сдвинул брови: — И ты… Янус?
— Капитан Сизиф! — с улыбкой поправил его Сизиф, а Янус, затравленно оглядываясь на Ахилла, быстро, чтобы успеть сказать все, прокричал:
— Учитель! Прости… Я все понял. И — каюсь! У меня нет времени, чтобы рассказать то, что было со мной после Неаполя и особенно после Синопы. Но я словно прозрел и прошу — прости, прости!.. И вы все, если только можно, простите меня! И тогда я…
— Прощаем, прощаем, как и Господь прощает нас, — послышались голоса, которые перекрывал отчаянный крик Ахилла. — Кого? Его?! Негодяй! Мерзавец!..
Он подбежал к Янусу и вонзил ему в грудь кинжал.
— Прости и ты… — умоляюще посмотрел на него Янус, сползая к его ногам, и, видя хмурый кивок Ахилла, закончил: — Учитель, ради Христа, крести меня. Хотя бы в этой моей крови…
Местные жители из страха перед сенатором молча унесли тело убитого.
— Ну вот, слава Богу, спаслись и Юний, и Ахилл, и Янус, и все те, кого можно было считать уже безнадежно погибшими… — с облегчением выдохнул апостол.
— А теперь — и твоя очередь, учитель! — радостно крикнул капитан Сизиф. — Я наконец-то построил свою триеру! Прибыл в Ахайю, а тут этот мерзавец Янус, которого подвез сюда, наконец, по своему давнему обещанию Карнеад, сообщил, что ты на кресте и надо скорее тебя выручать! И вот я тут. Мой корабль — к твоим услугам! Эй, вы! Слышите вы меня? — зычным голосом прокричал он толпе. — Снимайте же учителя с креста! Скорее! Скорее!! Я увезу его туда, где его никто не найдет!
— Погодите! — властным голосом остановил апостол рванувшихся было к нему на помощь людей. — Или вы не понимаете, что я жажду умереть той же смертью, на кресте, как мой Учитель — Иисус Христос?!..
Пораженные этими словами Ахилл и Маний застыли на месте.
Остановились и все другие.
Перед апостолом остался один капитан Сизиф.
— Подойди ко мне ближе, Ассандр! — сказал апостол.
— Что?.. — вздрогнул капитан Сизиф. — Откуда ты знаешь мое настоящее имя?! Я сам и то уже давно позабыл его!..
— Я знаю и то, что долгожданная триера не принесла тебе радости, хотя ты и боишься признаться себе в этом! — остановил его апостол.
— Да… — согласился Сизиф. — Я даже хотел покончить с собой от отчаяния. И только твои слова о страшной участи, которая ждет самоубийц за гробом, остановили меня, готового было кинуться в морскую бездну.
— Вот видишь!.. А все потому, что не туда… не так ты всю жизнь вкладывал свои силы, Ассандр, не к тому стремился! Ты не надолго переживёшь меня — и что потом? Не на день? Не на год? Навечно! Вспомни же…вспомни, как ты ухватился однажды за якорь корабля, спасаясь от пиратов! — не обращая внимания на еще большее изумление капитана Сизифа, что учитель знает и это, продолжал апостол. — Только тогда речь шла о земной жизни, о временном. А теперь я говорю тебе о небесном и Вечном! Цепляйся же скорее за якорь своего вечного спасения, держись за него крепче, крепче, чем — помнишь? — за тот. Вот он этот якорь перед тобою. Имя ему — КРЕСТ! Теперь-то, я надеюсь, все вы, наконец, поняли, почему везде, где бы мы ни были, всюду стоят кресты?..
Договорив это, апостол уронил голову на грудь.
А капитан Сизиф, не дожидаясь повторного приглашения, подошел вплотную к Кресту, опустился перед ним на колени, крепко, ещё крепче, чем когда-то якорь спасительного корабля, обнял его.
И всем телом прижался к нему так, что никакие силы не смогли бы уже оторвать его от этого спасительного Креста…
8
— Так вот для чего они приходили! — усмехнулся Стас.
— Ну вот и все! — закончил Стас.
— Как это все?! — даже не поняла Лена.
— Ну, будь это художественный фильм, то для полного эффекта можно было бы в конце поставить титры:
«Через год в Испании началось восстание Виндекса. Нерон был низложен сенатом и покончил с собой. Началась гражданская война, по окончании которой новым императором стал Тит Флавий Веспасиан — один из легатов Римской Империи».
— А так книга завершена, увы, правда, только вот в такой форме вольного устного пересказа…
— Вот это да… Я даже и не заметила как! — с удивлением, чего давно с ней не было — ибо она все уже принимала безучастно, покачала головой Лена.
— Я тоже… — признался Стас. — Осталось только переписать все это на диск и красиво оформить его — на память Тише, когда вырастет! Давай сделаю прямо сейчас, — с готовностью предложил он.
Но Лена, испугавшись, попросила:
— Не надо!
— Почему?
— Видишь ли… Когда ты начал диктовать… то есть рассказывать, мне твоя мама запретила подходить к компьютеру. Ты тогда был занят учебой. И я попросила Олега, чтобы он по мере того, как память диктофона заполнялась, перебрасывал с него звуковую информацию на свой ноутбук…
— Так вот для чего они приходили! — усмехнулся Стас. — Конспираторы…
— Да, и для этого тоже! — не стала отпираться Лена.
— Что же — он меньше учебой загружен был?
— Нет, но… просто хотел опробовать свой новый компьютер, который подарил ему Владимир Всеволодович. И потом ты все-таки учишься в двух вузах, а не в одном, и еще у тебя работа!
— Ну ладно, хорошо! — согласился Стас, обрадованный тем, что Лена, кажется, чуть-чуть ожила.
После ужина она даже согласилась выполнить с ним вечернее молитвенное правило.
Чего давно уже не случалось…
Время было позднее.
И хотя Стас остался на кухне мыть посуду, то есть можно было, позвонив, рассказать обо всем друзьям-студентам и Владимиру Всеволодовичу, Лене не хотелось их беспокоить.
И она решила воспользоваться старой мудростью: утро вечера мудренее!
9
Отец Иоанникий со вздохом положил ладонь на голову слепой сестры.
Утром, улучив момент, когда Стас мыл посуду — на этот раз после завтрака — Лена набрала, наконец, номер телефона друзей и сказала:
— Олег! Книга закончена! Приходи с Иришкой, как только сможешь. Надо снять последний звуковой файл и полностью переключиться на издание книги. Мне тебе звонить не просто — Стасик почти все время рядом. Поэтому сам сообщи обо всем Владимиру Всеволодовичу. Ой, прости — звонят в дверь. Наверное, соседка или Зоя пришла!
Но это была не соседка и не Зоя.