3
Янус предостерегающе поднес палец к губам…
А радуга росла, росла — превращаясь в огромный разноцветный мост, раскинувшийся над всем морем. По небу плыли тяжелые, с ослепительными от яркого солнца боками, облака.
Гроза только что прошла, и апостол с учениками вступил на мостовую порта, словно специально перед ним щедро омытую и очищенную от грязи дождем.
Гавань встретила их непривычной — после неспешной ходьбы и благочестивых разговоров — суетой, руганью, разноязычным шумом. Здесь полным ходом шла погрузка и разгрузка судов.
Повсюду были видны: сгибающиеся под тяжестью бочек, корзин и тюков рабы, которых поторапливали грозными окриками и ударами плетей надсмотрщики... торгующиеся с капитанами о перевозке товаров купцы... путешественники-философы, на одного из которых — киника, судя по лохмотьям одежды и откровенно наглому поведению — засмотревшись, налетел Юний... С воплем: «Будь проклята эта Синопа, со всеми ее жителями и гостями!» — тот неожиданно замахнулся на него сучковатой палкой, и если бы Янус не перехватил его руку, то неизвестно, чем бы закончилась для Юния эта встреча.
Встретилась им и группа светлобородых фракийцев в штанах — варварской одежде, с точки зрения эллинов, которую не преминул выразить с презрением, вслух Янус.
Увидели они даже римского сенатора, которого под охраной трех вооруженных легионеров, с почтительными поклонами сопровождал сам начальник порта.
— Плохо, что в твоем порту нет ни одного судна с нашей Капитолийской волчицей на вымпеле! — донесся до них ворчливый голос римлянина. — Придется мне, за неимением римских трирем, выбирать из всего этого зла — меньшее! Вот это! — показал он пальцем на триеру с фигурой Афины Паллады на акростолии.
— «Палладу»? — побледнел начальник порта и сбивчиво забормотал: — Да, конечно, это самая достойная для тебя триера из всех стоящих здесь, но...
— Но?! — неприятно изумился сенатор, явно не привыкший к тому, чтобы ему возражали в провинциях.
— Она никак не может выйти сегодня в море... Нанятый на нее капитан где-то задерживается! — виновато принялся объяснять начальник порта.
— Так поторопи его! Или ты предлагаешь мне самому заняться этим? Пойти лично, вместо отдыха, после дел государственной важности, по тавернам в поисках твоего капитана? Перенести заседание сената в связи с моим опозданием?! Отложить мой доклад цезарю?!
— Нет, что ты! Что ты!..
— Тогда чтобы через три, нет — через два часа «Паллада» вышла из порта! Хоть сам выводи ее в море!
— Да-да, конечно!..
Перепуганный начальник порта сорвался с места и, опережая сенатора, со всех ног бросился к «Палладе».
Поравнявшись с ней, группа учеников апостола услышала его отчаянный разговор с владельцем триеры:
— Убил! Зарезал! Утопил!.. К тебе на борт сенатор идет... Одно его слово, и мы оба гребцы на галерах... А у тебя капитана нет! Где он?!
— Откуда мне знать?.. Может, уже в Гераклее, а может, и дальше!
— Что?! В какой Гераклее?..
— В Понтийской... На «Кентавре» заболел капитан, ему предложили вдвое больше, вот он и ушел с ними ночью. Если б я его смог достать, я бы сам его зарезал и утопил! У меня ведь — скоропортящийся товар! Маний, скажи!
— Да! — едва не плача, подтвердил невысокий, полный купец, но начальник порта даже не заметил его.
— Самый скоропортящийся товар в моем порту — это ты! — закричал он владельцу «Паллады». — И я, клянусь Посейдоном, докажу тебе это, если ты задержишься хоть на минуту. Делай, что хочешь: сам переманивай теперь капитана или становись на его помост, но чтоб через два часа... нет — через час духа твоей «Паллады» не было в Синопе!..
Закончив разговор этой, как ему показалось, достаточной угрозой, начальник порта, утирая пот, направился обратно к сенатору.
Владельцу «Паллады» не оставалось ничего другого, как, в свою очередь, подозвать помощника-келевста, дать ему кошель и всего час, даже полчаса времени...
— О, боги, что же теперь будет, если он не найдет капитана? — донесся до удаляющейся группы учеников его причитающий голос. — Я ведь в открытом море даже востока от запада отличить не сумею...
— Что будет с моим товаром?.. — вторил ему Маний.
Продолжая следовать за апостолом на почтительном удалении, Янус тоном знатока объяснял Юнию преимущества одних и недостатки других стоявших в гавани кораблей.
— Эй! Янус… — вдруг окликнули его четверо прилично одетых мужчин, с грубыми, не соответствующими такой одежде лицами:
Косясь на Юния, они зашептали:
— Куда это ты пропал?
— Мы тут без тебя такую триеру облюбовали!
— Пальчики оближешь!
— Идем с нами!
Янус предостерегающе поднес к губам палец и отрицательно покачал головой. Мужчины недоуменно переглянулись и, оглядываясь, пошли к «Палладе».
— Кто это? — полюбопытствовал Юний.
— Так... давние приятели! — нехотя усмехнулся Янус. — Раньше мне было с ними по пути, но теперь!.. — Он обнял Юния одной рукой, другой пренебрежительно махнул им вослед и, уже совсем, как давнего друга, повел в сторону апостола с учениками, которые остановились, наконец, в тени платанов, окаймляющих гавань...
Здесь было решено подождать, пока удастся найти корабль, хозяин которого согласился бы за небольшую плату взять их к себе на борт.
Харон с помощником, на плече которого был ящичек с пожертвованными монетами, отделился от группы и направился к стоящим у причала кораблям.
Ждать, так ждать — Юнию было все равно. Но Януса явно тревожило то, что капитан Сизиф все еще находился рядом с апостолом.
— Эй, Орфей! — остановил он одного из учеников, который, громко напевая, проходил мимо. — А что, капитан Сизиф уже не торопится в свою Аполлонию?
— Нет! — засмеялся тот. — Еще немного, и он вообще останется с нами!
— Как это — вообще?!
— А вот так! Он уже согласился плыть с учителем до Гераклеи!
— Нет... только не это! — встревоженно покачал головой Янус.
Тут он заметил, что Харон ударил по рукам с владельцем «Паллады», на которую по трапу поднималось четверо его знакомых, и нахмурился еще больше:
— О, боги! Час от часу не легче...
— Что ты там бормочешь? — не понял Юний.