— Вонмем! — растяжно почти пропел священник.
И Стас, холодея, стал лихорадочно вспоминать, как и что правильно говорить дальше.
Он чуть было не сказал совсем простую, но как оказалось, сложнее целых страниц текстов, которые он почти без труда заучивал в университете, фразу — наоборот.
Но хорошо — выручил Ваня.
Подойдя к нему, он прошептал:
«К Римлянам послания святаго апостола Павла чтение!»
Стас повторил.
И перешел к тексту.
Он читал, сам от волнения улавливая лишь отдельные мысли о том, что любящим Бога все содействует ко благу… что не отлучит нас от любви Божией ни скорбь, ни теснота, ни гонение, ни голод или нагота, ни опасность или меч…ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем.
Закончил Стас чтение, как это не раз слышал во время служб, когда читали другие, усилением и повышением голоса.
А дальше наверняка бы опять и уже окончательно сбился.
Но Ваня не дал ему сделать это.
И он снова читал показываемые ему другом стихи.
А Лена пела теперь:
— Аллилуия!
Стас закрыл книгу, щелкнул застежками и, благоговейно держа ее перед собой, чуть выше уровня глаз, вернулся в алтарь.
Здесь он какое-то время приходил в себя после, насколько он помнил, испытанного впервые в жизни такого сильного и глубокого волнения.
И даже не запомнил, что именно говорилось в Евангелии.
Потом отец Михаил уже сам долго читал вслух имена о здравии и упокоении.
Услышав по ту сторону иконостаса разговоры и шум, он быстрым шепотом велел Стасу выяснить, что там такое и, если потребуется, призвать к благоговейному поведению в Божьем храме!
Стас вышел и увидел, что Ваня с родителями, склонившись, стоят над бессильно откинувшейся к стене на лавке Викторией.
Жена друга была бледной и даже какой-то зеленоватой.
Поверх дорогого тонкого макияжа на ее лице выступили крупные капли пота.
Но шубы на ней, как отметил еще во время выхода со свечой перед священником Стас, давно уже не было.
Так что перегреться она никак не могла.
— Вике плохо! — прошептал Стасу встревоженный Ваня. — Мама говорит — похоже на токсикоз. А я думаю, что это у нее больше духовное. Такое бывает, когда человек долго не бывает в храме. Или вообще впервые заходит в него. Мы вот что… мы с ней домой пойдем. А вы с Ленкой сами после службы обо всем поговорите и поскорей возвращайтесь!
Стас так бы и сделал.
Но после того как отец Михаил, когда служба закончилась, дав ему прямо в алтаре поцеловать крест, с чувством прочитал двум-трем прихожанам проповедь, из которой только Стас узнал, что в Евангелии говорилось о том, что Иисус вознегодовал на то, что ученики не допускали к Нему детей и сказал им, чтобы те пустили детей приходить к Нему и не препятствовали им, ибо таковых есть Царствие Божие, случилось неожиданное.
Лена снова исчезла.
Несмотря на то, что на вешалке оставался висеть ее полушубок…
7
Стас догнал Лену задолго до развилки, где кончалось село…
— Даже не знаю, что с ней вдруг произошло! — развела руками стоявшая за свечным ящиком женщина. — Приложилась к кресту и — бежать! Я в окно посмотрела. Гляжу — она выскочила из калитки. И — с ее-то глазами, ведь расшибиться о любой угол или дерево может — помчалась сломя голову, но только не в сторону дома. Зачем? Куда?..
— Куда?
Этого Стасу не нужно было долго объяснять.
Он схватил с вешалки полушубок и провожаемый еще более удивленным взглядом женщины быстрым шагом вышел из храма.
Как он и предполагал, Лена торопилась к отцу Тихону.
К счастью, она не успела далеко уйти.
Стас догнал ее задолго до развилки, где кончалось село.
Помог надеть полушубок.
Увидев Стаса, Лена опять быстро сдернула очки и на этот раз положила их в карман.
Походка девушки сразу стала неуверенной и осторожной.
Стас, еще в храме догадавшийся, что у нее что-то случилось со зрением, причем, явно серьезное, решительно взял ее под руку.
Лена не сопротивлялась.
Только как-то еще больше притихла.
Они продолжили путь уже вдвоем.
Дошли до развилки.
Не сговариваясь, свернули в сторону кладбища.
И молча пошли по дороге к нему.