Алина с надеждой посмотрела на разбитый телефон, вроде бы зарядился. Услышала хлопнувшую дверь, быстро сунула телефон в карман халата. В комнату ворвался Федор, прижал ее к стене, схватил за шею.
— Феденька, ты что, — прошептала она.
Он отпустил ее только для того, чтобы по-мужски, крепко, ударить в лицо кулаком. Алина закрыла голову руками. Тогда последовал удар ногой в живот. Она упала на колени. Федор схватил ее за шиворот и поволок к окну. «Он хочет меня выбросить», — мелькнуло в голове.
Но он вынул наручники и подтащил ее к кранчику, который торчал из стены. Сам радиатор отопления был скрыт в стене, наружу выходила только короткая труба с терморегулятором воды. К этой трубе Федор и приковал Алину. Она с ужасом посмотрела в его красное озверевшее лицо. Седьмым чувством поняла, что лучше ничего не говорить, пока он ее совсем не убил.
Федор присел на корточки, страшно ухмыльнулся:
— Что, женушка, оторвалась в деревеньке, прогулялась по местным херам?
Его глаза били еще больнее, чем его кулаки. Схватил Алину за лицо, сильно сжал пальцы.
— А я, б… добрый мудак, привез шляндру обратно домой, приласкал, после того, как там невесть кто в ней месился.
Он снова ударил. На секунду Алина отключилась. Когда открыла глаза, Федор уже нервно ходил по комнате.
— Сука, будешь сидеть на хлебе и воде, пока не придумаешь, как вымолить прощение.
Он принес с кухни полбуханки черного хлеба и бутылку воды, бросил в нее.
— И опять я слишком добр к тебе, другой бы неделю не кормил. Что ночью приду, не обещаю.
Он ушел, хлопнув дверью. Некоторое время Алина сидела и слышала только свист в собственных ушах. Наконец она начала осмысливать собственное положение: она прикована к трубе и сколько ей здесь находиться, неизвестно. Ее затрясло. Дрожащими руками она вытащила из кармана разбитый телефон. Похоже, во время избиения он пострадал еще больше. Гаджет включился. Набрать что-то на нем или найти контакт не представлялось возможным. Она просто смогла нажать зеленую трубочку вызова. К счастью, последний абонент, которому она звонила с этого телефона, была мама.
— Мама, мама, я дома, спаси меня, — зарыдала она, услышав родной голос.
Телефон отключился. На этот раз совсем.
***
Олег проклинал пробки, прохожих, светофоры. Все то, что мешало быстро долететь до Алины. Город жил своей жизнью и ему было плевать на проблемы человека, стремившегося как можно быстрее добраться до Куйбышевского проспекта. Олег стучал руками по рулю, орал не еле едущие машины, но это не помогало. По голосу Алины он понял, что случилось что-то действительно страшное. «Только бы с ними было все в порядке», — думал он. Здоровье Алины и Вани было сейчас на первом месте, остальное все можно было решить.
Наконец он добрался до нужного дома, отыскал подъезд, не дожидаясь лифта, побежал по лестнице.
Когда он увидел её, сидящую на полу, с окровавленной губой, прикованную к трубе, у него потемнело в глазах. Олег бросился к ней, прижал к себе, почувствовал хрупкое дрожащее тело.
— Сейчас я тебя освобожу! А где Ваня?
— Ваня в интернате, — прошептала она, виновато глядя ему в глаза. — Как ты меня нашел?
— Это было совсем не трудно. Кто тебя так, муж?
Олег сжал кулаки, разве что молнии не метал. Она видела второго разъяренного мужчину за день. Но этого она совсем не боялась, он пришел ее защищать. Опустила глаза: что она могла объяснить? Ей было стыдно, что Олег застал ее в таком унизительном положении.
— Нужно что-нибудь тяжелое. — Олег бросился что-то искать по комнатам.
Это только в фильмах стоит появиться главному герою, наручники расстегиваются от одного его взгляда. На деле мало кто умеет открывать оковы с помощью подручных средств. Олег не имел за собой криминального прошлого и что делать с этими железками не представлял. Наконец он нашел гантель, подошел и сбил терморегулятор. Алина освободилась, но наручники остались болтаться на руке.
— А вода не потекла? — спросила она первым делом.
— Кран перекрыт, хорошо, что лето, — ответил Олег, поднимая ее. — Ты еще бережешь имущество этого урода?
Правда, о чем она думает? Алина стояла, пошатываясь, глядела на парня и просто не верила своим глазам. Может это сон, ее мечта?
Олег увидел, что она близка к полуобморочному состоянию, подхватил на руки, понес к дивану. Но она не позволила себя положить, вцепилась в него, уткнувшись носом в шею. Она не в себе, сейчас так можно. Тогда Олег сел сам, оставив девушку на коленях, нежно сжимая в объятиях.
— Нужно вызвать скорую, — сказал он.
— Нет, уже все хорошо, — тихо ответила она. — Я недолго сидела. Ты быстро прилетел.
— Но тебя били. За что?
— Он подумал, что я ему изменила. С тобой. Я тогда сбежала, потому что он мне изменил. Ему можно, а меня чуть не убил.
Вдруг она беззвучно разрыдалась, уткнувшись Олегу в грудь.
— Я не дам тебя в обиду. Никому и никогда, — сказал он, прижимая ее к себе.
Она продолжала плакать, но уже тише. Алина чувствовала, что ей становилось все легче и легче. Его близость действовала словно сладкий гипноз. Он обещал не дать ее в обиду, а, значит, он никуда не уйдет, ей больше нечего бояться.
В квартиру ввалился Завьялов, за ним влетела Наталья.
— Доча, что случилось, — испуганно спросила она. — Где Ваня?!
— Уже все хорошо, — Алина вытерла слезы, продолжая сидеть на коленях у чужого мужчины при матери. — Ваня в порядке. Только нужно взять его из школы. Срочно.
— Прямо в наручниках пойдете? — ядовито поинтересовался Андрей.
Алина, наконец, оторвалась от Олега, пересела на диван рядом. Но он туже взял ее ладонь в свою.
— Есть предложения по наручникам? — спросил он у Завьялова.
— Конечно, есть. Хорошо, что это устаревшая модель. Нужна негнущаяся проволока, заколка или скрепка, только жесткая.
Наталья молниеносно принесла, что требовал Андрей, словно это было у нее наготове.
— Смотри и учись, — Андрей склонился над Алининой рукой, — в этот зазор вставляешь, нащупываешь фиксатор, отжимаешь и вуаля! Понял?
— Нет, — честно ответил Олег. — Но ты мне потом еще раз покажешь. Сейчас нам нужно ехать в медицинское учреждение снимать побои.
Теперь заплакала Наталья, обняла дочь.