Точно начиненный порохом бикфордов шнур, протянутый по пескам Каракумов, Закаспийская железная дорога искрила скоротечными боями на всем ее протяжении. На каждой глухой станции, на каждом пустынно-мертвом разъезде красные отряды, тесня противника, навязывали ему бои и гнали искру сражений на запад.
Разношерстным сбродом переполнялись на короткое время станционные хибары, врытые в землю теплушки, прокуренные вонючие «дежурки» перед тем, как сразу же опустеть при первых дальних раскатах канонады. Деникинские офицеры. Английские сипаи. Конники Эзиз-хана… Небритые полковники в зале ожидания дули по ночам французские коньяки, а потом, как по команде, наспех и в который раз начинали укладывать свои чемоданы.
— Ох, как устали мы, и ветер нас гонит по степи, точно перекати-поле! И как неутомима эта голодная и озлобленная чернь!
Туркменским всадникам уже не доверяли ни англичане, ни русские. В начале марта по приказу английского командующего был схвачен Эзиз-хан. Белопогонный следователь ночью бил его кулаком в грудь:
— Наёмный раб! Собака!
Позже его расстреляли и бросили в кустах.
А на рассвете конный отряд Кизыл-хана, первого помощника Эзиза, поднялся и, отстреливаясь, ушел в пустыню.
— Переждем в камышовых зарослях поблизости от Теджена. Подкормим коней, отдохнем. А там пошлем грамоту красным. За них — народ., — так, борясь с дремотой, качаясь в седле, говорил Кизыл-хан своим нукерам.
Седой молла ему поддакивал:
— С инглизами пора кончать! Пусть убираются… Они сейчас, как злые и умные муравьи… чтобы зерна не прорастали в земле, перекусывают их пополам.
Прошло еще два месяца.
…В жаркий майский полдень в степи на голом, побелевшем от соли такыре четыре всадника повстречали четырех всадников — восемь джигитов одновременно в тревоге натянули поводья.
Молодой Мурад Агалиев зимой бежал из Асхабадской тюрьмы, несколько месяцев скрывался в окрестностях Теджена, а теперь вез в штаб красного отряда мирное послание от Кизыл-хана. С ним скакали два кизыл-ханских адъютанта и знающий тропы проводник из чабанов.
Кто же повстречался им в барханах? Друг или враг? Может, беглые из деникинской орды? Дезертиры уходят в пески, грабят и убивают мирных жителей. Мурад Агалиев поудобнее положил ствол маузера на луку седла, а его спутники скинули со спины винтовки.
— А ведь это Джепбар-Хораз, — вглядевшись, сказал Мурад.
Всадники сблизились на расстояние голоса.
— Эй, Мурад, куда держишь путь в такую жару?
Если бы Агалиев встретился Джепбару один, — он знал, что этот белый прихвостень, английский пес и царский доносчик со своими бандитами пригвоздил бы его к земле и, не обернувшись, поехал своим путем. Но. тут были равные силы. Куда он едет? К белым, конечно… Мутные глаза Джепбара смеялись, хриплый голос звучал как можно беспечнее.
Мурад ответил напрямик, даже с некоторым вызовом:
— Мы едем в Мерв!
— Знаю, знаю… Умно поступаете.
— А вы куда?
Джепбар почесал против шерсти свою сивую бороду, гнусно рассмеялся.
— Эй, пропади пропадом вся эта заваруха! Ты ведь знаешь: я скот пригоняю нашим храбрым нукерам из королевского войска. Вот мучаюсь: пока они не унесут ноги в Персию, получить бы с них что причитается.
Муред нагло оскалился белозубой улыбкой:
— Может, и к Тигу Джонсу помчишься за тем, что тебе причитается?
— У тебя, хан мой, еш, е на губах молоко не обсохло! — выпучив желтые бельмы, озверело заорал Джепбар-Хораз. — Не рано ли распустил язык!
— Не обижайся, Джепбар-ага, скажу тебе всю правду! — Мурад Агалиев пришпорип коня, и тот затоптался, взрывая копытами песок. — Тебе все едино: скоро бородой в песок уткнешься, так лучше стреляй первый!.. Встретились в диком поле — стреляй же!
И спутники Агалиева, клацнув затворами, дослали патроны.
— Молодец! — крикнул Джепбар. — Но сколько бы ни ссорились джигиты, есть у них немало других врагов в этой драке!.. Зачем зря тратить патроны?
— Пошутил!.. А пока я не забыл — большой тебе привет, Джепбар-ага, от Мурук-хана!
Только двое — Мурад и Джепбар — могли сейчас оценить заключенную в этих словах злую издевку: Мурад Агалиев дал понять Джепбару, что он знает, кто подослал доносчиков Мурук-хана, чтобы усадить Мурада в тюрьму.
— Где ты встретил этого негодяя? — невозмутимо отозвался Джепбар.
— Там же, куда ты меня запрятал! Он много о тебе рассказал! Вы ведь одинаковы…
— Святой будет тот, кто его прикончит!
— А кем называть того, кто тебя прикончит, старый пес!
— Как ты себя ведешь, Мурад-джан! Даже не даешь старшему брату почесаться!
— Я пошутил, Джепбар-ага!
— Хороши шутки…
— Приеду в Мерв, спросит о тебе Кайгысыз Агабаев… как прикажешь ответить?
— Скажи, что считаю его пророком!.. Скоро я сам вернусь в Мерв и, если будет возможность, стану лобызать его ступни, не будет такой возможности — тогда следы его ног на земле поцелую!
Мурад только покачал головой: какую нечисть носит пустыня!
— Эй, джигиты! — кричал между тем Джепбар, посылая вперед своего коня. — Да не оставит вас аллах в пути!
— Давай-давай! — крикнул по-русски Агалиев и выругался; и потом еще по-туркменски добавил, — передай своим господам, что мы держим путь к коммунистам!..
Но уже высокие папахи тех, четверых, скрывались за гребнем бархана.